Пепел Марнейи
Шрифт:
– Кидай сюда, – Падальщик осклабился, наконец-то пробил его час. – Тебе некуда деваться.
– Ты же меня живьем не отпустишь.
– Уйдешь целый, если отдашь товар.
– Положи арбалет на землю и отойди подальше.
– Шутишь? – ухмыльнулся Шостас. – Я же тебя знаю.
– Оно здесь, – Тибор тоже ухмыльнулся и потряс шкатулкой, внутри влажно шлепнуло. – Стреляй – и награда пропала. Ты ведь даже труп предъявить не сможешь, ты не знаешь, где я его спрятал. Потратишь болт и ничего взамен не получишь, так не лучше ли нам разойтись по-хорошему? А я тебе потом бочонок доброго пива поставлю.
– Нет, – ухмылка Шостаса стала шире, даже массивный подбородок, покрытый грязновато-белесой
Он не собирался оставлять коллегу в живых, но тому полагалось ухватиться за последний шанс. Оправдывая ожидания Падальщика, Тибор ожесточенно скривился и процедил:
– Клади арбалет. Тогда я брошу тебе шкатулку, а дальше – кому из нас повезет. Поединок по правилам, согласен? Иначе выкину потроха в яму, чтоб никому не достались.
– Ладно, – с недобрым азартом прищурился Шостас. – Давай!
Не спуская глаз с конкурента, он пристроил свое оружие на обломке доски, с нарочитым кряхтением выпрямился. Тибор швырнул ему под ноги шкатулку, резко присел, словно собираясь выхватить из сапога метательный нож, но поскользнулся, потерял равновесие и свалился с мостика.
Извернувшись в падении, как площадной акробат, он ухватился за веревочную сетку, свисающую из отверстия в глинисто-щебневой стене ямы. Сразу же его сгребла за одежду могучая лапа и одним рывком втащила внутрь, а вниз полетела набитая соломой кукла в человеческий рост, состряпанная на скорую руку, но закутанная в такой же, как у Тибора, плащ и в дорогом черном парике, для верности приклеенном.
Глухой удар о далекое дно. Шостас, заглянув через край, остался доволен. Ощупал спрятанную за пазухой шкатулку, чтобы убедиться, что это не счастливый сон, и отправился во дворец за наградой.
После того как он ушел, Тибор и страховавший его тролль выбрались через подземный ход в подвал ближайшей развалины и оттуда наружу. Мокрые, непотребно перемазанные глиной, но тоже довольные. Тролль с непосредственностью дикаря радовался веселому приключению, а Тибор поздравил себя с тем, что теперь можно будет сорвать по-настоящему знатный куш, по сравнению с которым десять тысяч рафлингов ее высочества – ерунда на один зуб.
Речной порт бурлил, как закипевшая похлебка с бултыхающимися кусочками цветного перца, жареного лука, осетрины и зелени. В такой сутолоке охотнику проще поймать жертву, но и защищаться тоже проще – если ты маг, изучивший различные способы сокрытия и обороны. Венусту понесло в порт из опасения, что Рен могут перехватить по дороге. Пригласят под любым предлогом во дворец, и все будет честь по чести: герцог Эонхийский пожелал побеседовать с героиней Темхейского перевала, почему бы и нет? Аудиенция с выпивкой затянется до полуночи, а тем временем принцессин фаворит, утешенный, обласканный и отмытый от нечистот, попытается добраться до своей врагини… Нет уж, господа живодеры, не на дуру напали.
Отправив двух слуг на пристань, Венуста заняла стратегически выгодную позицию на втором этаже трактира «Чайкин домик». Из окна открывался вид, напоминающий полотна Тенардаля: зеленовато-серая ширь Анвы, корабли, лодки, люди, телеги, собаки, белые мазки облаков и птиц, толпа зевак у дальнего причала.
