Пепел
Шрифт:
Вскоре Валье добрался до оснований громадных медных колонн, уходящих в высоту, а может, в глубину окружающей бездонной бездны, как кому нравится, на триста пятьдесят метров. У Валье была очень несложная работа, по крайней мере до момента нахождения неисправности, – нужно было просто внимательно следить за проплывающей мимо металлической поверхностью и замечать ее износ и возможные выемки от попадания метеоритов. Большие выемки могли привести к падению выходных параметров всей конструкции во время ее работы, и в задачу космонавта входило устранять таковые прорехи. Контролирующего органа выше его самого в этом плане не существовало, БКС никогда еще не использовалась, а в случае ее применения никто не гарантировал, что повреждения не нанесены в результате собственной работы или вследствие попадания метеора в послерегламентное время, поэтому, можно сказать, он работал под собственным контролем и им руководила только личная совесть. Однако Валье любил свою работу, и ему щедро платили. Он тщательно светил под собой мощным фонарем: в этом мире не было полутеней, это был мир полных контрастов темноты и света. Из-за большой площади разгонных стержней работы у него было очень-очень надолго. Пока, в начале процесса, ему было достаточно интересно даже из-за возможности физически размяться, ведь он должен был проползти, то есть продвинуться, подтягивая свое ничего не весящее тело на руках вдоль всей этой громадной колонны. Тут он мог выбирать любой из способов: то ли огибать эти колоссы через каждые несколько метров, навинчивая окружности слева направо или наоборот, то ли пройти их вначале с одной стороны во всю длину, а затем повторить этот трюк еще несколько раз. Любой из вариантов был длительным процессом, рассчитанным на пару вылазок, но в случае кругового движения предусматривалось гораздо больше суеты, он был бы вынужден почти постоянно перецеплять страховочный фал с места на место. Он выбрал второй, более рациональный,
Валье работал молча, все они соблюдали строгие правила радиомолчания, хотя всегда посмеивались над этой перестраховкой: БКС кружила по своей орбите уже много-много лет, и, ясное дело, их слабые нашлемные рации ничего не выдавали вероятному противнику, разве только то, что на военном спутнике проводится регламент. БКС была огромной, сложной, автоматически действующей машиной для отражения ракетных атак или сбивания враждебных космических аппаратов. Самой тяжелой ее частью являлись именно эти медные сердечники, параллельно уходящие вдаль, как раз вдоль них двигался механик. Чтобы их соорудить, потребовалось выбросить в космос гигантские грузы, однако их нельзя было сделать легче: при старте маленького снаряда чудовищные силовые поля стремились развалить конструкцию, и именно огромный вес колонн заставлял расходовать энергию на толчок полезного груза, а не на разрушение всей конструкции. Кроме того, огромная часть электричества изводилась на нагрев, что являлось паразитной тратой, однако при низком конструктивном КПД деться от этого было просто некуда. В этом случае снова спасала гигантская масса и площадь внешней поверхности.
Спустя какое-то время Валье несколько утомился от однообразия работы, заключающейся только в наблюдении. Было пройдено уже более половины колонны: там, позади, вырисовывался невидимый край основания направляющих с насаженной на них станцией, он попросту заслонял далекие бесчисленные звезды, подобно темным гигантским туманностям, имеющим плотности ниже лабораторного вакуума, но благодаря не выражаемым километрами протяженностям гасящим звездные сигналы. Валье оглянулся на расстилающуюся за спиной бездну, и сердце забилось чаще, да, именно из-за этого зрелища он любил свою работу, только из-за него он покинул родную планету. А на другом краю медного толкателя краснел диск злополучной Гаруды. С этого ракурса он занимал полнеба, до зараженной радиацией почвы было десять тысяч километров. Запасенные в недрах БКС снаряды не предназначались для ее поражения, они были слишком легки для пронизывания атмосферы, но, как всегда, планета находилась в риске прицела. БКС двигалась в перигее, несколько обгоняя Гаруду во вращении.
