Пегас, лев и кентавр
Шрифт:
Гай понимающе кивнул.
– Я помню, перед какой закладкой вы не устояли, Белдо!
Старичок топнул ногой.
– Я пожелал любви каждого, чьей любви я пожелаю сам! Мне хотелось делать людей счастливыми, – сказал он горячо. – Прекрасное благородное намерение, но двушка перестала меня впускать! А я отдавал себя целиком! Без остатка! Я был смешон, но плевал на это! Я рвал свою душу как струны!
Гай слушал, по кругу обкусывая ногти.
– Ужасно! – сказал он с ускользающим выражением.
– Улыбка,
– Ну-ну, Дионисий! – охладил его Гай. – А вы чего ждали? Благодарности? Второго шанса? Вы знаете принцип шныров: если молоток не справился с ролью молотка, маловероятно, что ему доверят роль напильника.
Острые плечи старичка опустились.
– Двушка закрыта для меня навсегда!
– Не навсегда! – внезапно сказал Гай. – Найдите мне контрзакладку – и я проложу вам путь в самое сердце двушки. За вторую гряду! К той горе со снежной шапкой, к которой нельзя прикоснуться ухом, потому что гора поет и дрожит. И даже дальше – за эту гору!
У Белдо задрожала нижняя челюсть.
– Это невозможно! – сказал он, волнуясь. – Так глубоко не нырнет ни один шныр!
– Не нырнет, потому что не осмелится! Долбушин говорит, что контрзакладка позволяет путешествовать только по нашему миру. Наивность! Контрзакладка пришла из-за второй гряды! Там же, за первой скалой, где девчонка нашла ее, она оказалась случайно. Тот, кто сольется с ней, – получит проход не только в Лабиринт ШНыра, но и на двушку!
Белдо захлебнулся.
– Вы не обманываете, Гай? Это было бы слишком жестоко!
Гай молчал. Старичок, щурясь, вглядывался в его лицо, пощипывая пальцами рукава рубашки.
– Откуда вы знаете? Кто может знать это наверняка? – бормотал он. – А-а, понимаю: ваш опекун!
С дразнящей медлительностью Гай сунул руку в карман и достал скомканный лист. На листе резкими линиями была изображена бабочка. В рисунке ощущалась лихорадочность. В нескольких местах бумага была прорвана. Белдо понял, что Гай ломал карандаш и жадно хватал новый.
– А-а! Вот в чем дело! – возбужденно сказал Белдо. – Я так и думал, только не был уверен! Тогда на Воробьевых мне чудилось, я схожу с ума: она была сразу везде. У меня кружилась голова. Потом этот болван Тилль прыгнул жирным брюхом. Я не успел ничего толком разглядеть. Как оказалось, и он тоже. Говорил потом: что-то мелькнуло в траве.
– Разве Круня вам тогда не говорила?
– Она не в себе. Совсем перестала принимать посетителей. Только рисует тех десятерых! Комкает, выкалывает глаза. Бумаги в комнате по колено, – сказал Белдо с досадой.
Узкий
– Какого эльба вы вообще тогда потащились на Воробьевы? – спросил он.
– Я не знал, – поспешно стал оправдываться Белдо. – Это была обычная рутинная работа по поиску их зарядных закладок. Гиелы прочесывали Москву по квадратам. Внезапно одна из гиел начала падать. Наездник чудом удержал ее на крыле. Тилль связался со мной. Квадрата они не знали: только что над Воробьевыми. Я прибыл к нему, и мы стали прочесывать Воробьевы. Я думал: там простая зарядная закладка!
– Она там и была, – вполголоса сказал Гай.
Зарядные (они же охранные) закладки ни с чем не спутаешь. Крупные, яркие, как цветы, чем-то похожие на огромные розовые бутоны, которые вот-вот распустятся внутри камня.
Старичок протестующе зацокал языком.
– Ту закладку я почувствовал почти сразу. Они вкопали ее под бетонное основание столба…
Белдо вспомнил, как шел по высокой траве и как ныли у него виски. Голова не просто болела. Казалось, ее накачали, как шар, и она вот-вот лопнет. Где-то впереди – он точно угадывал направление – маленькое пространство, враждебное ему.
– Три квадратных метра, свободных от зла! Рядом с охранной закладкой не может находиться ни один опекающий эльб. Уроды! Всю Москву изгадили! – бормотал Белдо, вспоминая принципы ШНыра и моргая от боли. Он знал, что это не его боль, а отраженная боль его эльба, но от этого ему не становилось легче.
К самой закладке знатный куровед приближаться не рискнул и, остановившись метрах в пяти, послал берсерка обшарить все вокруг столба и, если потребуется, разрыть землю. Берсерки довольно долго могли находиться у охранных закладок без особого вреда для себя. Возможно, потому, что эльбы их не опекали.
И тут, грубо оттолкнув старичка, Тилль вдруг на что-то прыгнул.
– Никогда такого не видел! Она исчезла мгновенно! О слиянии я даже не говорю! Как мы сможем взять то, к чему неспособны даже прикоснуться? – сказал Белдо.
– При желании возможно все, – таинственно ответил Гай.
Он ненадолго отлучился и вернулся с предметом, завернутым в платок. Под ним угадывалось нечто прямоугольное. Там, где ткань примыкала неплотно, Белдо видел поцарапанные медные углы, прижимавшие зеленое сукно.
– Подарок вашего предшественника. Видите, как я им дорожу?
– Ужасная смерть! – вздрогнув, отозвался Белдо.
– Однако в отваге ему не откажешь: на гиеле пытаться прорваться на двушку… – продолжал Гай.
– Ужасная смерть! – попугаем повторил старичок, не сводя глаз с рук Гая.
Гай сделал резкое движение. Под платком обнаружилась шкатулка с деревянной крышкой и ручкой изящной ковки.
– Ах-ах! Неужели это… – начал Белдо, мгновенно все угадывая, но по привычке кокетничая, чтобы доставить собеседнику удовольствие.