Педагоги шутят тоже... Только строже
Шрифт:
Он мне ответил: "Я, собственно, не знаю, а что?"
Раздобыв денег на дорогу и кое-какой жалкой еды с помощью моей жены (время было голодное), я отправил Юзика в Харьков, к Ландау. Юзик всегда вспоминал эту короткую историю».
[Александр…, 1992. С. 202]
В начале 1937 г. ректор Харьковского университета, сказал о Померанчуке: «Нам не нужны такие виндеркунды». Померанчук уехал в Москву и устроился в Кожевенный институт преподавать физику. Через год он представил в ученый совет Кожевенного института кандидатскую диссертацию, содержащую решение оригинальной задачи из области релятивистской квантовой механики. Защита проходила на общеинститутским ученом совете, где большинство составляли специалисты кожевенной промышленности и преподаватели марксизма. Последние попытались критиковать
[Халатников, 2007. С. 64]
В 1950-е гг., в МИФИ «И. Я. Померанчук входил в аудиторию и, не поворачиваясь к студентам, писал на доске очень мелким почерком, и написанное было видно только ему самому. Он всегда был небрит, и это неудивительно, поскольку даже если он приходил бритым, то к концу лекции вновь оказывался небритым. Так же, не поворачивая головы, со звонком он уходил из аудитории, чтобы прийти вновь через неделю. О нем ходили разные легенды. Говорили, что он — самый талантливый ученик Л. Д. Ландау, и, наверное, это действительно так. По крайней мере, он был единственным, кто на семинарах Ландау по четвергам мог возразить Ландау, не будучи обруганным, и, как правило, оказывался прав. Но самый интересный анекдот о нем был такой. Говорили, что он женился на женщине огромных размеров, да еще с пятью детьми. Сам он был очень щупленьким, маленького роста, но при этом замечал только крупных особ. Поэтому он смог заметить только крупную женщину и вовсе не заметил ее многочисленных детей».
[Рухадзе, 2005. С. 29]
Эрнест Резерфорд
Однажды вечером Резерфорд зашел в лабораторию. Хотя время было позднее, в лаборатории склонился над прибором один из его многочисленных учеников.
— Что вы делаете так поздно? — спросил Резерфорд.
— Работаю, — последовал ответ.
— А что вы делаете днем?
— Работаю, разумеется, — отвечал ученик.
— И рано утром тоже работаете?
— Да, профессор, и утром работаю, — подтвердил ученик, рассчитывая на похвалу из уст уважаемого ученого.
Резерфорд помрачнел и раздраженно спросил:
— Послушайте, а когда же вы думаете?
(Широко известная история, ИН [3])
Анри Амвросьевич Рухадзе [8]
Взрывы и презервативы
В конце второго курса у нас был назначен госэкзамен по общей физике. Надо было представить реферат научной работы по специальности: я должен был сделать какую-нибудь работу по физике взрыва. Такую работу я провел довольно неплохо с помощью студента 4-го курса группы ИХФ, будущего крупного ученого Б. В. Войцеховского. Под его руководством я провел серию экспериментов по сферическому взрыву. С этой целью мы наполняли гремучим газом и подрывали презервативы, которые я покупал в большом количестве к изумлению аптекарей пос. Долгопрудный. Я сейчас не очень помню, в чем состоял смысл работы, но она произвела сильное впечатление на Г. С. Ландсбсрга, и я получил отличную оценку по госэкзамену.
8
Все фрагменты кн. А. А. Рухадзе «События и люди» (2005,2010).
[Рухадзе. А. А. 2005. С. 641
«Прошу поставить мне двойку»
Осенью 1950 г. начался пятый семестр. Математическую физику читал академик С. Л. Соболев. С ним у меня произошел конфуз <…>. На экзамене я решил отличиться и доказывал теорему Фредгольма, используя матричный формализм, который так мне понравился из курса квантовой механики. С. Л. Соболев сделал квадратные глаза и собрался вкатить мне тройку. Я запротестовал и попросил двойку, каковую он и выставил, немало пораженный моей просьбой. Через неделю я пересдал этот экзамен Л. Д. Кудрявцеву на отличную оценку, а за матричный метод доказательства теоремы Фредгольма даже удостоился похвалы. Эту историю я рассказал для иллюстрации одного высказывания Л. Д. Ландау. Когда кто-то из студентов спросил, получится ли из него физик, тот ответил, что на факультете из него могут сделать только физика, а вот математик из него точно уже не получится. По-видимому, эти слова с точностью до наоборот относятся ко всем выпускникам механико-математического факультета МГУ, который заканчивал С. Л. Соболев. Каким бы
[Рухадзе. А. А. 2005. С. 18]
Экзамен по философии Ленин критиковал Маха, а Рухадзе — Ленина
В случае с историей КПСС оценка явилась результатом отношения нашего преподавателя Скляра к грузинам. Он их считал генетическими меньшевиками. Иначе я не могу объяснить его реплику на мой ответ по теме «Апрельские тезисы». Зная его отношение ко мне, я выучил это произведение наизусть и залпом отбарабанил. Реакция Скляра была ошеломляющей и поэтому запомнилась на всю жизнь: «Всё хорошо, но вот какой-то меньшевистский дух в Вашем ответе всё же остался».