Валье отстегнул карабин. Он добрался до очередного крепления, и ему нужно было всего-навсего продвинуть защелку на пару сантиметров и вновь зацепиться за поручень. Его скорость уравнивалась со скоростью спутника, но в эту секунду он становился независимым космическим телом. От боевой станции его отделяло менее метра вакуума, и, если бы он перестал совершать самостоятельные поступки, еще многие недели они бы двигались рядом, подчиняясь только законам небесной механики, однако со временем, благодаря тем же законам, их пути бы несколько разошлись, несмотря на то что станция весила десятки тысяч тонн, ее притяжения не хватило бы удерживать вблизи новую луну, а из-за разности в массе их орбиты со временем стали бы отличными друг от друга. Валье наслаждался этим мгновением полной свободы. Ни одной частью тела он не прикасался к другому космическому объекту, только неощутимые гравитационные поля и ненаблюдаемые искривления пространства соединяли его с материальным миром. Валье мог бы двигаться и без страховочного фала, просто подтягиваясь руками за перила, однако он всегда следовал инструкции. В ярком свете фонаря он приблизил к пластмассовой струне самозахлопывающийся карабин и… Он увидел, как гигантский столб вздрогнул. Он ничего не услышал, и, если бы не приближенный к корпусу карабин, он бы и не увидел, как сместилась медная колонна. Валье не сразу поверил своим ощущениям, он проследовал взглядом по исполинскому сооружению и не заметил ничего необычного, лишь через секунду он увидел со стороны края, с которого он начал движение, белое колышущееся марево, и не прямо возле станции, а довольно далеко в стороне. Колыхающееся парообразное шевеление в этом месте выходило из тени и попадало в освещенный местным солнцем участок. «Корректирующие двигатели!» – ослепляющей догадкой вспыхнуло в мозгу. Он не глядя сделал отработанное движение, но карабин не зацепился, так как не встретил препятствия. Валье воззрился на свою руку, но ее размаха уже не хватало на то, чтобы достать до корпуса колонны. БКС уходила, удалялась от него или просто разворачивалась. Валье бросило в пот, однако он сразу успокоил себя, вспомнив о реактивном пистолете из джентльменского набора космонавта. По столь нетривиальному поводу Валье решил нарушить радиомолчание.
– Садао, черт тебя дери! Что ты там натворил!
В принципе, даже в экстренном варианте они общались не по радио: в каждом шлеме на этом случай был микролазер, а специальный дешифратор сразу переделывал словесное сообщение в кодированный световой пучок. Ответа не было. «Он внутри комплекса и поэтому экранирован от меня», – догадался, а скорее успокоил себя Валье. Было почти невероятно представить, что Садао решил запустить для проверки двигатели магнитной пушки, у БКС был большой запас топлива, но тем не менее пополнить его было очень трудно, для этого пришлось бы снарядить в космос специальный рейс. Свою собственную ракету он тоже не видел, она скрывалась за основным корпусом. Он внезапно подумал, что, возможно, это заработали не дюзы БКС, а их собственный космолет решил переместиться в пространстве. Однако их двигатели давали красные отсветы, а не парообразную субстанцию, он много раз это наблюдал. «Может, спутник выполняет подстройку орбиты?» – подумал Валье, продолжая наблюдать, как удаляется от него ближайшее космическое тело. Теперь, помня о пистолете, он наблюдал это увеличение расстояния спокойно. Он снова скользнул взглядом по колоннам: они трансформировались на глазах, представляясь солнцу другим ракурсом. Дальняя колонна медленно заходила за ближнюю, и весь огромный механизм менял перспективу. Валье отследил край колонн, до которого так и не добрался: враждебная планета уже не была мишенью – БКС отворачивала. Валье нащупал сзади пистолет, стало легче. Он вновь кинул взгляд в противоположный край. Там, из-за темной громады станции, бесшумно выплыл их маленький космолет. Видимо, он тоже потерял непосредственный контакт с боевым монстром. В эту секунду Валье уловил внутри темного очертания БКС движение… Вакуум не доносил звуки, и если бы он не смотрел в нужную сторону, то совсем бы ничего не заметил. Что-то блеснуло на солнце: быстрое, леденящее душу предчувствием движение. Валье похолодел: он никогда не видел этого наяву, но четко знал, что произошло: зарядный механизм извлек из внутренностей станции и дослал в область разгона пятнадцатикилограммовый самонаводящийся снаряд. Это уже не были шутки-прибаутки – пахло жареным. Валье почувствовал в руках вес имеющего в этих обстоятельствах только массу пистолета. Он поспешно сорвал предохранитель и стал прикидывать, как с наименьшей затратой горючего пристыковаться к родной ракете. А боевая космическая станция продолжала свое неожиданное движение-разворот.
Геостационарный наблюдатель висел на высоте сорок восемь тысяч километров. Масса Гаруды несколько превосходила земную, однако радиус планеты также отличался в большую сторону, кроме того, небесное тело было значительно медленней в собственном вращении, и эти совместные причины приводили к такой высоте зависания. Это был автоматический аппарат типа «Синус». Всего спутников подобного вида имелось восемь, но то, что начало осуществляться на двадцатиградусной широте континента Махабхарата, лучше всего смотрелось с наблюдателя номер «два». Вообще материк практически не проглядывался в видимом диапазоне из-за скоплений стратосферной пыли вперемешку с ледяной взвесью, поэтому периодически спутник простреливал ее в одном из открытых окон радиодиапазона, однако изменений в отображаемой картинке он не передавал уже много лет. Кроме того, он вообще прослушивал и проглядывал почти все области спектра, начиная с самого длинноволнового и заканчивая потоками тяжелых частиц, но и здесь ничего особенного он тоже никогда не обнаруживал. Но ведь в разведке и отрицательный результат являлся информацией.
