Пендрагон
Шрифт:
Солнце едва поднялось над окрестными холмами, когда в безоблачном небе я заметил стаи птиц-падальщиков, круживших над чем-то немного севернее.
— Это Каэр Уиск, — сообщил я.
Не говоря ни слова, Лленллеуг свернул и направился к селению. Через некоторое время мы подъехали к пожарищу. Я осмотрел почерневший двор, обожженные бревна частокола. Кое-где под кронами деревьев я видел знакомые вещи: опрокинутый котел, исковерканную треногу, разбитые кувшины и — помилуй Боже! — наполовину погребенные среди куч мёртвого пепла, обугленные трупы жертв чумы, молодых
— Черный Вепрь, — с горечью промолвил Лленллеуг.
— Нет, — возразил я, снова увидев пламя и услышав плач из своего видения. — Вепрь здесь ни причем. Жители сами сожгли селение.
— Как это может быть? — изумился Лленллеуг. Он собрался сойти с коня, чтобы присмотреться повнимательнее.
— Остановись! — приказал я. — Не прикасайся к пеплу даже сапогом.
Он обернулся с недоумением. Я знаком призвал его к молчанию.
— Скоро ты поймешь, кто здесь хозяйничал. Когда вернешься в Каэр Мелин, расскажешь Артуру — только Артуру, запомни! — что видел. Передашь еще, что видение Мирддина — правда. Остальным — ни слова! Нас здесь никогда не было.
Привыкший подчиняться приказам, ирландец выслушал молча. Я отвернулся.
— Нам лучше здесь не задерживаться. Время идет…
Мы поскакали к гавани Каэр Легионис, где стоял флот Артура, к которому теперь присоединились корабли Лота. Баринт заметил нас издали. Отважный мореход с горсткой людей оставался охранять корабли.
— Что скажите? — с нетерпением спросил он, когда мы подъехали. — Как битва?
— Мы только раз обнажили мечи, — ответил Лленллеуг. — Простая стычка. Никакой победы.
Мы спешились. Сбежались другие корабелы. Я рассказал, как складывается ситуация и спросил:
— Вы что-нибудь видели?
— Лот прибыл вчера в полдень, — ответил Баринт.
— Больше ничего?
— Никого и ничего. Да и кто тут прошмыгнет без нашего ведома? — ответил матрос с бычьей шеей. — Мы бодрствуем день и ночь, и ни друг, ни враг не появлялись — кроме Лота, да вот вы еще.
— Я к твоим услугам, Мудрый Эмрис. — Баринт ждал распоряжений. — Куда ты направляешься?
— Я тороплюсь в Инис Аваллах, — ответил я, глядя на ширь Мор-Хафрена. — Сейчас как раз прилив, а мне надо на ту сторону, и побыстрее.
— Сделаем, — кивнул моряк. — Я сам тебя отвезу.
— И вот еще что, — добавил я, — пусть корабли отойдут подальше от берега. Думаю, они нам скоро не понадобятся.
— Я и сам об этом думал, — кивнул Баринт, и я понял, что о безопасности кораблей можно не беспокоиться.
Он сразу начал отдавать команды; моряки разошлись. Тогда я приказал Лленллеугу возвращаться к Артуру, и к тому времени, как я и мой конь оказались на борту, флот Артура уже уходил на глубину, подальше от мародеров вандалов, появления которых можно было ожидать в любое время.
С началом отлива Баринт умело провел корабль между илистых отмелей и быстро дошел до противоположного берега в том месте, где маленькая речка Бриу впадала в большую Падруд. В отлив здесь появлялась заметная отмель.
— Тебе придется испачкаться, — предупредил он. — Ближе к берегу я не подойду.
Пришлось нам с конем побарахтаться на грязной отмели по пояс в воде. Выбрались на берег и поспешили знакомым путем. Ночь меня не остановила; я хотел добраться до дома моего дедушки как можно скорее. Знакомую гору я увидел уже на рассвете.
В этом царстве миров я не знаю более прекрасного места, чем дворец Короля-Рыбака, особенно когда подъезжаешь к нему на восходе. Стройные башни и изящные стены из белого камня на утреннем солнце казались медовыми. Они красиво отражались в озере. Инис Аваллах возвышался над плоской болотистой местностью, как остров посреди сине-зеленого моря.
Прошли годы с тех пор, как я видел его в последний раз — казалось, несколько жизней назад. А он все такой же, каким я его помнил по детским воспоминаниям. Я всегда считал Дворец Аваллаха убежищем, меня манило его неколебимое спокойствие. Над заводями озера веял прохладный ветерок, успокаивая разгоряченный долгой скачкой лоб.
О, Благословенный Иисус, держи это место поближе к Своему любящему сердцу и держи его на ладони Своей Верной Руки. Если где-либо в этом мире и есть добро, пусть оно царит здесь ныне, присно и во веки веков, пока люди почитают имя Твое.
Я обогнул озеро, миновал холм аббатства, и добрался до дамбы, ведущей через озеро к скале. Инис Аваллах, зеленый, как изумруд на фоне чистого неба, казался каким-то потусторонним местом. Здесь обитали воистину Праведные Люди, красивые, изящные, с чарующими взглядами. Здесь даже самый последний конюх обладает благородством короля. Вот два таких и выбежали мне навстречу, чтобы принять коня. Аваллах, последний монарх этой исчезающей расы, сам приветствовал меня, когда я проходил под аркой с высокими сводами.
— Мерлин! — Его голос звучал, как радостный гром. Он крепко обнял меня. — Мерлин, сын мой! Постой, дай посмотреть на тебя. — Он отодвинул меня на вытянутую руку, затем снова сграбастал и прижал к себе. Каким бы высоким не был Артур, рядом с Королем-Рыбаком он казался подростком. — Мир тебе, Мерлин, сын мой, — Аваллах широко раскинул руки. — Добро пожаловать! Проходи в зал — поднимем чашу!
Мы пересекли крытый портик и вошли во дворец.
— Хариты нет сейчас, — сообщил мне Король-Рыбак, поднимая приветственный кубок. — Утром ее вызвали в аббатство. Она нужна в храме.
— Они сказали, зачем? — спросил я с замиранием сердца, молясь, чтобы это оказалось не то, чего я боялся. Могла ли чума распространяться так быстро? Я не знал.
— Болезнь, — ответил Аваллах и протянул мне кубок. — Выпей, Мерлин. Ты издалека, а нынче жарко. Селяне говорят, засуха.
Я улыбнулся. Всех местных жителей Аваллах звал селянами, как будто он был лордом, правившим цветущими землями, населенных верными подданными. По правде говоря, здесь мало кто жил. Многие из тех, кто проходил через Летние земли, направлялись в аббатство за благословением.