Пепел удачи

Политов Дмитрий Валерьевич

Первым, кого встретил Звонарев, миновав стыковочный шлюз, был старший офицер корабля, капитан второго ранга Романовский. Исполнительнейший и сверхнадежный Александр Юрьевич был профи высочайшего класса, и никто на «Московите» не сомневался, что он вполне достоин того, чтобы принять под командование свой собственный корабль. Тем более что на войне, в отличие от мирного времени, вакансии появляются очень и очень быстро. Но, ко всеобщему удивлению, шло время, а кавторанг все так же тянул лямку в качестве заместителя каперанга Надежина. Вначале офицеры откровенно недоумевали по этому поводу, а затем привыкли и просто приняли как данность тот факт, что в этом суетном и переменчивом

мире есть как минимум одна постоянная. Самое интересное, что сам Александр Юрьевич, похоже, ничуть не был опечален этим обстоятельством.

Звонарев торопливо одернул комбинезон – старший офицер вполне мог устроить хорошую выволочку за небрежность в форме одежды, а наскоро застиранные следы тошноты на груди вполне тянули на таковую – и доложил о прибытии и о выполнении задания.

Романовский внимательно осмотрел его с головы до ног – Егор мог бы поклясться, что от этого цепкого взгляда не укрылось ничего, – но неожиданно милостиво кивнул, принимая доклад, и величаво отвернулся, наблюдая за тем, как матросы укладывают на гравитележки доставленные ящики.

Егор даже слегка растерялся. Он-то уже всерьез приготовился к тому, что старший офицер прочтет сейчас ему внушительную лекцию о недопустимом поведении, обыграв попутно самым незаурядным образом – на что Александр Юрьевич был большой мастак – не только родословную доставшегося ему разгильдяя, позорящего самым наглым образом офицерские погоны, но и умственные способности ротозеев, пропустивших вышеупомянутое безмозглое существо через сито строгого отбора в военно-космическое училище. Впрочем, даже несмотря на традиционное ворчание экипажа, на «злющего цепного пса» при командире, Романовского уважали и никогда всерьез не обижались на его грозные выговоры, признавая их всегдашнюю справедливость и обоснованность.

Но сейчас кавторанг отрешенно наблюдал за слаженной работой матросов, словно бы и позабыв о присутствии нерадивого подчиненного. Звонарев растерянно потоптался, а затем осторожно кашлянул. Романовский отвлекся и посмотрел на него так, будто вспоминал, что это здесь делает капитан-лейтенант.

– Что-то еще? – недовольно пробурчал он.

– Да я, собственно, хотел только узнать, могу ли быть свободным, Александр Юрьевич? – Одна из неписаных традиций флота гласила, что офицеры одного экипажа могли обращаться друг к другу по имени-отчеству.

– Конечно, давно пора, – рассеянно ответил старший офицер, вновь погружаясь в свои невеселые, судя по выражению лица, раздумья.

Звонарев торопливо козырнул и ринулся по коридору к своей каюте, справедливо предположив, что судьбу не следует лишний раз искушать понапрасну. Он никак не мог взять в толк, что же происходит – корабль был на удивление безлюден, а сигнальные огоньки на информационных панелях свидетельствовали о том, что экипаж занял свои места по боевому расписанию, готовясь, по всем признакам, к отражению атаки. Это на орбите родной планеты-то! Ну не мог же командир объявить очередное учение? Да и его зам тогда вряд ли слонялся бы возле приемного отсека без дела.

Звонарев на бегу запросил через чип главный комп, но бездушная железяка холодно посоветовала ему не терять времени зря и прибыть по возможности скорее на свое место для получения детальных инструкций. А сейчас-де он еще не подключен в общую систему и не может быть проинформирован в полной мере.

– Зануда! – проворчал себе под нос Егор, но шаг прибавил.

В небольшом, примерно в девять квадратных метров, отсеке он неожиданно – тревога ведь? – застал соседа, старшего лейтенанта Темнова. Мишка, облаченный в скафандр по полной программе, за исключением шлема, копался в своих

вещах, что-то разыскивая, и на появление Егора отреагировал на удивление вяло, кивнув ему мимоходом и не прекращая своего занятия.

– Слушай, что за дела? – Звонарев скинул комбез и полез в шкафчик за другим комплектом формы. – Романовский встретил как неродного – даже ни разу не приласкал «незлым тихим словом», БИЦ [1] молчит вглухую, ты делаешь вид, что занят по самое не могу. Я что-то пропустил, пока внизу корячился?.. Да оторвись ты!

– Ах да, ты же был на Лазарусе, – спохватился Темнов, поворачиваясь к нему и чуть виновато улыбаясь, – и, должно быть, не в курсе. Минут пять назад сообщение пришло с постов дальнего обнаружения: в систему вошли «незабудки».

1

БИЦ – Боевой информационный центр, аналог боевой рубки былых времен. Это находящееся глубоко под палубой помещение с усиленной защитой и автономной системой жизнеобеспечения, где во время боя находятся операторы БЧ и командир корабля.

Звонарев негромко присвистнул. Это все объясняло – и причину объявленной тревоги, и странное поведение Романовского. Что ж, видать, опять не судьба ему заняться своими проблемами!

Когда люди несколько сотен лет назад столкнулись с первым чужим кораблем, какой-то безвестный остряк в шутку назвал его «незабудкой». Прозвище неожиданно прижилось – забыть этого монстра было действительно очень сложно. Огромный, длиной в несколько километров звездолет поражал своей поистине нечеловеческой мощью. Из исторических хроник было известно, что вначале люди откровенно запаниковали, решив, будто столкнулись с врагом, который стоит на голову выше всего того, что готово было выставить человечество для своей защиты. Самый мощный по тем временам линкор класса «Слава» выглядел рядом с этим гигантом словно такса возле дога.

Попытки связаться с представителями инопланетных захватчиков – а именно так сразу же, не разбираясь, окрестила чужаков перепуганная пресса, – закончились безрезультатно. Сверхлинкор, по классификации военных, двигался своим маршрутом, не обращая на людей ровным счетом никакого внимания. Флотские связисты перепробовали все, но он оставался глух и нем ко всем призывам. Впрочем, когда какой-то идиот, явно сбрендив, отдал приказ прощупать защиту чужака и выпустить по нему пару ракет, вместо того чтобы попробовать, скажем, высадить на него абордажную команду, все тотчас изменилось. За несколько секунд инопланетный корабль превратил в пыль добрую половину увязавшейся за ним земной эскадры. Причем классифицировать неприятельское вооружение, а также определить принципы его действия не удалось. Да, собственно, этого никто особо и не пытался сделать – оставшиеся в живых сыпанули во все стороны, словно испуганные воробьи, желая лишь одного: оказаться как можно дальше от взбесившегося чудовища.

На Земле и в немногих освоенных к тому времени колониях воцарилась паника. Люди решили, что Апокалипсис настал. Обо всех событиях того времени хроники стыдливо умалчивали, но по косвенным данным можно было сделать вывод, что хаос был колоссальным, а число жертв так и не смогли подсчитать ни тогда, ни потом. Во многом именно этим объяснялся тот факт, что на открытые, но еще не заселенные планеты рванули огромные транспорты, увозящие людей, надеющихся пережить грядущий конец света. О Земле же, как полагали эмигранты первой космической волны, можно было навсегда забыть.