Однако в этот раз он уловил новизну сразу несколькими разнообразными детекторами. Там, внизу, что-то происходило. Автоматический шпион настроился на аномально активизированный район, вводя в дело до того спящие приборы. Вскоре последовали изменения и в видимом человеческому глазу диапазоне. Область дыма и пыли, закрывающая прибрежную область Махабхараты и частично затопленные морем пространства, внезапно взметнулась вверх, перед этим дав активизацию буквально всех механизмов сбора информации. Быстро расширяющийся дымовой фронт заглушил показания многих оптических приборов, а
Если бы на лунной базе знали о масштабах действа, творившегося сейчас внутри и над горным вулканическим плато Ханумана, земляне бы сразу активировали все силы. В данном случае самым оптимальным решением был бы мощный высотный атомный взрыв: возможно, он бы нарушил и их собственные ближние космические системы, но почти наверняка вывел бы из строя львиную долю стартующей армады, а также многие средства последующих волн запуска. Несмотря на очень примитивные системы наведения взлетающих ракет, созданных так именно для нейтрализации ущерба от электромагнитного излучения, на первом этапе они были очень уязвимы, так как покуда еще только выходили на орбиты и отбрасывали свои ступени одну за другой. Подрыв бомбы мегатонн в сто-двести вполне мог сорвать наведение, замыкая электрические цепи и вызывая мгновенный скачок тока, тем больший, чем больших размеров был объект. Ракеты в этом плане представляли собой довольно значительные, длинные штуковины, некоторые протяженностью до пятидесяти-семидесяти метров, гораздо больше покуда отдыхающих в их чревах боеголовок. Эти реактивные монстры имели до четырех ступеней, поскольку разгонялись до второй местной космической скорости и даже выше. Однако Маарарская база, разумеется, не предусмотрела такой возможности, а вот те, кто был внизу, предвидели многое. Первичные ракеты, будучи довольно маленькими по сравнению с последующими исполинами, в течение считанных минут создали маскирующую завесу до высоты девяносто тысяч метров, так удивившую «Синус». Теперь впервые вскрылись гигантские многозарядные шахты-туннели и выбросили вверх первую волну наступательных сил. На сверхскоростной разгон понадобилось менее минуты, то есть весь путь ускорения произошел еще до выхода из дымового шлейфа. И все-таки, несмотря на столь малое время и полную неожиданность атаки, развернутый в космосе автоматический бастион успел предпринять против надвигающейся опасности некоторые действия. Он спешно вводил в активный режим все эшелоны давным-давно расставленной в вакууме ловушки для подобных казусов. Правда, в реальном бою эта система в комплексе еще ни разу не применялась, и, более того, она не была рассчитана на такую мощную атаку. Поскольку скорости, применяемые в этом бою, превосходили человеческие пределы, цепь обороны применила свои методы борьбы еще до того, как на Маарарской базе разведчик-оператор приблизительно понял, что происходит. Однако наступающая сторона не зря готовилась так долго. Еще до выхода из дымовой взвеси ракеты стали делиться на части, рожая боеголовки быстрее, чем это делают микробы, а выскочив в совсем разреженные слои воздуха, к ним присоединились мгновенно надувающиеся ложные цели, имеющие форму, размер и отражающие радиоволны свойства, полностью имитирующие боевые части. В первом противокосмическом залпе атмосферу пронзило четыреста ракет, и до выхода из атмосферы они представляли собой довольно уязвимые объекты: теперь, разделившись, они увеличили свое количество в несколько сот раз, одновременно снизив уязвимость за счет размеров. Основное число мишеней были ложные боеголовки, и, если бы обороняющаяся сторона находилась поближе, проведенный маневр мог бы решить ситуацию однозначно, однако до местной луны было еще лететь и лететь, а враг не дремал. Тем не менее его следяще-решающая аппаратура была с ходу поставлена в затруднительное положение. Не обладая интуицией опытного шахматиста-человека, который, имея посредственное быстродействие по сравнению с логическими схемами, тем не менее выбирает оптимальный ход, компьютерная система работала методом перебора, хотя и параллельно. Активизировав после первичного сообщения все наличные собиратели информации, в том числе висящие или пролетающие вовсе над другими районами планеты, она сразу перегрузила свои цепи проводки информации. Ведь, кроме чистого отслеживания, измерения скоростей, прикидок возможных районов попаданий, определения по всем этим поводам приоритетного уничтожения, рационального употребления наличного разнообразного оружия, с учетом его собственной самообороны, сложнейшая техника еще производила опознавание по возможности пассивным способом, боясь выдать себя, чем резко уменьшала дальность отделения своих от чужих. Кроме того, она должна была учитывать заложенные в программе ограничения на предмет неуничтожения своих собственных средств. И