Пентаграмма
Шрифт:
Теперь ему было тридцать пять, и у него были сотни микрофонов, двадцать четыре камеры и одиннадцатилетний сын от дамы, с которой он провел дождливую осеннюю ночь в своем микроавтобусе в Гейло. Он убедил ее назвать мальчика Джином. А насчет его самого она, не задумываясь, сказала, что он куда сильнее любит свои микрофоны.
Но ведь у него действительно отличная коллекция трубочных микрофонов «Нойман» 1950-х годов и направленных микрофонов «Оффскрин». Последние были специально изготовлены для военных видеокамер, за ними ему пришлось ездить в США и покупать из-под полы. Теперь-то их можно было без проблем заказать по Интернету. Ну а гордость коллекции составляли
Отто слушал. Кажется, задание было серьезным. Недостатка в жилье рядом с объектом не было, значит, ловят крупную рыбу, а крупная рыба сейчас одна.
— Курьер-убийца? — уточнил он, приподымаясь на постели со всей осторожностью, чтобы кровать не растянулась на шпагате.
Пора бы уже ее поменять, но Отто постоянно откладывал — то ли из сентиментальности, то ли из экономии. Он в очередной раз пообещал себе вскорости обзавестись новой солидной кроватью, может быть, даже круглой, и вот тогда еще раз подкатить к Эуд Рите. Нильс сейчас весил сто тридцать и выглядел отвратительно.
— Дело срочное, — сказал Волер, не отвечая на вопрос, что для Отто было положительным ответом. — Мне нужно, чтобы к завтрашнему утру все было установлено.
Отто расхохотался:
— Хотите, чтобы я за одну ночь установил полное видеонаблюдение и прослушивание всех лестниц, коридоров и лифта в четырехэтажном здании? Это невозможно.
— Дело первостепенной важности, мы…
— Не-воз-мож-но! Понимаете? — Отто нервно засмеялся, и кровать под ним заходила ходуном. — Если это настолько срочно, мы займемся этим на выходных, Волер. В таком случае гарантирую, что все будет готово к утру понедельника.
— Ясно, — произнес Волер. — Извини мою наивность.
Отто так хотелось выторговать себе дополнительные часы работы и избавиться от спешки, но он хорошо разбирался в интонациях клиентов, поэтому уловил, что последнюю фразу инспектор произнес как-то не так.
— Хорошо-хорошо, может быть, договоримся. — Отто пошарил под кроватью, но там были только ящики из-под пива и пыль. — Тогда надо учесть надбавку за ночное время и, конечно, за выходные.
Пиво! Может, купить ящик да пригласить Эуд Риту отпраздновать окончание дела? Или — если она не согласится — Нильса.
— Еще небольшой аванс за оборудование, которое мне самому придется арендовать. Ведь у меня здесь не все.
— Разумеется, — согласился Волер. — Что-то, очевидно, стоит у Стейна Аструпа из Аскера.
Отто Танген чуть не выронил трубку.
— Ой! — издевательски добавил Волер. — Задел за больное? Ты забыл о
Кровать с треском рухнула.
— С установкой тебе помогут наши сотрудники, — продолжал Волер обычным голосом. — Суй тело в брюки, бери свой чудо-автобус, встречаемся в моем кабинете для ознакомительной беседы и просмотра планов.
— Я… я…
— …премного благодарен? Отлично. Старые друзья снова работают вместе, верно, Танген? Если постараться, собраться и выложиться по полной, все будет замечательно.
Глава 25
Пятница. Глоссолалия
— Это вы здесь живете? — удивился Харри.
Удивился он сходству — настолько разительному, что, когда дверь открылась, он вздрогнул, увидев ее старое бледное лицо. И глаза. Такие же спокойные, такие же теплые. В первую очередь — глаза. Но еще — голос, которым она подтвердила, что она и есть Олауг Сивертсен.
— Полиция. — Харри показал удостоверение.
— Да? Надеюсь, ничего такого не случилось?
Скрещение морщинок и складочек на ее лице приняло обеспокоенное выражение. Харри она так напоминала его бабушку, которая вечно хлопотала за других.
— Нет, что вы, — автоматически соврал он и подкрепил ложь кивком головы. — Можно войти?
— Конечно.
Она открыла дверь и шагнула в сторону. Харри и Беата вошли в дом, где пахло зеленым мылом и старой одеждой. Ну разумеется. Харри зажмурился, а когда открыл глаза, она с полуулыбкой смотрела на него. Харри улыбнулся в ответ. Она ведь не знала, он ожидает, что старушка вот-вот обнимет его, потреплет по голове и прошепчет, что дедушка в комнате ждет их с сюрпризом.
Она провела Харри и Беату в гостиную, но там никого не оказалось. Зато в комнате (вернее, в комнатах — их было три в ряд) висели хрустальные люстры и стояла массивная старинная мебель. И мебель, и обои были чистыми, но затертыми — так обычно и бывает в доме, где живет один человек.
— Присаживайтесь, — пригласила она. — Кофе?
Это больше походило на мольбу, чем на предложение. Харри сдержанно кашлянул, не зная, стоит ли сразу рассказывать, зачем они явились.
— Было бы здорово, — улыбнулась Беата.
Старушка улыбнулась ей в ответ и зашаркала на кухню. Харри с благодарностью посмотрел на Беату.
— Она похожа на… — начал было он.
— Понимаю, — сказала Беата. — По тебе видно. Она и мне напомнила бабушку.
Харри хмыкнул и посмотрел вокруг.
Семейных фотографий было немного. Серьезные лица на двух черно-белых снимках — очевидно, довоенных — и еще четыре фотографии одного и того же мальчика, сделанные в разные годы. На одной из них было прыщавое юношеское лицо с модной — по меркам шестидесятых годов — стрижкой, такими же игрушечными глазками, как и те, что встретили их в дверях, и улыбкой — именно улыбкой, а не той гримасой, которую постоянно корчил Харри, когда его в таком возрасте сажали перед объективом.
Старушка вернулась с подносом, сев, налила кофе и предложила пирожные. Харри дождался, пока Беата поблагодарит за двоих, потом спросил:
— Фру Сивертсен, вы читали в газетах об убийствах молодых женщин в Осло?
Та покачала головой:
— Я о них знаю по заголовкам, ведь в «Афтенпостен» про это пишут на первой странице, но я такие статьи никогда не читаю. — Она улыбнулась, морщинки вокруг глаз сделались глубже. — И смею заметить, я не «фру», а всего лишь старая «фрекен».
— Прошу прощения, я решил, что… — Харри кивнул на фотографии.