Печать Тора

Лёвенштейн Карола

Затем развернулась и быстрым шагом покинула дом.

За словами Тимеи Торрел последовала долгое молчание. Меня поразил не её вызов. Она, по своей природе, не была миролюбивой и не отказывалась ради других от своих интересов. Меня действительно удивил тот факт, что атрибут власти был прямо перед нашим носом, и никто его не заметил.

Молчание нарушил Торин. С горечью во взгляде он подошёл к Ширли.

— Ты серьёзно? — мрачно спросил он, внимательно её разглядывая.

Ширли сглотнула. Затем молча и растерянно кивнула.

Торин не ответил. Я увидела, как его взор угас, и моё сердце

болезненно сжалось. Этого не должно было случиться. Это казалось таким неправильным и в тоже время правильным. Я видела, как Торин с трудом сдерживает себя, как в его глазах собираются слёзы. Но прежде чем они побежали по щекам, он быстро отвернулся и буквально выбежал из дома.

В этот вечер мы ещё долго обсуждали события и совсем забыли, что на самом деле было Рождество.

Мы говорили о матери Адама, и возможно ли, что монета была той, что мы искали. Мы уговаривали Ширли подумать ещё раз, действительно ли она хочет расстаться с Торином, только чтобы Тимея Торрел не получила желаемого.

Но Ширли стояла на своём. Она настаивала, что речь не только о ней, что нужно устроить показательный пример. Несмотря на любовь, которую она чувствовала, она не могла продолжать жить и делать вид, будто у неё всё в порядке, в то время как Лиана, Лоренц, Этьен, Адам и я страдали от обстоятельств.

Рамон всё время молча наблюдал за Дульсой, в его глазах читался страх, что она может принять такое же радикальное решение, как и Ширли. Но Дульса полностью сосредоточилась на идеи о том, что мне нужно заманить Морлемов в Конкверу.

Во всей этой неразберихе я задавалась вопросом, не будет ли благороднее и порядочнее с моей стороны отпустить Адама, избавить его от судьбы со мной и вернуть мир с его матерью. Адам чувствовал мои мысли и догадывался, что меня привели в замешательство все эти стремительно развивающиеся события.

— Пойдём, — сказал он, после долгих и горячих дискуссий, кода мы опустошили тарелки и выпили всё вино.

Затем взял меня за руку и отвёл в Таинственный сад, где мы оставили всё позади, вспомнив любовь, которая удерживала нас вместе, и которая постоянно побуждала делать невозможное.

Каждый поцелуй Адама напоминал мне о жизни, которую мы хотели чествовать и о счастье, связывающем нас. Каждое его прикосновение напоминало о бесконечных месяцах одиночества, которое я с удовольствием обменяла бы на хоть чуточку ласки.

Только когда уже начало светать, мы крепко заснули, прижавшись друг к другу, а в наших сердцах укоренилось знание, что ничто в мире никогда не сможет нас разлучить.

Конквера

Недели прошли, а Торин так и не появился. Он уехал из Шёнефельде той же ночью и больше не вернулся. Ширли изменилась. Она выбрила не только тонкие линии под своими длинными, выкрашенными в чёрный цвет волосами, а сбрила сразу половину. Краситься стала ещё темнее, чем когда-либо прежде, обводя глаза чёрными, толстыми линиями и носила чёрный, стальной пирсинг, который блестел на её бровях из множества недавно сделанных дырок. Больше всего бросалось в глаза, что Ширли больше не улыбалась, и любое слово, адресованное ей, принимала как провокацию.

Я не винила её за плохое настроение,

она скорбела и злилась на себя, Тимею Торрел, на всю социальную систему, да и вообще на весь мир. После того, как почти каждый из нас вначале пытался убедить Ширли в том, что такой радикальный шаг не может быть долгосрочным решением проблемы, Ширли повысила голос и стала агрессивной. С тех пор наше общение ограничивалось тем, что мы разрабатывали детали нашей новой операции.

Дульса и Лиана ездили туда несколько раз в неделю, чтобы разведать подходящие укрытия и измерить, на сколько метров будет для меня безопасно отойти от туристического бюро и выйти на площадь, где должен будет неизбежно пройти Ладислав Энде.

Ширли почти больше не посещала лекции, а упорно работала в «Гостиной Шёнефельде» и для «Красного Мстителя». Господин Лилиенштейн был рад поддержки, потому что интерес к альтернативной газете вырос с тех пор, как господин Лилиенштейн почти в каждом выпуске сообщал о трагической судьбе Константина Кроноворта.

Интерес к достижениям Кронворта был в магическом населении не таким большим, зато любую дополнительную деталь о его неудаче все впитывали в себя с большим интересом. Его последний том стихов внезапно стал хорошо распродаваться, и господин Лилиенштейн делал всё возможное, чтобы и дальше способствовать успеху Константина Кронворта.

Мы рассказали ему о нашем подозрении, что Тимея Торрел носит на шеи золотую монету с изображением Эдиты Торрел, и та содействует тому, что богатство семьи Торрел не иссякает. Но действительно ли это атрибут власти мы узнаем только в том случае, если нам скажет об этом сама Тимея Торрел или господин Лилиенштейн подтвердит подлинность с помощью проверки.

Однако это оказалось не решаемой задачей, так как исчез не только Торин, Тимея Торрел тоже куда-то пропала. Леннокс постоянно пытался выйти с родителями на связь, но они никак не реагировали.

Имение Торрелов в Шенефельде пустовало, а секретари в их фирме знали лишь о том, что Тимея и ее муж уехали в командировку за границу, чтобы искать новые рынки сбыта для своей продукции, и эта командировка постоянно продлялась.

И вот, когда семестр уже подходил к концу, занервничал даже Адам.

— Эта поездка лишь предлог, чтобы не встречаться с нами, — мрачно сказал он, когда одним холодным, февральским вечером мы сидели в рабочей комнате и готовились к предстоящим экзаменам.

Адам не согласился молча с моим решением отправиться в Конкверу. После Рождества мы еще часто горячо спорили.

Однажды мы даже не разговаривали весь день, и это было ужасно, потому что мы не могли полностью закрыться от чувств другого. Я ощущала беспокойство

Адама, его страх снова потерять меня. Адам тоже не мог заблокировать мое отчаяние из-за исчезновения Лидии. Это и заставило нас помириться.

— Конечно, — ответила я, пролистывая свои заметки по теории ветра. — Вертикальные ветра, горизонтальные ветра. Ты запомнил определения?

— Понятия не имею, — мрачно ответил Адам и посмотрел на большой стол, где Лоренц, Дульса и Лиана углубились в быструю партию Драбелума, чтобы немного отдохнуть от зубрёжки и пережить запланированную ночную смену. — Меня вообще не волнует экзамен у профессора Пошера.