Пепел Марнейи
Шрифт:
Осталось ощущение позорной катастрофы и смутная картинка: растрескавшиеся, покрытые копотью каменные колонны посреди серого марева. Их всего три или четыре, одна покосилась. Эти колонны казались Рису невыразимо страшными. Надо вспомнить, где он мог их видеть.
– Что я вчера вам сказал?
Тибор хмыкнул.
– Что ты собираешься убить Гонбера.
– А еще?
– Нес ерунду.
– Не может быть. Человек, к которому применили «черпак истины», не может нести ерунду.
– Далеко и не скоро – что это значит?
– Не знаю.
– Вот и я тоже
Пока они разговаривали, один из троллей отомкнул замки на кандалах, и Рис, наконец-то освобожденный от цепей, вышел, пошатываясь, в коридор. Тибор втолкнул его в другую дверь.
Здесь было светлее, по стенам висело не меньше дюжины масляных ламп. На стуле сидел голый по пояс парень – руки завернуты назад, голова свесилась на грудь, то ли спит, то ли без сознания. Риса усадили на соседний стул, но связывать не стали.
– Смотри сюда, – Мунсырех указал на низкий столик у стены, там стояли две статуэтки, глиняная плошка, украшенная гравировкой открытая шкатулка, и лежал мясницкий топорик. – Молись этим богам, проси у них милости и удачи.
– Что вы ходите сделать? – произнес Рис враз пересохшими губами.
– Твое дело не спрашивать, а молиться, – сумрачно отозвался Тибор.
Шаман затянул песню, низкое утробное рычание в заунывном ритме, и начал приплясывать на месте, тяжело топая, его сизое чешуйчатое пузо колыхалось в такт выкрикам, многочисленные сережки в ушах дрожали и поблескивали. Рис смотрел на бронзовые статуэтки – Акетис, бог смерти и круговорота, Ланки, бог ловких обманщиков, странная пара – но взгляд поневоле цеплялся за топорик. Что они затеяли?
Тибор взял его руку, завернул рукав и полоснул ножом, а тролль, не переставая завывать, поднес плошку. Боль была не сильная, но голова все сильнее кружилась, и кожа покрылась мурашками. Кто-то придерживал его сзади за плечи, не позволяя свалиться на пол – похоже, еще один тролль.
Наконец шаман осторожно поставил посудину, до краев полную темной венозной крови, на стол рядом со шкатулкой. Тибор тут же перетянул шнурком руку Риса выше локтя и ловко забинтовал рану, после чего ударил его по щеке.
– Ты нам нужен вменяемый, так что погоди с обмороком.
Его мутило то ли от потери крови, то ли от страха, то ли от рокочущего речитатива Мунсыреха. Желтый свет масляных ламп отражался в темно-красной жидкости и в лезвии топорика. Не умолкая, шаман обмакнул палец в плошку и кровью Риса начертил на груди у бесчувственного парня какой-то знак. Вслед за этим Тибор схватил пленника за волосы, отогнул голову назад и одним движением перерезал горло. Тот издал булькающий звук, но так и не очнулся.
Пение перешло в рев, от которого закладывало уши. С неожиданным для такой дородной туши проворством Мунсырех схватил со стола топорик. В этот момент ошалевший от ужаса Рис не выдержал и закричал, пытаясь вырваться из вцепившихся, словно клещи, тролльих лап.
Ланки, ухмыляющийся бог обманщиков, явил свою милость: когда Тибор завернул на Храмовый рынок, Шостас Падальщик был тут как тут. И, конечно, он сразу признал собрата по ремеслу,
Падальщик не мог не заметить, что выглядит коллега весьма прилично: одет, как дворянин, отменно выбрит, длинные черные с проседью волосы пристойно расчесаны, «драконьи» сапоги начищены – в таком виде не зазорно нанести визит хотя бы самым высокопоставленным господам. Намотав это на ус, Шостас двинулся следом за Тибором.
Тот откровенно торопился, однако завернул в лавку Ханупа и приценился к старинному кинжалу с червленным по золотому фону узором на выщербленном клинке. Ритуальное это оружие или просто вычурная игрушка, никто не знал, но Тибор разглядывал антикварный нож с плохо скрываемым интересом, и обрадованный Хануп заломил цену вчетверо выше прежней.
– Хорошо, – невозмутимо отозвался Тибор. – По рукам. Придержите его до вечера, я зайду через несколько часов.
Судя по выражению одутловатой физиономии, Хануп призадумался: уж не продешевил ли? Похоже, вещица более ценная, чем он предполагал, покупатель наверняка разнюхал что-то любопытное… Зато у Падальщика исчезли последние сомнения: удачливый коллега выполнил заказ и направляется за гонораром – ага, нам только этого и надо!
Упырьи Норы. Несколько кварталов опасных развалин, давно уже необитаемых. Порой сюда наведывались маги, преследующие свои специфические цели, а бывало, кто-нибудь не шибко дружный с головой заворачивал на свой страх и риск, чтобы срезать путь. Под землей тут сплошные полости и промоины, и лет шестьдесят назад часть домов попросту провалилась. Те, кто уцелел, перебрались на жительство в другие районы, им даже выплатили из казны небольшое пособие от герцогских щедрот. Дурное место огородили забором, и забор этот стоял щербатый, как гребень, в котором половина зубьев выломана от долгого употребления.
Изображая крайнюю спешку, Тибор протиснулся в первый попавшийся лаз, подобрав плащ, чтобы не зацепился. Упадочно живописные городские буераки. Царство слякоти, ледяных луж, покосившихся строений и провалов – одни почти доверху завалены обломками, другие щерятся разверстыми прорвами, в их темноватой глубине виднеется что-то неразличимое. Кое-где над ямами сооружены мостики из мокрых серых досок. Все это выглядит, как негостеприимное морское дно, обнажившееся при отливе, и не хочется задерживаться здесь надолго – вдруг вода вернется и застигнет тебя врасплох?
Хлюпая по вязкому месиву, Тибор обогнул остатки дома с непримиримо торчащей кирпичной трубой и ступил на не внушающий доверия мостик. Снизу, из ямины, тянуло гнилью и сточными водами, за развалинами чавкали шаги преследователя. Хмурое небо с отвращением смотрело на затевающуюся среди грязных поломанных декораций человеческую драму.
Шостас держал взведенный арбалет – одна из тех миниатюрных штучек, которые так удобно прятать под полой или за пазухой.
– Погляди на это! – Тибор показал ему небольшую шкатулку из тусклого металла, испещренную гравированными рунами. – Выстрелишь – и дорогой товар полетит на дно. Здесь далеко, не достанешь.