Перед прочтением — сжечь!
Шрифт:
Вызвав по селектору горного мастера, рабочие сделали над собой усилие и, отойдя в сторону, уселись под перекрытия секций гидрокрепи и вынули „тормозки“, чтобы, не теряя понапрасну рабочего времени, подкрепиться. Но какая-то неодолимая сила продолжала тянуть их к дыре, за которой лежали на полу эти странные фигурки.
— „Кан тахи“, — произнес вдруг, отрываясь от своей подземной трапезы, один из шахтёров. — Они называются — „кан тахи“.
— Ежу понятно, — согласились остальные, не понимая, откуда к ним вдруг пришло это внезапное знание.
В это время к месту находки поднялся с транспортерного штрека горный мастер Алексей Седаков.
— Ну? Что тут у вас? — покрутил он головой, освещая прикреплённой к каске лампочкой отсверкивающую алмазными гранями поверхность угольного забоя, и вдруг увидел зияющее отверстие. — А ну-ка, ну-ка, что вы тут откопали… Сейчас поглядим, — и, посветив в верхнюю часть
Отложив в сторону недоеденные колбасу и сало, рабочие приблизились к отверстию, чтобы в случае необходимости оказать мастеру экстренную помощь. Тот как раз наклонился над кучей фигурок и взял в руки две из лежащих на её вершине.
— Во! Смотрите, чего я тут нашёл! — воскликнул он, поворачиваясь к стоящим около дыры рабочим и показывая им одну из фигурок. — Вроде бы, похоже на собаку. Или на волка…
— Это койот, — поправил его машинист комбайна и, не удержавшись, протянул руку, чтобы дотронуться до скульптурки. То же самое сделали в эту минуту и его товарищи…
Всё произошедшее в лаве в последующие мгновения, рабочие смогли пересказать потом с большим трудом. Они в один голос уверяют, что будто некая, овладевшая ими в момент прикосновения к фигурке койота сила бросила их друг на друга, заставляя вырывать из рук эти странные каменные игрушки и нанося ими один другому побои и увечья. Прибежавшим с вентиляционного штрека на их крики крепильщикам В. Пилипенко и Л. Григоряну сначала почти удалось расцепить дерущихся, но, дотронувшись случайно до этих, так называемых, „кан тахов“, они тоже впали в необъяснимое безумие, и неизвестно, чем бы закончилась вся эта нелепая подземная потасовка, если бы фигурки в конце концов не выскользнули из их рук и не разбились на разлетевшиеся во все стороны кусочки. Опомнившись, шахтёры поскорее покинули столь пагубно действующую на их психику полость и, выставив возле входа в лаву запретительные знаки, поднялись на поверхность.
Для расследования причин инцидента и определения степени опасности воздействия фигурок на психику людей руководством шахты вызваны к месту происшествия следователь райпрокуратуры по особо важным делам Б. К. Кондомов, инспектор госгортехнадзора А. В. Зурители и психотерапевт районной больницы О. Г. Бялко.»
…Как я уже говорил выше, я не стал тогда останавливаться возле киоска «Горпечати» и покупать себе газеты, а потому и этот номер «Маяка» прочитаю только через несколько дней после своего возвращения из Заголянки, когда большая часть «Молодых Гениев Отчизны» уже будет лежать с простреленными телами и головами в морге местной больницы. Что же касается кинговского романа «Безнадёга», то с ним я познакомлюсь и того позже, так что уловить взаимосвязь между литературным вымыслом и будничной реальностью смогу только тогда, когда две эти субстанции перемешаются настолько сильно, что в образованном ими кровавом коктейле начнёт захлебываться уже весь наш город. А пока что я лежал у себя дома на диване и читал первую из захваченных мною из нашего подвала книг Стивена Кинга. Это был его роман «Кладбище домашних животных», о котором в связи с моим вопросом про Вендиго упомянул сегодня во время нашего разговора в подвале Лёха (чуть позже я прочитаю еще «Кэрри», «Жребий» и некоторые другие из его вещей), и понятия не имел о том, как развивались события на шахте № 3–3 бис. А там сегодня происходило следующее. Часам к десяти-одиннадцати утра туда прибыли из Красногвардейска Кондомов и вызванные администрацией шахты психиатр и инспектор госгортехнадзора, которые переоделись в выданную им спецодежду и вместе с начальником добычного участка Петром Нестояновым спустились в остановленную со вчерашнего дня лаву. Добравшись со стороны транспортерного штрека до входа в подземную полость, члены комиссии залезли через дыру под семнадцатиметровый купол и увидели груду лежащих на полу каменных скульптурок животных. Кондомов первым поднял одну из самых верхних, ощутив, как его душу при этом охватило неведомое раньше возбуждение. Ему просто нестерпимо захотелось зажать в зубах поднятую из-под ног каменную свинью и, не выпуская её изо рта, оттрахать всех, кто в это время находился рядом с ним в подземной камере. Но в эту минуту он увидел, как его спутники тоже наклоняются вниз и берут в руки валяющиеся прямо под ногами скульптурки — кто льва с высовывающимся изо рта языком-коброй, кто грифа с головой медведя, кто стрекозу с собачьими ушами и зубами тигра. И следователя обуяла затуманивающая его разум злоба, он вдруг почувствовал, как гнев, словно внутренний взрыв огромной силы, взметнул ему в голову всю имеющуюся в организме кровь и, руководимый каким-то необъяснимым чёрным бешенством, он набросился на стоящих рядом с ним членов комиссии, нанося им зажатой в руке фигуркой смертельные удары в голову.
