Пепельный свет
Шрифт:
— Пропусти меня! — потребовал Сергей.
Антон машинально посторонился, позволяя пройти первому пилоту и одновременно — биологу их экипажа. Сергей склонился над камерой и, не дожидаясь, пока сервы развернут комплексы приборов, принялся медленно водить анализатором вдоль пластикового колпака, отгородившего Эллис от внешнего мира.
— Переохлаждение… — наконец произнес он. — Повреждений на клеточном уровне не наблюдаю. Относительно ее мозга пока ничего не могу утверждать. Биополя отсутствуют…
В зале появился Дайк.
— Нужна твоя помощь! — сумрачно произнес Антон. — Тело покрыто инеем, наверняка нарушен процесс…
— Я
— Здесь все в порядке, — заключил он.
С пультом оказалось намного сложнее. Антон в эти минуты не узнавал Дайка — он ссутулился и казался меньше своего роста, словно на его плечи кто-то положил непосильный груз.
— Она произвела три выстрела, — наконец произнес Дайк. — Разбит блок пробуждения, поврежден энерговод ограничителя пиковых температур, замкнута схема контроля биоритмов. Сейчас модуль анабиоза работает, как простая морозильная камера!
Глаза Антона потемнели.
— Безнадежно? — спросил он, обращаясь к Сергею.
Биолог молчал.
— Сережа, ну… — голос Артема сорвался. — Мы должны попытаться!
— Да. Мы попытаемся… Вызывайте реанимационную камеру. Не будем терять надежду.
Глава 8
Время погибло и потеряло свой смысл.
Жизнь человека, даже самого благополучного и счастливого, нельзя отобразить в виде прямой линии. Наша жизнь — это прихотливая кривая, состоящая из взлетов и падений. Человек плачет и смеется, любит и ненавидит, к чему-то стремится, чего-то избегает, пытается изменить судьбу, формируя свое сокровенное понятие «смысла жизни».
Антон никогда не падал духом, он часто не менял, а ломал свою судьбу… и вдруг наступил момент, когда он оказался бессилен повлиять на ситуацию.
Сейчас он мог лишь ждать, мучаясь неопределенностью, и потому для него время застыло, потеряв свой смысл, а жизнь вдруг превратилась в ровную линию.
Просторный отсек жилого модуля, декорированный под старину, заливал неяркий свет настенных светильников. Это было одно из немногих помещений космического корабля, где полностью отсутствовали видимые признаки машинной цивилизации. Командир сидел в глубоком кожаном кресле, перед ним на столе стоял нетронутый обеденный прибор.
Антон прикрыл покрасневшие от бессонницы глаза и сделал несколько глотков из высокого бокала. Жидкость, которую он пил, не содержала никаких одурманивающих веществ, она обладала лишь вкусом и цветом, соответствующим одному из древнейших напитков Земли. Он не искал удовольствия или отвращения — командир «Арго» тяжело размышлял над сложившейся ситуацией, переживая свой внутренний кризис, порожденный непомерной усталостью, глобальностью возникающих одна за другой проблем и чувством отвратительного бессилия.
Стоило лишь закрыть глаза, и перед мысленным взором Антона тут же появлялась навязчивая картина: залитый нестерпимо ярким светом операционный зал, заполненный колоннадами электронной аппаратуры и массивными устройствами, тесно обступающими хрупкую на первый взгляд сферу реанимационной камеры, внутри которой было заключено холодное и неподвижное тело Эллис…
Пятые сутки… Они просто сошли с ума, пытаясь победить необратимую природу смерти…
Антон открыл глаза и посмотрел вокруг. В небольшом отсеке были созданы все условия для того, чтобы человек не ощущал бесконечности космоса. На Земле психологический дизайн уже давно вырос в отдельную науку, и ее представители немало потрудились над интерьерами внутренних помещений «Арго», каждое из которых имело свой неповторимый психологический фон.
Командир окинул тяжелым взглядом обстановку уютного помещения, понимая, что видит декорации и никакого забвения, психологической разгрузки здесь не найдешь. Глупо даже пытаться спрятаться от проблем за искусными драпировками. «Фантомы сознания…» — неприязненно подумал он.
Настоящая обстановка выглядела предельно просто: система безымянной звезды, окруженная цепью готовых к немедленному действию АРК, два дрейфующих в сцепке звездолета и неизвестность…
За плечами командира действительно лежал нелегкий жизненный путь. Он видел и переживал всякое, но судьба Эллис потрясла его до глубин души.
Путь к звездам был труден. Да, гибли люди, взрывались машины, сходили с курсов звездные корабли — еще никто не сумел подсчитать той цены, что отдана человечеством за продвижение в глубины дальнего космоса. «Все так, — думал Антон, — но мы несли потери в противостоянии со слепой стихией, а здесь все случилось иначе».
Запечатленная в памяти бортового компьютера «Антея» ослепительная сфера Н-объекта и Эллис, мгновенно поверившая в него… Именно она стала первой жертвой контакта с иным разумом! Антон уже не в первый раз становился свидетелем появления загадочных кораблей, но не мог отыскать в их действиях даже намека на какую-то логику или разумность. Сигнал бедствия, транслируемый передатчиками «Антея», наверняка был принят инопланетным кораблем, призыв о помощи передавался в одном из диапазонов связи, которыми, как удалось выяснить, пользовались Н-объекты для координации действий при уничтожении звезд. Да и сам вид земного корабля красноречиво говорил о том, что ему необходима помощь, — для понимания этого не требуются дешифраторы! Почему же инопланетный корабль прошел мимо? Даже в самые мрачные времена, когда Землю раздирали бесконечные войны, беспощадные друг к другу противники были способны на проявление милосердия…
Антон взял бокал, вновь наполнил его, сделал глоток. Может быть, Артем прав, и нам придется заплатить чрезмерную цену за прорыв на бескрайний простор Галактики? Сможем ли мы в обстановке нечеловеческого напряжения остаться людьми?..
Размышления командира прервал легкий шелест открывшейся двери. На пороге стоял Семен.
— Что? — коротко спросил Антон, непроизвольно подавшись вперед.
— Ничего… — Навигатор устало опустился в кресло напротив. — Откачали кровь. Начато переливание.
— Сергей там?
Семен утвердительно кивнул и потянулся к стоящему у стены зеркальному шкафу. Достав бокал, он молча налил себе и, медленно выпив янтарную жидкость, вдруг резко впечатал его в стол так, что во все стороны с жалобным звоном полетели осколки. Глаза навигатора были темны, словно в них расплескалась ночь.
— Скажи, командир, что мы сделаем, когда доберемся до них?
Антон медленно стряхнул с колен хрустальное крошево и встал.
— Ничего, — ответил он уже на пороге. — Мы будем прежде всего думать. Иди к себе, ты устал.