Перебежчик
Шрифт:
— Ты кого-то конкретного подозреваешь. — Ершов не задавал вопрос, он и так знал, старый товарищ пришел, уже имея почву для подозрений. Иначе вообще бы не пришел.
— Да. — Подполковник поморщился. — Но мои сомнения сейчас к делу не пришьёшь. Вот в чем проблема. Дима Поляков. Помнишь такого? Он дал возможность разведгруппе Селявина из-под огня выйти. Спас ребят, можно сказать.
— Помню. — Ершов кивнул. — На память не жалуюсь.
— Ну, вот…– Полковник вздохнул. — Ты представь, только четыре года назад сорок семь разведчиков ГРУ и КГБ кто-то слил. А через год еще почти половину. А я как Диму-то заподозрил…Мария Доброва…
— Маша…Понял, да.
— Ну, она в Бронксе последние годы салон красоты открыла. Сам понимаешь…В общем, есть информация,
— Думаешь на самом деле, это он крот?
— Думаю. Но, похоже, в этих мыслях меня сейчас не поддержат. Нужны факты. Весомые, настоящие. Если опять всплывет твое имя и список…Волна пойдет. Эта волна нам всех, кто нужен, на берег выкинет.
Виктор Николаевич думал несколько дней. Усиленно думал. А потом снова встретился с подполковником и сказал, что согласен. Взамен на возможность вывезти из Штатов двоих людей и жить дальше спокойно. Естественно, особо никому Ершов не верил. Даже подполковнику. Опыт имеется уже, предать любой может. Но зато эта операция и поиск крота позволят Виктору Николаевичу свои дела провернуть так, как ему хочется. Так, как им с Сашкой надо.
Не прошло недели после встречи с подполковником, а волна, как и говорил старый товарищ, пошла. Видимо, информацию, куда надо, запустили.
Столько лет Ершов был никому не нужен, а тут снова — гость. Дима Поляков. Тот самый.
А ведь, если бы подполковник ошибался, не было бы у Димы причины приходить. Тем более, с Ершовым все прежние товарищи постарались контакты разорвать. Потому как в 1951году выйти оттуда, где он был, мог лишь только предатель. Ну, и опять же, зачем ставить себя под удар дружбой с таким человеком, который в деле Абакумова засветился.
А вот Дима взял и пришел. Посидели они, поговорили. Дима много рассуждал. О том, как его маленький сын умер. Как его в этом несчастье Родина бросила. Как Хрущев позорит своими закидонами Советский Союз. А еще Дима настойчиво возмущался, мол, что ж с самим Виктором Николаевичем так хреново поступили. Верой и правдой служил человек. Ну, и все в таком ключе.
Поляков допил чай, погостил еще часик, а потом распрощался и вышел за дверь. Со словами, мол, Виктор Николаевич, в любое время приходи. Помогу всем, что понадобится.
— Завербовали, суки…– С недоверием высказался Ершов, глядя на закрывшуюся за гостем дверь.
Хотя, Поляков по всем параметрам был человеком, которого никак, вообще никак зацепить невозможно. Крепкий, надежный, со всех сторон.
— Слушай… Он за идею продался. Не за деньги. И это очень плохо. — Сказал Ершов подполковнику. — Ему поперёк горла новый курс встал. Понимаешь сам, о чем я. Уверен, Поляков свято верит, будто правильный выбор сделал. Он от души работает на врага. По желанию. Так что, не все просто. Было бы за деньги, быстро решил бы ты эту проблему. А так… Будет до последнего упираться. Если тебе требуются факты, придётся постараться. Ему список нужен до зубовного скрежета. По роже понял. Думаю, он уже и своим хозяевам отчитался. Поэтому… Действовать будем, как я скажу. Думал всю ночь. Планировал. Примерял и так, и этак. Наскоком ничего не выйдет. И я теперь под прицелом. Ладно бы только сам. Сашка тоже пострадать может. Но ее они тронут, если я в отказную пойду. А вот, если меня не станет… Тут другой расклад получается. Уверен, через несколько дней ко мне придут. Затягивать не станут. Поэтому… План такой. Для начала помру я. Во время «беседы» и помру. Ну, и еще, смотри… Сашка будет думать, что одна осталась. Я последние годы беспокойство чувствовал. Подготовил кое-что. Так пускай она по моей заготовке дальше действует. Ты ей не мешай. Сашка и будет приманкой. Но поставь к ней человека. Беляева своего. Вот Максима и поставь. Двух зайцев убьем. Насколько дело затянется, пока неясно. Беляев будет за Сашкой по городам бегать и ничего плохого сделать не сможет. Уж поверь, Сашка ему лишнего времени на глупости не оставит. А крот твой… Думаю, справимся. Если устраивают тебя вот такие мои мысли, давай детально решать.
