Пепел на твоих гбах
Шрифт:
— Но ты здесь, со мной, — Вика взяла его лицо в свои руки, — я смотрю прямо на тебя.
— Это не я, это кто-то другой, кого нашли на грязной койке в деревне и привезли медицинским бортом, чтобы упрятать на пол года в госпиталь, а потом и в психушку для таких же потерянных. Меня не узнала мама, от меня ушла Ольга, потому что я теперь кто-то другой. Теперь это странный пожарный на окраине Москвы, который сражается с призраками в голове и не хочет помнить своего прошлого.
— Для меня ты настоящий. Я знаю только такого тебя. Не того, что сгорел или потерялся. Тебя живого! Для всех вокруг ты существуешь! Для твоего друга, который за тебя готов глотки грызть и в толпу бросаться, для твоей команды, которая поддержит и поможет, для всех тех людей, которых ты из огня выносишь, ты самый настоящий, Андрей!
Он взял её руки и снял со своего лица, сжал пальцы.
— Я не спасаю никого, Вика. Я возвращаю долги.
— Кому? — не понимала она.
— Огню.
Вика в ужасе уставилась на него. Нет! Она не хочет этого слышать! Она не хочет об этом знать! Думать! Бояться! Этого не существует! Он не говорил этих слов! Ни одного!
Ему не нужен подоконник! Он возвращает свои долги огню!
— Нет, нет, нет! — она вцепилась в его плечи. — никаких долгов! — обхватила его за шею, вцепилась пальцами в волосы на затылке, — никакого огня! Ты не говорил этого! Не говори этого!
— Прости, — Андрей медленно обнял её в ответ, — прости, я не хотел.
Вика замотала головой:
— Никакого огня! Теперь ты есть. Теперь у тебя есть я. Ты будешь будить меня по утрам и катать меня на Ямахе, а потом… потом на своей пожарной машине! Потому что это самая классная работа на свете, где ты самый нужный и самый лучший. Самый сильный! Ты будешь спасать людей, а не отдавать долги! — она отстранилась и упрямо посмотрела ему в глаза, — ты будешь спасать меня! Кто ещё будет спасать меня, кроме тебя?
— Конечно буду, — и он поцеловал её, закрывая глаза.
А она поняла, что он врёт, как врёт она сама окружающим и прячет от них свой лживый взгляд, когда говорит то, что они хотят услышать, чтобы никто не помешал ей совершать свои собственные ошибки и отдавать свои долги. Вика вжималась в него, понимая, что сейчас соприкасаются не только их абсолютно голые тела, но и обнажённые, обожжённые души склеиваются вместе открытыми ранами.
Больно.
Откуда-то издалека нёсся повторяющийся ритмичный звук. Андрей медленно разжал руки:
— Это мой телефон. Надо ответить.
— Почему они не могут оставить нас в покое?
— Это может быть с работы или Разумов, я должен.
С этими словами он окончательно выскользнул из её объятий и встал с постели. Вика проводила взглядом его спину в светло-розовых, но не заживающих больше шрамах, завернулась в одеяло и легла набок. Андрей ходил где-то в большой комнате и разговаривал по телефону, слова разобрать было слишком сложно.
И как только события умудряются складываться в эти безумные калейдоскопы? Вчерашний ужасный день и прекрасная ночь затмевались болезненным утром воспоминаний. И всё это без передышек. Вика провела рукой по тёплой ещё простыни, где только что сидел мужчина, умудряющийся вынимать из неё душу без наркоза. Но близость с ним была просто… от одной только мысли об этом в животе теплело. Взгляд скользнул с края кровати и зацепился за что-то странное, лежащее на полу. Обёртка от презерватива. Вика приподнялась на локте. Странно.
Андрей вошёл в комнату, убирая мобильный в карман не застёгнутых джинсов. Вика с грустью поняла, что хотела бы, чтобы он вернулся к ней в постель голым, как и раньше. Она готова была сегодня весь день в ней провести. Но у него были другие планы.
— Разумов звонил. Из хороших новостей — доктор прислал отчёт и следов изнасилования не обнаружилось. Всё в порядке.
— Я же сказала, что ничего не было.
— Ты не могла точно знать, — возразил Андрей и продолжил, — а из плохих — ту машину, что я видел у подъезда, нашли сожжённой в лесу, по камерам наблюдения они не светились, очень удачно отворачиваясь.
— Они?
— Их было двое, один у тебя в квартире, второй за рулём. Но Лёха их найдёт, не волнуйся.
— Можно странный вопрос? — задумчиво протянула Вика, всё ещё глядя на упаковку, — где ты взял презерватив? С собой принёс?
Андрей тоже увидел упаковку и смущённо поднял её с пола, видимо, считая, что это выглядит некрасиво, что он вчера выбросил только саму резину, но не обёртку. Вике было всё равно, вчера её точно не волновали такие вещи, когда после оргазмов в голове просто выключался свет. Но вопрос оставался насущным.
— Я не помню, — засомневался Андрей, — нет, с собой у меня не было. Я не ношу… сейчас.
— У тебя, наверное, и дома их нет, судя по прошлому разу.
Андрей, кажется, немного покраснел. Пожал плечами.
— Нету.
— Это не претензия, не подумай, — поспешила она успокоить его. — Просто удивилась сейчас откуда он.
Андрей некоторое время стоял и оглядывался вокруг, будто бы вспоминая, вчерашнюю ночь. Потом указал на подоконник.
— Я у тебя его нашёл, вон упаковка на окне, — Вика тоже посмотрела в ту сторону, а он подошёл и взял коробочку, — я когда искал одеяло увидел её тут и решил, что нам… лучше с ним.
Вика посмотрела на Андрея, который отчего-то жутко смущался.
— Я боялся, что не успею, — он покачал головой, — у меня от тебя просто крышу сносит, — он замолчал, видя, как она улыбается на эти слова. Знал бы он, как у неё ум за разум заходит и коленки подгибаются. Андрей подошёл с упаковкой и сел рядом, — я подумал, что это твои.
— Не мои, — Вика с сомнением осмотрела упаковку. У неё в доме не было презервативов, и в целом эту марку она никогда не покупала. И что они тогда делали на ее подоконнике?
Андрей нахмурился.
— А если они вчерашнего гостя? Или он всё же…
— Нет! Я даже до спальни не доходила, не видела, что он тут бардак устроил. Он перехватил меня в той комнате и там же оставил, где я и упала, — продолжала Вика гнуть свою линию, — на мне была узкая юбка, которую он даже не задрал. Да и вообще, — она указала на упаковку, — они с дополнительной смазкой, её бы скорей всего нашли в анализах.
— Возможно, ты права. Но он мог планировать это сделать, вынул коробку и забыл, когда услышал, что ты вернулась. Не по плану у него вышло, — он посмотрел на Вику, — слава богу, нихрена у него не вышло по плану.