Перед лицом любви
Шрифт:
– Какое? – едва слышно спросила ошеломленная, зачарованная и возбужденная Дэни.
– Добраться до твоего белья, – откровенно ответил Шейн.
– Это комплимент?
– Это факт. Как насчет гостиницы?
Она подумала об остатке денег на своем банковском счете и пришла к выводу, что на гостиницу не хватит. Разве что на мотель. Дешевый мотель, в стороне от трассы…
– Моя квартира… я лягу на диване, – добавил он, когда она удивленно посмотрела на него. Шейн не выглядел добродушно-веселым, как хотел казаться, но предложение было искренним. И неприемлемым, потому что Дэни не собиралась ехать к нему, предоставить возможность позабавиться и бросить ее. Нет уж, спасибо. Лучше перетерпеть сейчас, чем мучиться потом.
– Дэни?
– Я… – Как же ей хотелось сказать «да»! – Я признательна тебе за предложение, но это было бы нечестно по отношению к тебе. – И чтобы не передумать, она оставила его и прошла в спальню, где переоделась в джинсы и свитер.
Когда Дэни вышла из спальни, Шейн все еще стоял в гостиной и дожидался ее.
– Нечестно по отношению ко мне?
– Я не буду спать на твоем диване, понял? – «Даже если мне захочется». – Или на твоей кровати. – «Хотя на самом деле мне хочется». – Или еще где-то с тобой.
– Почему?
– Потому что не хочу. – Господи, какая же она лгунья! – Ладно, я хочу, но это ни к чему хорошему не приведет.
Похоже, она озадачила его. Шейн прислонился к стене и скрестил руки на груди.
– Значит, совсем не зная меня, ты могла целоваться со мной в кладовой, а сейчас, когда немного узнала меня, не будешь спать в моем доме?
– Сколько я должна вспоминать эту кладовую?
– По крайней мере, до рассвета.
Дэни вздохнула.
– Послушай, спасибо тебе. Правда, огромное спасибо. Но ночевать я у тебя не буду. Переночую в кабинете на работе.
Шейн протянул ей руку.
– Хорошо, но я подвезу тебя. Пошли. – Дэни стояла в нерешительности, и он поманил ее пальцем. – Позволь мне хоть так помочь тебе.
Она вложила руку в его ладонь, и они вместе вышли в ночь.
Ливень прекратился, только морось подобно гигантской паутине окутала город. Поездка была короткой, они проделали путь молча. Когда остановились перед зоосадом, который показался ей мрачнее и темнее, чем когда бы то ни было, в душу закрался червь сомнения.
– Еще не поздно передумать.
Дэни не передумала. Все еще хотела его. Уж очень хотелось лечь спать где-нибудь рядом с ним.
– Со мной все будет в порядке. – Она изобразила улыбку. Видишь, мол, посмотри на меня, все хорошо.
Шейн включил свет в салоне и наклонился к ней.
– Ну-ка, улыбнись еще раз.
– Что? – Она мотнула головой. – Зачем?
– Хочу убедиться, что улыбка естественная.
– Ты недостаточно хорошо знаешь меня, чтобы определить, естественно ли я улыбаюсь.
– А мне кажется, знаю. Улыбнись же.
– Откуда тебе знать?
– Я видел твою улыбку.
– Когда?
– Когда целовал тебя. – Отстегнув ее ремень безопасности, Шейн развернул ее лицом к себе. Взяв за подбородок, он провел большим пальцем по ее губам. – Когда я целовал тебя, ты улыбалась. Твои глаза сверкали, а твое лицо… Оно так красиво, что у меня дух захватывает.
– Тебе нужно проверить зрение.
– Пусть так, но знаешь, что мне больше всего в тебе нравится?
– Мой кроткий нрав?
У него сверкнула ямочка на щеке.
– Твое чувство юмора.
– Ага. – Дэни кивнула. – Этакая красавица с сильным характером.
Шейн не отрывал от нее взгляда.
– Так и есть. – Он шутливо потянул ее за непослушную прядь. – Готов поспорить, ты разбила немало сердец. – Убирая пряди с ее лица, он гладил пальцами волосы, и ей захотелось, словно котенку, вытянуть ноги и замурлыкать. Может быть, даже подставить ему живот. Пусть погладит и там.
Нет, непослушное тело!
– Я не разбивала сердца. Мы много переезжали с места на место. Я была… замкнутой.
– Почему ты ушла из семьи? А, Дэни? И, как я полагаю, отказалась от денег фонда?
– Почему ты решил, что я отказалась от денег фонда?
– Я видел, где и как ты живешь.
Дэни рассмеялась.
– Правильно. Моя мать ведь не всегда была богатой. И в те времена мы не сходились во взглядах. Я ушла от нее до того, как она вышла замуж за богача. И конечно, я могла бы воспользоваться своим правом на деньги фонда, но не хочу. Я не хочу вести светскую жизнь, встречаться с нужными людьми, ходить на нужные мероприятия, одеваться соответствующим образом… – Она передернула плечами, немного смущенная тем, что начала откровенничать после одного лишь доброго взгляда и ласкового прикосновения к лицу. – Я хочу жить по-своему.
Шейн улыбнулся. И, насколько Дэни могла судить, эта улыбка была искренней.
– Заниматься своей работой.
– Заниматься своей работой, – упрямо подтвердила Дэни.
– Пытаюсь представить тебя за уборкой слоновьего дерьма.
– Я занимаюсь не только этим. Пою их, кормлю, навожу на них лоск. Я слежу за тем, чтобы окружающая их среда оставалась нетронутой.
Он снова одарил ее открытой улыбкой.
– Я отслеживаю и регистрирую реакцию животных, чтобы понять различные нюансы их поведения.
– Ты убираешь слоновье дерьмо. – Шейн откровенно поддразнивал ее, но было еще что-то. Благоговение, что ли.
Произведенное впечатление развеселило Дэни.
– Я убираю дерьмо, а ты пилотируешь самолеты. Чье занятие более впечатляющее?
– Твое, конечно.
Скромность. Это не укладывалось в созданный ею в уме образ Шейна. Дэни посмотрела на окружавший зоосад по периметру высокий, порядка пяти метров, забор.
За этим забором она проводила большую часть своей жизни.
Время возвращаться туда. Она вынула из кармана ключи от ворот и заметила на стоянке свою машину.