Подполковник буквально секунду молча смотрел в одну точку, а потом подвинулся ближе к Виктору Николаевичу.
Глава 15
В которой я, наконец, говорю правду
— Ты знала? Ну, только давай честно. Ок?
Комарова повернула голову, посмотрела на меня, будто я что-то удивительно тупое спросил, а потом ответила.
— Конечно, нет. Я была уверена, что он умер. Он бы и не объявился раньше нужного времени. Я же его по-настоящему оплакивала. И все время думала, будто одна осталась. Сыграть такое сложно, когда знаешь, что за спиной есть тыл.
— И ты на него не обижаешься? — Я на секунду оторвался от дороги, по которой мы очень быстро мчались в сторону «Кораблика».
Там Володя, наверное, уже все волосы на заднице порвал. Опаздываем почти на час. А нам еще надо, чтоб Комарова с Фиделем переговорила. А для этого, в свою очередь, я должен Володю отвезти подальше. Там у меня его из рук в руки примут. Саша пойдёт с костюмом к команданте сама. Все должно выглядеть натурально. Ершов считает, среди тех, кто охраняет Фиделя есть крыса, но уровнем помельче. Вообще, трындец, конечно. Я в своей обычной жизни советское прошлое знал по фильмам, по учебнику истории. И уж никак не интересовался всей этой шпионской темой. Максимум — «Семнадцать мгновений весны» смотрел. По мне разведчик — это Штирлиц. А то, что свои же продавались, и подумать не мог. Тем более, если верить Ершову, именно те, которые, по идее, наоборот, Родину должны защищать. Нет, я видел в воспоминаниях Беляев некого Пеньковского. Смутно понял, что там за ерунда вышла. Но не предполагал, что их, этих Кротов, как собак нерезаных.
— Обижаюсь? — Комарова снова посмотрела в мою сторону. — За что мне на него обижаться?
— Слушай, ну, так-то тебя типа приманки сделали. Ждали, пока нужные им товарищи себя проявят.
— Ну, это же на пользу все. Не просто так. — Комарова подала плечами и снова уставилась в окно.
— Круто…
Я кивнул. Хотя, что кивать, если ни черта не круто. Даже не в отношении Саши, а чисто насчет меня.
Получается, полковник, мой непосредственный руководитель, все эти семь лет просто ждал, пока Беляев оступится. Подозревал его, но не имел доказательств. И, собственно говоря, судьба Максима Сергеевича была предрешена еще тогда. Вопрос…И че я, как дурак, раскорячился тут? Какие-то выходы ищу. Пути. Варианты. Если и без того нахожусь под конкретным таким подозрением. Настолько конкретным, что Беляева просто тупо привязали к внучке Ершова, чтоб он, грубо говоря, под ногами не мешался и ничего не натворил. Как дурачка, ей-богу. Он наивно думал, что ему начальство доверяет, считает профессионалом. Ничего себе. Столь важную тему поручили. А тут большой вопрос, кто с кем работал. Он с Комаровой или Комарова, как сказал Виктор Николаевич, его за собой тягала.
— И когда узнала? — Снова спросил я.
Просто было интересно, насколько Беляев лох. И насколько сидящая рядом со мной женщина хорошая актриса. Оно и так понятно, весьма даже неплохая. За некоторые сцены можно ей «Оскара» свободно вручить. Но хотелось больше понимания.
— В ночь, когда приходила к тебе в гостиницу поговорить. Когда хотела выяснить правду. — Комарова теперь не маялась ерундой и обращалась на «ты». Впрочем, как и я. А то правда эти игрища немного утомили. Драконим друг друга при каждой возможности. Теперь уж точно ни к чему.