Перед лицом Родины
Шрифт:
— Чему смеешься, братец?
— Да вон, видишь, — указал он кнутом на рощу, разросшуюся на окраине поселения, из которой сейчас бежали к станице два паренька. — Дозор помчался докладывать о нас. Это ж твои племянники — Ленька и Ванятка.
— Большие-то какие!
— Да, помощники уже добрые, — согласился Захар. — Ванюше пятнадцатый пошел, а Лене тринадцатый…
— Учатся?
— А как же. Без этого ныне нельзя. Ваня шестой класс заканчивает, а Леня — в четвертом… Нехай учатся до конца второй ступени. В наше время,
Помолчав, Захар нерешительно взглянул на сестру, покосился на Аристарха Федоровича.
— Закончат они вот вторую ступень, — сказал он. — Могет быть, и в институт какой надобно будет определить. Без руки-то, должно, не обойтись.
Он замолк и снова взглянул на профессора. Тот понял взгляд Захара и ответил:
— Вы не беспокойтесь, Захар Васильевич. Пусть они заканчивают среднюю школу, а там мы с Надюшей поможем им поступить в какой-нибудь вуз.
— Премного вам благодарен, Аристарх Федорович, — наклонил свою лохматую голову Захар. — Ну, вот мы уже и к дому нашему подъезжаем. Вон батя с мамашей вышли нас встречать.
Как только ребята, запыхавшись от быстрого бега, ворвались в дом и сообщили, что гости уже подъезжают к станице, тотчас же поднялась суета. Василий Петрович, одетый чуть ли не с утра по-праздничному в касторовый черный сюртук, сшитый им еще до русско-германской войны, и синие суконные шаровары с широкими алыми лампасами, поскрипывая новыми сапогами, заметался по комнатам в поисках запропастившейся куда-то расчески. Ему хотелось еще раз провести ею по своим жидким седым волосам.
— Да куда же она, дьявольская, девалась? — ворчал он.
Супруга его Анна Андреевна, тоже уже одевшаяся для встречи гостей в новую черную с белым горошком юбку и голубую кофточку, волоча длинным подолом по полу, сновала по комнате, разыскивая покрывной платок, который все время был вот здесь, на глазах, а в нужную минуту исчез как нарочно, словно провалился сквозь землю.
Лишь одна сноха Лукерья, высокая, костлявая женщина с длинным носом, сохраняла полное спокойствие. Она не торопясь разыскала свекру расческу, а свекрови ее платок и выпроводила стариков на улицу. И вот теперь они стояли у гостеприимно распахнутых ворот, широко улыбаясь и влажными глазами глядя на подъезжавший тарантас.
Соскочив на ходу с тарантаса, Надя побежала к родителям.
— Папочка! Мамочка! Милые!..
— Доченька! — всхлипнула Анна Андреевна, прижимая к своей груди Надю. — Чадушка! Сколь годов я уж не видала тебя, моя кровушка. Какая же ты красавица стала! Господи, боже мой! Дай мне наглядеться на тебя…
Разглаживая пушистую бороду, Василий Петрович умильно поглядывал на подходившего
— Уж, конешное дело, должно, зятюшка?
— Да, Василий Петрович, — подтвердил профессор. — Он самый и есть. Давайте познакомимся.
Аристарх Федорович снял шляпу и подал руку старику.
— Что же, дорогой зятюшка, — сказал Василий Петрович, — коль не побрезгуете, давайте по-родственному-то поцелуемся.
Они расцеловались. Потом Аристарх Федорович поздоровался с тещей, а Надя — с отцом. Поцеловав дочь, старик, поднял палец, назидательно сказал:
— Вот что, Надежда, попался тебе в мужья хороший человек, так, значит, люби его, слушайся.
Надя засмеялась и ничего в ответ на сказала, пошла на крыльцо.
В доме встретила гостей побагровевшая от смущения Лукерья.
— Здравствуй, Луша! — обняла ее Надя. — Ты никак не стареешь.
— А что нам подеется, — хихикнула Лукерья в конец платка. — Мы под солнцем каленые, под дождем моченые. Закалились… Это вы там, в Москве, нежные, разными ученостями занимаетесь. Вишь ведь какие вы красавицы стали.
— Луша! — захохотала Надя. — Что это ты меня на вы стала называть?
— Да как же, милая Наденька, вы же теперь профессоршей стали. Навроде и неудобно вас при муже на ты называть.
— Глупости говоришь, Луша! Говори мне ты, а то я на тебя рассерчаю. Ладно?
— Ладно, — обещала Лукерья. — Надюша, а как насчет детишек? Будут у вас али нет?
— Будут, обязательно будут. А где же мои племянники? Леня! Ванечка! Где вы?..
Из горницы несмело выступили два мальчугана, одетые в синие сатиновые рубахи и новые штаны с лампасами.
— Ой-ей-ей! — захлопала в ладоши Надя. — Какие кавалеры! Совсем взрослые! Ну, друзья, целуйте тетку!
Ребята несмело поцеловали ее и чинно пожали руку профессору.
— Аристаша, — сказала Надя мужу, — открой чемодан. Там для ребят кое-что есть.
Аристарх Федорович занялся чемоданом, а Надя тем временем заговорила с мальчиками об их учебе. Ребята обстоятельно отвечали на вопросы тетки и с любопытством поглядывали на профессора, который представлялся им каким-то неземным, загадочным существом.
Чемодан был открыт. Надя стала извлекать из него подарки для родных. Она вынула два кожаных портфеля.
— Это вам, ребята, — сказала она мальчикам. — Внутри каждого из них разные карандаши, ручки и тетрадки и другие письменные принадлежности.
У ребят радостно заискрились глаза. Поблагодарив тетку, они побежали в горницу рассматривать подарки.
— А это, мамочка, тебе, — сунула Надя матери отрез кашемировой ткани на платье. Второй кусок яркого оранжевого шелка она передала невестке. — А это, Луша, тебе.
Лукерья вспыхнула от удовольствия.
— Папочка, а это тебе, — положила Надя перед отцом на столе серебряные часы на цепочке.