Пепел
Шрифт:
Гава поделился со мной комплектом спортивного костюма, и я частенько сидел у него в кабинете, где мы сначала отвечали на вопросы друг друга, а затем переходили на пространные темы, будто были давними приятелями.
Для меня псевдоприятельство с Антоновым было подспорьем в моральном восстановлении, а, может быть, старлей просто преисполнился жалостью ко мне из-за найденных признаков смертельной болячки.
Прежде чем добраться до кабинета Гавы, мне нужно было миновать скромный пост охраны, на котором по нестабильному графику бдел один из двух бойцов Долга. Даже здесь они носили стандартную чёрно-красную броню. Рядовые
В кабинете Антонова было уютнее, чем в палате. Такие же небрежно покрашенные стены, но предметов интерьера и декора гораздо больше. Стальные шкафы с ячейками на замках и загадочными разноцветными метками громоздились вдоль всей стены за рабочим столом. Был здесь и оружейный шкаф с сетчатой решёткой, за которой можно было увидеть два разных автомата советского образца, кажется, «Вал» и «Гроза». В углу на специальной треноге красовался чёрный вертикальный стяг, на нём была изображена красная мишень и надпись «Долг». Такой символики я ранее нигде не видел.
На стене горделиво на бархатной красно-чёрной подложке под стеклом красовался орден Серебряный Щит, которым Гава похвастался в первую очередь. Награда действительно была исполнена в форме щита и, похоже, была отлита из настоящего серебра. Такая почесть считалась в группировке наивысшей, многие известные долговцы получали её посмертно. На мой вопрос об истории получения Серебряного Щита Гава отвечал уклончиво и нехотя, мол, лучше мне подробностей не знать.
— Чувствую себя уже совсем неплохо, может быть, посвятишь меня в детали? — спросил я, сидя на удобном офисном стуле.
Гава находился за своим рабочим местом, на его столе постоянно был включён компьютер. Старлей то и дело что-то печатал и внимательно всматривался в монитор. Заглядывать туда я наглости не имел, но всё же было интересно, чем таким нетипичным для группировки занимается старлей Долга в потаённом бункере?
— Как только настанет время, тебя переправят во временный лагерь Долга в районе Тёмной Долины, — Гава отвлёкся от компьютера, откинулся на спинку стула и взглянул на меня задумчиво. — Там соберутся люди, которые помогут нам в нелёгком деле устранения проблемы в лице твоего Прохоренко.
— Клал я ему на это лицо. А что там за лагерь в Тёмной Долине?
— Мы ищем новое место для нашей базы и скопили в полевом лагере часть сил. Там безопасно и удобно проводить переговоры.
— Какие ещё переговоры? С кем?
— С представителями других сил, — Гава пожал плечами. — Дело серьёзное. Этот говнюк уже всем успел насолить, собрал под своим крылом внушительную банду из гопоты, одиночек и даже от нас пара перебежчиков нашлась. — Гава говорил нехотя, с явным разочарованием. Что-то мне подсказывало, что масштабы не ограничивались «парой перебежчиков» и дела обстояли ещё хуже. — Он перешёл дорогу нам, Свободе, некоторым авторитетам, большинству мелких групп вроде того же Полудня. Сейчас появилась пока что ещё не совсем подтверждённая информация, что Прохоренко даже пытался несколько раз наладить контакт с фанатиками из Припяти, но получал в основном жестокий отпор.
— Если всё так далеко зашло, почему мы медлим? Зачем меня удерживать здесь целый месяц?
— Ты думаешь, тебе уготована главная роль? — Гава усмехнулся. — Ты ценен лишь тем,
— Звучит неприятно.
— Пока ты сидишь здесь, мы не бездействуем, но проблема в том, что как бы мы не хотели его найти, у нас не получится, пока он сам не захочет. Откуда у него такие способности? — Гава раскинул ладони. Вопрос был наполнен негодованием, но я не мог на него ответить. — Пропадает из виду похлеще кровососа, манипулирует иллюзиями, пули его не берут, а по твоим же словам и холодное оружие. А если таких, как он будет с десяток?
— Думаю, вы так же сильно его боитесь, как и хотите раскрыть эти секреты, — я не смог удержаться от улыбки, когда Гаву передёрнуло от моего вопроса.
— В этом есть сугубо научный интерес.
— Да-да, конечно, — я наигранно закивал головой.
— В любом случае это уже тебя не касается. Пока есть время, можешь подумать над его мотивами или рассказать, про то, что забыл или решил утаить.
— Нечего мне утаивать, — соврал я, затем добавил. — Есть один момент. До меня только недавно дошло. Прохоренко ведь сидел в той пространственной аномалии много лет, до нашего прибытия, и даже не догадывался, какой наступил год. А потом он каким-то образом выбрался, оказался совершенно в другой реальности. У него, может, даже была семья на большой земле, но всё потеряло смысл.
— И?
— Мне кажется, он не просто рехнулся, а помешался на какой-то идее. Чтобы он не говорил, про удовольствие от страданий других, не стал бы он собирать себе приспешников без конкретной цели. И очевидно, что он стремится к некой власти здесь, а «пересилить границы человеческого» лишь инструмент на пути к цели. Вы ведь долговцы сами это уже давно поняли?
***
Как и обещал Гава, меня переместили во временный лагерь. Путь из бункера был долгим, мне завязали глаза и без особых церемоний вели через Зону, то и дело, подталкивая в спину.
Я даже не знал, что Гава отправился со мной, пока на границе с Тёмной Долиной мне не сняли повязку.
Палаточный лагерь растянулся на нескольких сотках. Мы спускались с возвышенности, поэтому я смог оценить весь масштаб. По большей части здесь были зелёные, армейские, многоместные палатки.
Долговцы, кто в полном обмундировании, кто налегке сновали между палатками, тренировочной площадкой и полевой кухней. Было видно, что все они здесь чувствовали свою силу, считали себя хозяевами. Жизнь кипела в лагере, но без лишней суеты и спешки.
Не обходилось без патрулей и постов. Среди патрульных я заметил немецкую овчарку на поводке и сильно удивился ей, потому что привык наблюдать в Зоне только слепых псов и мерзких псевдособак.
Трудно было посчитать даже приблизительное количество собравшихся бойцов. Я предполагал, что их больше сотни.
Несмотря на отсутствие точной информации, многие в Зоне считали, что у Долга и Свободы не больше трёхсот человек на каждую группировку. Однако, посмотрев на лагерь сверху, я усомнился в таких подсчётах. Никогда не видел ничего подобного в Зоне. Даже знаменитый бар Сто Рентген и окрестности завода Росток собирали под своей защитой не более полусотни человек.