Пепел и кровь. Огненный ученик
Шрифт:
Соратники ушли, оставив нас вдвоем. Я подвел Фенора к пленникам, и мы устроились, не обращая внимания на запахи крови и остальное. Опасности не боялись, в небе кружились мои питомцы готовые предупредить о любой возможной угрозе. Пленников тоже нечего было опасаться, они были гарантированно парализованы и не могли вообще ничего.
– С ней все хорошо?
– спросил арбалетчик, и без дополнительных пояснений было понятно про кого он.
– Я сделал все что мог. Думаю, что все будет хорошо. Может ей придется привыкать к новым частям, но иначе было никак, - в это время я изловчался раздевать связанных пленников. Как бы ни доверял слугам Ковена, но было
– Что с моими глазами? Сможешь сделать?
– разумеется, эта тема была наиболее важной для моего товарища.
– Если согласен ждать слепым до завтра, то создам тебе глаза неотличимые от твоих, если же тебе невтерпеж, то получишь эльфийские глазенки через пару часиков, - я продолжал срывать и срезать одежду.
– Отливать серебром будут, как у эльфа?
– уточнил он.
– Наверное, будут, и видеть будешь как эльф. Наверное, - точной уверенности не было, но существовала большая вероятность того что после ассимиляции глаз сохраниться эльфийская зоркость и способность видеть в скудном ночном свете.
– Не хотелось бы нечеловеческих глаз, но и терпеть лишнего не хочу. Быть слепым тяжело и больно. Глаз нет, а цветные круги и искры от боли до сих пор вижу, - печально вздохнул воин.
– Сразу, как только накоплю маны, пересажу тебе глаза, - забыв, что он не видит, кивнул.
– Хорошо, - он кивнул мне в спину, а я уже заканчивал обыск. К сожалению или к счастью ничего не нашел.
Пока копил ману, изучил столь заинтересовавшее меня оружие, но секрет уничтожения щитов опять от меня ускользнул и пришел черед пыток. Собственно лечение товарища и стало пыткой. Парализованный маг беспомощно наблюдал, как я пересаживал глаза его не менее беспомощного товарища "проклятому" человеку. Не скажу, что это далось мне легко, но ради победы над Малактом я был готов и не на токае. Нужно будет сажать эльфов на кол, так буду сажать сотнями. Нужно будет сжигать, так я уже сжигал и не один раз. Нужно будет ослепить всех причастных, ну вот теперь и такой опыт у меня имеется.
К сожалению, своими пытками я ничего не смог добиться. Маг покончил с собой, как только стал проходить паралич. Хитрый эльф досадил нам даже своей смертью. Он не просто убился, а сжег свое тело не оставив мне и пепла. Напрасно пытался я потушить странный белый искрящийся огонь. Никакие мои ухищрения не помогли. Он унес с собой не только секрет ножа, но и всю ману свою израсходовал не оставив мне и шанса найти ее овеществленный кусочек.
Второй же пустынник, истерзанный мной ради восстановления подопечного, напрочь забыл о преданности бывшим идеалам и был готов рассказать что угодно, но ничего не знал. Этого в итоге избавил от мучений Фенор, перерезав горло с жутким даже для меня взглядом. Эльфийские глаза, зеленые с типичным для этого народа серебром, смотрелись на человеке не особо вызывающе, но не естественно. К тому же взгляд у него получился какой-то холодный и этот холод не пропадал, даже когда все лицо воина улыбалось. Больше арбалетчику не спрятаться в толпе не скрыв глаз. Его однозначно запомнят, все кто увидит, и забудут очень не скоро.
***
Прошло еще пять прекрасных солнечных дней, и весна окончательно заявила права на Лес. За это время мы
В пути выяснилось, что Изире сложнее проявлять эмоции с новым лицом и по большому счету чужими мимическими мышцами, но делать это она все же до определенной степени может. Девчонке приходилось тренироваться в этом и пару - тройку раз я замечал как она это делает корча рожи в моменты когда считала, что ее никто не видит.
С Фенором было сложнее, его холодный взгляд было никакими тренировками не убрать. Просто так сочетались эльфийские глаза с человеческим лицом. Я хотел выйти с предложением и попытаться изменить глаза под человеческие, но побоялся, что это уменьшит их эльфийские качества, ведь, несмотря на ассимиляцию и сложную работу со сращиванием нервов мне удалось полностью сохранить эльфийскую зоркость и ночное зрение. Вместо этого предложил просто пользоваться темными очками, если получится таковые достать. На границе со Сковородкой я такие видел у нескольких дозорных. Они ими пользовались для защиты глаз от яркого солнца.
Наконец мы добрались.
Я не поволок сразу всех в село, а оставил отдыхать неподалеку вместе с соратниками и фамилиарами, а сам, одолжив у Фенора имперца так и не получившего имени, поехал вперед, что бы договориться обо всем. Родной Лес расступался перед мордой жеребца, и я уже видел не задетые войной дома своих соседей. Сколько я тут не был? Еще пара месяцев и год будет, как уехал. Мирка если тогда понесла, то уже родила. По срокам еще в третьей декаде холодника должна была. Как она теперь? Как мамка? Как батя? Как эти два раздолбая, что мои друзья?
– Эй, дядька!
– окрикнул меня постреленок лет шести - семи высунувшийся из голых, но довольно густых кустов.
– Чего тебе?
– усмехнулся я, притормаживая коня.
Он присмотрелся, припоминая, где видел мое лицо, и его испачканная моська озарилась опознаванием.
– Ты Даш?
– на всякий случай все же уточнил он.
– А ты вроде Масин, младшенький дядьки Стуса?
– не остался я в долгу.
– Какой здоровый стал! А я не младшенький уже. Мамка по весне сестренку родила, - пацан скрылся в зарослях, как и не было.
Я не спешил, так что стараниями этого ребенка новость о моем появлении достигла села гораздо раньше меня самого. Детвора разного возраста лущеным горохом из мешка высыпала на околицу. Пацанята и девчушки гомонили, лезли под копыта, что бы погладить чистокровного имперца. Пришлось слезть с лошади и следить, что бы тот никого ни задавил. Конь хоть и умный, но далеко не спокойный. Меня слушаться и то не вдруг стал. Так что когда мелюзга сама готова сунуть голову под опускающееся копыто, что бы глянуть на подковы, дело может кончиться плачевно.
Вопросы сыпались один за другим. Девочка пары лет отроду, имя которой так и не вспомнил, по-хозяйски залезла на руки и устроилась, обвив мою шею руками. Я оттаивал душой и телом. Становилось все легче и легче. Ведь это за них мы лили кровь и жгли все в пепел. Что бы этих вот самых детей пустынники не подкидывали вверх вместо мишеней для тренировки лучников, как это было в паре посещенных мной и разоренных ими сел.
Стало столь легко на душе, что в упор не замечал как шушукаются появившиеся, но не спешащие радоваться взрослые. Я не понял, что что-то не так даже когда путь мне заступил Нафас.