Поддавшись любопытству, она вынула из сумки сафьяновый футляр, достала черную с серебром подзорную трубу и навела на столпотворение. К причалу пришвартовано какое-то судно, похожее на плот с перилами и хижиной посередине, больше ничего не разберешь. Или утопленника вытащили, или чудо-рыбу поймали, а народ глазеет, как на явление Тейзурга в демоническом облике.
На сморщенной переливчатой воде покачивались
Венуста с легким вздохом убрала оптическую игрушку в футляр. Из послания, доставленного вторым голубем, следовало, что шхуну надо ждать сегодня ближе к полудню. Подождем.
Заказав еще одну чашку канфы со сладкими специями, она принялась исподтишка разглядывать посетителей за соседними столиками. Тех было немного, на второй этаж «Чайкиного домика» пускают только благородную публику. Но до чего же все тут запущено, несмотря на неоспоримое благородство… Венуста оценивала их с профессиональной точки зрения: что бы она сотворила, пожелай эти господа обратиться к ней за помощью.
Худосочная дама неопределенных лет, похожая то ли на засушенный голенастый цветок, то ли на ученую цаплю. Тавше Милосердная, ведь сама она обладала всеми задатками, чтобы стать такой же… Худшая из вероятностей – к счастью, не состоявшаяся. Убрать с носа папиллому, сделать волосы погуще, согнать со щек желтизну, заодно объяснить, что бледно-зеленое – злейший враг, надо носить вишневое или коричневое.
Провинциальный папенька с двумя дочками на выданье. Бр-р… Мордашки у девиц миловидные, но кто же учил их делать макияж: в этом виде они похожи не на изысканных светских львиц, как, верно, думают, а на второсортных куртизанок. Шлюха первого сорта с такой размалевкой на людях не покажется, это сразу собьет ей цену. А папеньку избавить от излишков жира, а то глаз не видно, и щеки того и гляди лопнут. И побрить, свин с жиденькой бороденкой – это куда отвратительней, чем такой же свин без бороды. И всех троих научить вести себя за столом, вульгарнейшая семейка.
Кто у нас дальше? Малнийские дворяне в традиционных одеяниях: темное, строгое, прямого покроя, наглухо застегнутое. Изгнанники. В Малне после очередного переворота опять заправляет Великий Трибунал Равных, старая знать объявлена вне закона. Мужчину Венуста нашла привлекательным: крепкий, осанистый, лицо жесткое, но черты довольно правильные, и глаза с шальными искорками. И манеры пристойные, не то что у трех поросят.
Малниец уговаривал свою спутницу что-нибудь съесть, но его мягкий и властный голос, от которого у Венусты пробежали по спине приятные мурашки, на девчонку не действовал. Та ничего не хотела – ни мясного бульона, ни гречневых лепешек, ни бифштекса с кровью, ни свежевыжатого гранатового сока. Гм, вот ее самым первым делом надо бы откормить… Лет пятнадцать-семнадцать. Не красавица, хотя глаза чудо как хороши. Лоб прикрывает выступающая из-под платка туффа – головной убор незамужних малнийских дворянок: полоска твердой кожи, обтянутая черным бархатом и расшитая стеклярусом. Возле висков к туффе прикреплены парные подвески с красными и синими кристаллами. Волосы и шея упрятаны под темным платком. Бледные как мел впалые щеки, бескровные губы. Судя по ее виду и по ассортименту кушаний, которые с невознагражденным упорством предлагает ей кавалер, у девочки малокровие.
Венуста поймала себя на том, что до неприличия засмотрелась на эту болезненную дурнушку. Пожалуй, с ней было бы интересно поработать: это нечто, из которого можно сделать что-то. Есть в ней какой-то колдовской шарм… Но прежде всего пришлось бы объяснить бедняжке, что на свете существуют, хвала Тавше, такие полезные вещи, как губная помада.
Малниец вскользь взглянул на чародейку, без всякого выражения, как будто его притягивало окно с белесым небом и скупым на тепло солнцем, однако Венуста ощутила угрозу. Он засек ее внимание, и это ему не понравилось. Вот невежа – реагировать на даму, которая сочла тебя интригующим, как на разбойника с кистенем!