Пепел Марнейи
Шрифт:
Венуста до сумерек бродила вдоль берега Ибды, перебирая в уме всевозможные чары, ловушки, заклятия. Ей не мешали. Ну какой из нее боевой маг, никогда она не собиралась в боевые маги… И все-таки надо найти верный способ, иначе появятся качели, о которых говорил Рис. Иначе будет мир, в котором ей совершенно не хочется жить, без вариантов.
На закате, когда вода в реке порозовела, а небо позеленело, она услышала из-за цветущего тамарикса голоса Рен и Риса:
– Ты чего такой грустный? Перед большой дракой лучше не унывать.
– Не из-за драки, – голос мальчишки и впрямь звучал расстроенно. – Я рад, что у меня
– Не было – значит, когда-нибудь будет, – решительно возразила Рен. – И мы с тобой там снова встретимся. Я вот тоже считала, что в Сонхи неоткуда взяться такому странному городу, но мы же столько говорили о вероятностях… Знаешь, если это не прошлое и не то, что могло бы быть, но не состоялось, а наше с тобой будущее – так ведь даже интересней, правда?
Нехорошо подслушивать. Венуста побрела дальше, но этот обрывок чужого разговора придал ей сил, словно глоток свежего воздуха. Для предстоящей «большой драки» она что-нибудь придумает. Ее специализация – Магия Красоты, и она никому не позволит искалечить Сонхи.
Глава 8
Оружие этого мира
Опаловый туман, запах водорослей, россыпь мелких ракушек вперемешку с песком. Отливающие темно-синим шелком волны накатывают на берег и отползают обратно, словно в полусне. Сиреневый рассветный сумрак. Ветра нет, только медленные вздохи моря.
Ее длинные волосы щекочут обнаженную кожу Риса. На нем штаны из грубой материи, и на ней такие же, обрезанные до колен, с разлохмаченными кромками. Здесь и нагишом тепло – тропики.
Они идут рядом, сцепив пальцы рук, касаясь друг друга плечами. Как будто на свете нет больше ничего, кроме этого затерянного островка, окутанного перламутровой мглой, и в то же время вокруг дремлет бесконечность.
Несколько дней назад ей исполнилось семнадцать, и он наконец-то объяснился в любви. Раньше заводить об этом речь было нельзя: он хотел, чтобы она сделала выбор сознательно, более-менее повзрослев. Он ведь, со всеми своими магическими и просто личными заморочками, тот еще подарок. И работа у него та еще – он офицер элитной магической стражи, которую посылают туда, где никто ничего не понимает и может произойти все что угодно.
Как выяснилось вчера вечером, она уже три года ждала, чтобы он заговорил на эту тему, и боялась, что никогда не дождется. Но теперь-то все в порядке, теперь они будут вместе.
Подошли совсем близко к прибою, набежавшая волна плеснула по босым ногам. Его щиколотку оплел, как браслет, мокрый колючий стебелек морской травы – и на этом сон закончился.
Ночь, небо усыпано звездами, как приснившийся пляж – круглыми белесыми ракушками. Иззелена-желтая луна тоскует над невидимой отсюда проклятой пустыней. В лагере все спят, кроме дозорных. Усевшись, Рис потрогал щиколотку. Разумеется, никакого стебля там не было. Сон, теплый, как парное молоко, отступал, таял, уходил туда, откуда пришел, в дремотную область несуществующего. И после него, как обычно, остался ворох впечатлений – память о том, чего никогда не было, что происходило словно бы за рамками сновидения.
Так, например, Рис знал, что познакомился с ней в каком-то очень плохом месте: смутное представление о кружевах хищной плесени, затхлом воздухе старого склепа, истерических женских голосах, впивающихся в душу, как рыболовные крючки, и жиреющих на сытной кормежке упырях. И он, по тому
Сказку Рис попытался вспомнить. В той жизни, которая ему снилась, в городе Танцующих Огней, он знал ее чуть ли не наизусть, потому что не раз перечитывал, она была одна из его любимых. А наяву – ничего не осталось, кроме впечатления, что там было много интересного.
Глядя на звезды, которые спускались украдкой все ниже и ниже, чтобы посмотреть на землю вблизи, Рис подумал: если город Танцующих Огней и впрямь где-то есть – по этой путеводной ниточке можно, наверное, до него добраться. Сказки путешествуют по свету, как те крылатые семена деревьев и трав, которые ветер уносит на громадные расстояния.
– Пушок! – позвал он тихонько пса-демона, свернувшегося в ногах.
– Я здесь, хозяин, – тот подобрался ближе, ткнулся в ладонь холодным, как лед, носом.
– Ты слышал когда-нибудь сказку про улыбающегося кота? – шепотом, чтобы не разбудить остальных, спросил Рис.
– Не спится, сказку хочешь? Всякую могу рассказать, я их знаю целую уйму, не пересчитать, только они у меня перепутались: начало от одной, середка от другой, хвост от третьей, мораль от четвертой. Ни про каких улыбающихся котов не слыхал, врать не стану, зато знаю про королевну, которая не умела улыбаться, про злого улыбающегося болванчика, про подмастерье башмачника, сменявшего свою улыбку на удачу…
– Мне надо про улыбающегося кота.
– Чего нет, того нет. Давай любую другую, а? Между нами, когда начинают о кошках, мне выть хочется, не до смеху, а то они говорят, хозяин твой кошкой стал, а я говорю, вот я вас выше туч заброшу и в клочья, а они бултых в воду – и там этих моржей нипочем не достанешь, я же воду только поверху могу баламутить, разве иногда поймаешь какого зазевавшегося и шибанешь о льдину, а остальным хоть бы что. Подлый народ моржи, никакого респекту… Но ты, хозяин, не грусти, сочиню тебе наилучшую сказку про кого пожелаешь. Вот, слушай! Жил-был улыбающийся кот в подмастерьях у злого башмачника, и однажды отец с матерью ему говорят: или отдадим тебя замуж за соседнего короля, который хуже моржа, или сам женись на прекрасной королевне, которая не умеет улыбаться, а держат ту королевну в башне, и сторожит ту башню трехглавый морж на семи цепях, жрет честных людей и улыбается во все три пасти. Подмастерье башмачника тогда горько заплакал и пошел за советом к ведьме, про которую говорили, что она меняет удачу на улыбки. Ну как, интересно? Складно же выходит, ага? Из кусочков, да складненько! Слушай дальше, ведьма та была на лицо безобразная, как морж, и когда улыбающийся кот к ней пришел, у него гляделки встали дыбом…
– Это не та сказка. Лучше троллям ее расскажи, они оценят.
Он потрепал Пушка по загривку и улегся, притворяясь спящим, чтобы тот отстал. Сквозь ресницы видел, как белое пятнышко двинулось через звонко стрекочущую темень к караульщикам, потом послышались голоса, приглушенный булькающий смех троллей.
Рис перевернулся на спину, закинул руки за голову. На реке плеснуло, как будто из черно-синей бездны в воду упал целый слиток небесного серебра.
– Кеви, не спишь? – около него присела Лиум.