С Э. Скляром позже у меня произошло еще одно столкновение. Изучали мы произведение В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в котором беспощадно критикуется идеализм Маха. <…> Среди книг отца еще в школьные годы я нашел книгу Маха «Механика» и прочел ее. Мне показалось, что Ленин не совсем правильно понял Маха и критиковал не Маха, а свое понимание Маха. К своему несчастью, об этом я и сказал на семинаре, и такое началось… Но, как видите, я остался цел, хотя в комитете комсомола меня изрядно потрепали. Однако я стоял на своем, и они отступились: меня не исключили из ВЛКСМ и не выгнали с ФТФ. Более того, я заработал на этом дешевый авторитет среди студентов и на следующий год «насильно» был избран в комитет ВЛКСМ. С тех пор я твердо усвоил: «Собака кусает только тех, кто боится собак».
[Там же. С. 15]
На прием к члену Президиума АН СССР — в трусах, но с галстуком
В 1961 г. во время конференции по УТС в Зальцбурге руководителем нашей делегации был Л. А. Арцимович, хорошо образованный, но очень задиристый человек. <…> Л. А. Арцимович хотел, чтобы наша делегация выглядела очень хорошо, и поэтому всем раздал накануне открытия конференции доклады иностранных физиков и попросил, чтобы все наши ему вкратце рассказали суть. Хотел блеснуть быстротой и эрудицией. Все ходили к нему и рассказывали. Дошла и до меня очередь. Силин вернулся от него и сказал, что Лев Андреевич меня ждет. Я наскоро надел галстук и в одних трусах и с галстуком предстал перед ним. Моя наглость его поразила, но он сдержался и сказал: «Люблю веселых и находчивых». С тех пор он со мной был осторожен, опасаясь, как бы я чего не выкинул.
[Там же. С. 96]
Кто из двух гигантов выше?
С 1966 г. А. А. Рухадзе начал работать по совместительству на физфаке МГУ, на кафедре физической электроники. О «вечном декане» Фурсове Рухадзе пишет вот что.
«В. С. Фурсов был человеком невысокого роста и обладал всеми комплексами невысоких людей: очень любил унижать собеседника [9] . Поэтому с просьбами к нему обращаться не любили, особенно члены Академии наук, которых он унижал с особым наслаждением. Поскольку Фурсов давно махнул рукой на выборы в Академию, от академиков он не зависел и резвился во всю. Особенно часто доставалось Р. В. Хохлову, которого Василий Степанович помнил "ходящим в коротких штанишках", и потому его положение ректора и академика не мешало Фурсову устраивать публичные экзекуции. Но деканом он был идеальным. А то, что он любил унижать — это люди терпели и даже с большим уважением к нему относились».
9
Был ли этот комплекс у Фурсова? Они с Рухадзе примерно одного роста, таким же был, кстати, Зельдович, и комплекса у них обоих не было. Когда я это сказал Анри Амвросьевичу, тот возразил: «А я выше Фурсова». «Насколько?» — спросил я. «На два сантиметра». «Вы что, мерялись?» — удивился я. «Да», — ответил А.А. «А Вы мне разрешите поместить в книгу этот наш обмен репликами, по-моему, в нем есть изюминка?» — спросил я. «Помещай!» — ответил он, и мы оба рассмеялись (Б. Г.).
[Там же. С. 63]
Акопян, Арутюнян — это евреи, прикинувшиеся грузинами
Р. Г. Трофименко, заведующая отделом кадров ФИАНа, — вызвала меня и сказала, что у меня слишком много аспирантов грузин. Когда я спросил: кто же, она начала перечислять по алфавиту: «Акопян, Арутюнян, Аронов…Разве этого недостаточно?» «Но помилуйте, Акопян вообще не мой аспирант, а Силина, причем он не грузин, а армянин, как и Арутюнян. Что касается Аронова, то он и вовсе еврей, а не грузин». «Вот-вот! Именно это я имела в виду».