еще: вмешивались причины, образность понимания которых до конца доступна только профессиональным математикам, и, по-простому выражаясь, они состояли в том, что при данном числе движущихся по сложным законам предметов сама программа, ведущая прикидки, априорно ставилась в позицию мата: ее собственная сложность была недостаточна для правильного решения проблемы. А насыщенность ее была ограничена причинами физико-временного порядка. Дело в том, что каждая отдельная цель в алгебраическом плане представляла собой комплекс переменных величин, но, когда количество целей переходило определенный, достаточно близкий, кстати, барьер, численность переменных начинала нарастать по экспоненте. Создание программ, способных решить подобную задачу теоретически, на первый дилетантский взгляд, представляется возможным, однако ее длина в строчках начинает выражаться числом с двенадцатью и более нулями, и написание такого математического монстра требует, видимо, достаточно много, выражаясь умеренно, времени. Однако проблема ставит подножку еще с одного совершенно неожиданного направления: в программе такой длины число возможных ошибок начинает превышать любой мыслимый предел, а ведь многие из ошибок могут привести всего лишь к проигрышу войны, сводя на нет все оружейно-милитаристские преимущества. Данная проблема, если бы Маарарская база предвидела ее или ожидала столь мощной атаки, должна была решаться следующим образом: надо было создать многоступенчатую иерархическую систему решения проблемы, где группа командных станций-роботов, воспринимающих только часть происходящего, но не картину в целом, передавала бы полученные данные вверх в упрощенном виде, сводя к минимуму детали. Тогда на конечном этапе последняя ступень – некая главная станция-мозг – имела бы дело с ограниченным числом переменных, как и нижестоящие, и, не превосходя их в сложности, решала бы свою задачу. Однако такая система станций, будучи некогда спланирована, так и не была развернута за ненадобностью, а в основном учитывая возможность выведения из строя в случае подавления связи. В результате всего общее стратегическое планирование со стороны обороняющихся сразу же было поражено, еще до первого выстрела, поэтому нападающие, имея в целом более примитивное и недорогое оружие, моментально получили перевес, и этот перевес нарастал: в пусковые шахты многоразового использования уже подавались новые ракеты.
Активизировалось все имеющееся на орбитах вооружение. Ничего управляемого человеком в данный момент над планетой не находилось, и осталось до конца неясным, к лучшему это было или нет. Возможно, быстрое нанесение мощных ядерных ударов по району пусков решило бы проблему с еще не взлетевшими ракетами, однако в этом плане силам луны надо было быть воистину провидцами, нужно было бы держать носители вблизи предполагаемого места залпа или осуществлять круглосуточное дежурство над всей планетой. А в случае случайного нахождения космических истребителей в нужном районе они бы все равно не успели получить необходимые указания: парящие на орбитах компьютеры не имели полномочий ими командовать, а люди на базе еще ровным счетом ничего не поняли. Само наличие собственных сил над планетой в данных обстоятельствах только бы внесло путаницу в и без того перегруженные аналитические системы.
В ход пошли боевые лазеры с газовой накачкой, первого эшелона, висящие в основном на орбитах в пять-десять тысяч километров. По первоначально заложенной программе они начали опознавание приоритетных целей. Газовая смесь рванулась через резонаторы, и бортовые вычислители стали по уши загружены проблемой стабилизации боевых станций, так как каждый импульсный выброс переработанной смеси мог свободно сместить спутник с орбиты: это было нечто сродни двигателю реактивного самолета. Поскольку в космосе любое действие можно было нейтрализовать только противоположным образом, каждая лазерная платформа включила с противоположной стороны движитель-копию, уравновешивая уводящий импульс. Лазерная пушка стреляла быстро, поскольку цели еще не очень рассредоточились и поисковая система мгновенно находила новые, однако на каждый выстрел-вспышку тратилось более трех тонн топлива плюс несколько менее на уравновешивание: ведь корректировщик имел лучшее сопло и параметры топлива. Целей было много, и топливо быстро кончалось. Это было особо обидно в связи с перевесом попаданий в ложные боеголовки вместо истинных. Лазерные станции пытались делать селекцию, однако даже облучение тяжелыми частицами для уверенного отличия пустотелых целей от настоящих часто ни к чему не вело. В нормальном, теоретически-бумажном случае тяжелые предметы резко выделялись по наличию ответного наведенного излучения, однако в происходящем ныне внутри ложных, покрытых металлической пылью шаров наличествовали излучатели протонов, и по отраженному сигналу нельзя было судить точно, а времени не было. Поэтому лазеры били все, что попадалось под руку.