Пепел к пеплу (сборник) -
Шрифт:
– Мисс Лайтинг играет не только на сцене, – пожал плечами доктор Белл, глядя на меня с легкой насмешкой. – Это было не заявление о том, что она хочет побыть одна, а недвусмысленное приглашение нарушить ее одиночество. И я не удивлюсь, если Сирил опять пойдет за ней, как ослик за морковкой…
Я знал, что за резкостью его высказываний скрывалась самая искренняя симпатия к чете Бартонов, которым сейчас совершенно ни к чему были лишние волнения.
Этой зимой миссис Бартон перенесла несколько ревматических атак на сердце, которые вынудили ее отказаться и от давнего увлечения охотой, новейшего
Еще миссис Бартон писала короткие юмористические рассказы, которые с каждый месяц с удовольствием публиковали в «The Scotsman».
Публичная деятельность полковника Чарльза Бартона ограничивалась председательством в Охотничьем клубе, но он, как соратник Гордона и герой обороны Хартума, был известен всей Британии. Сейчас он писал свои мемуары, или, как честно признавался он сам, «моя жена пишет мои мемуары»; поскольку полковник не отличался любовью к чтению, а его письма были либо шедевром лаконичности, либо подарком для криптографа.
Тишина и спокойствие их загородного дома должны были благотворно подействовать на здоровье миссис Бартон, но случилось как раз обратное. Оказалось, что незаконно построенная фабрика по выделке кож отравляет Ферс и ее безымянный приток на территории поместья Бартонов. Гостей предупредили, что купаться в нем сейчас чрезвычайно опасно – разгневанный кельпи мог растерзать любого оказавшегося в реке человека.
Миссис Бартон пригласила своего давнего друга и редактора «The Scotsman», Генри Хатчера, чтобы уговорить его напечатать разоблачительную статью о деятельности фабрики. И почему-то племяннику полковника, студенту Художественной академии, именно в это время пришла в голову мысль навестить на летних вакациях дядюшку с тетей, в чьем загородном доме есть такие живописные виды. Предупреждать о своем приезде Сирил счел излишним, и, когда прибыл, застал здесь своего соперника.
Уезжать оба сочли ниже своего достоинства, но миссис Бартон удавалось гасить все ссоры в зародыше, и вечера в гостиной проходили спокойно – пока не приехала мисс Лайтинг. Справедливости ради надо уточнить, что формальное право приехать у нее было – миссис Бартон была ее крестной и подругой ее матери.
Возможно, дело было не только в нечуткости, но и в банальном недостатке средств, так как на капитал, оставленный ей матерью, мисс Лайтинг могла себе позволить очень немногое.
Я с любопытством ждал нашего знакомства и увидел изящную, одетую с безупречным вкусом брюнетку. Чем-то она напоминала женщин с рисунков Бердслея, и, как мне показалось, сама усиливала и подчеркивала это сходство черно-белой гаммой одежды.
…А когда майор Блечли, давний друг четы Бартонов, снова затянул свой рассказ про оборону Хартума, мисс Лайтинг весело остановила его, а затем несколько минут продолжала с того же места, с теми же интонациями и слово в слово так, как всегда излагал события майор – а после вернулась к оживленному пересказу театральных сплетен и интриг. Ее остроумная и злая пародия заставила Блечли умолкнуть до самого конца вечера.
Мисс Лайтинг не обращала внимания на страдальческий взгляд Сирила, на полунасмешливый
За весь вечер улыбка исчезла с ее лица только однажды, когда миссис Бартон нечаянно разбила ее изящное коннект-зеркальце – да и то на несколько секунд, до того момента, когда миссис Бартон пообещала возместить последствия своей неловкости.
Пока я размышлял о вчерашнем вечере, мисс Лайтинг в чрезвычайно открытом купальном костюме вышла из дома и решительно направилась к причалу. Следом за ней дворецкий нес плетеное кресло, накидку и, кажется, несколько книг – мисс Лайтинг основательно подошла к своему намерению побыть в одиночестве. Доктор Белл хмыкнул, вглядываясь в ношу дворецкого, и спросил:
– Знаете, что за книгу она взяла с собой?
– Нет, я отсюда не могу разглядеть, – ответил я.
– Свою автобиографию! Вы ее читали?
Я признался, что да.
– Боже всемилостивый, какая может быть автобиография у девушки двадцати лет? – риторически вопросил доктор Белл и предложил мне спуститься в гостиную. Там мы застали полковника и Сирила. Сирил как раз уговаривал дядю позировать для портрета, а полковник смущенно и недовольно отказывался. Даже на исходе пятого десятка он обладал той особой мужской красотой, которую не портит возраст – правильные, хоть и резковатые черты лица, туго натянутая на скулах кожа, и, в контрасте со светло-серым цветом глаз, несмываемый африканский загар.
Доктор Белл весело присоединился к уговорам – подозреваю, для того, чтобы смутить полковника еще больше. Сирил тем времени поспешно делал с полковника набросок за наброском. Я углядел на журнальном столике свежий номер «Ланцета» и с волнением обнаружил, что там наконец напечатали мою статью о вазомоторной спинной сухотке. Только я собирался поделиться этой новостью, подняв журнал над головой, как флаг, как в гостиную вошел Генри Хатчер.
Сирил захлопнул свой блокнот с набросками и невнятно поздоровался.
– Отправляетесь на прогулку, Генри? – полюбопытствовал полковник.
– Собираюсь нагулять аппетит, – подтвердил Хатчер.
– И в каком направлении вы собираетесь его нагуливать? – вдруг спросил Сирил.
– Хотите составить мне компанию? – предположил Хатчер, вертя в руках свою щегольскую трость с массивным серебряным набалдашником.
– Нет! – резко отказался Сирил. – Я хочу знать, куда вы собираетесь идти!
– А я еще не знаю, – невозмутимо пожал плечами Хатчер. – Здесь повсюду такие живописные виды…
– Можно взглянуть на вашу трость, Генри? – поспешно вмешался полковник. – Вы уже собрали целую коллекцию!
– Да, эта сделана из боярышника, – протягивая трость, сказал Хатчер, – символизирует надежду и благоразумие.
Он взял один из набросков Сирила, лежащих отдельными листами на журнальном столике и диване; сказал, что доктор Белл ему очень удался, и вышел. Я был несколько удивлен – я знал, что Хатчер отличается вспыльчивым, холерическим нравом; а тут он невозмутимо вывел из себя Сирила и удалился, оставив победу за собой, но не доходя в ней до крайностей.