Не подозревавшие такого коварства психотерапевт и инспектор гостехнадзора пали, не оказав практически ни малейшего сопротивления, а вот успевший схватить в каждую руку по скульптурке Нестоянов огрызался, как попавшийся в западню зверь, так что, хотя Кондомову и удалось, в конце концов, размозжить ему голову каменной свиньёй, сам он при этом тоже схлопотал несколько очень чувствительных ударов кулаками с зажатыми в них кан тахами по рёбрам и в челюсть.
Но минут через пять-десять со всеми троими
— Тэк! — громко произнёс он, и мгновение спустя с удовольствием повторил ещё раз: — Тэк!
И после этого счастливо засмеялся…
Выбравшись из камеры в лаву, следователь минуты две постоял в размышлении, оценивая ситуацию, а потом перелез через металлические борта скребкового конвейера и начал быстро крутить рукоятки управления на одной из гидравлических стоек, поддерживавших на себе чуть ли не километровую толщу кровли. Найдя положение слива, он до предела опустил стойку вниз и увидел, как с неё посыпались в лаву куски обрушающейся сверху породы. Тогда он проделал то же самое ещё с целым десятком соседних секций и, убедившись, что та часть выработки, где только что находился вход в нишу с кан тахами, надёжно завалена, спустился на транспортёрный штрек и отправился по нему прочь из шахты.
Выехав час спустя на поверхность, он прямо в перепачканной угольной пылью робе завалился в шахтную диспетчерскую и сказал, что на участке произошло обрушение кровли, в результате которого внутри угольной полости оказались погребены три человека. На шахте завыла аварийная сирена, диспетчер принялся вызывать по телефону горноспасателей, а следователь отправился в отведенную для инженерно-технических работников часть бани и, смыв с себя под душем пыль и попавшие на тело брызги крови, насухо вытерся полотенцем и переоделся в свою милицейскую форму, которая вдруг показалась ему слегка тесноватой. Но это было и не удивительно, поскольку помимо самого Бахыта Кенжеевича Кондомова в его теле теперь находился ещё и не имеющий своей собственной плоти демон зла Тэк. И это его присутствие распирало теперь тело Кондомова, заставляя его кости и ткани удлиняться и растягиваться, так что к вечеру, когда он возвратился в Красногвардейск и, проезжая на машине мимо здания районного ДК, услышал звон посыпавшегося на асфальт стекла, выпавшего из разбитого дерущимися в студии МГО Водоплавовым и Колтуховым окна, он уже сочился кровью, словно наложенная на открытую рану марля. Воздействие заряженных энергией зла кан тахов, к которым он прикасался в шахте, а главное — внедрение в его тело такого «квартиранта» как дух демона Тэк вызывали в его организме стремительно протекающий процесс разложения ткани, так что, уже завершая расправу над членами литературной студии, Кондомов почувствовал, что у него остаётся очень немного времени. Завалив за несколько минут интенсивной пальбы помещение студии трупами «Молодых Гениев Отчизны», он приставил ружьё к спине самого здорового из них — барда Славы Хаврюшина — и, конвоируя его таким образом, вышел с ним в коридор ДК, оставив под грудой мёртвых тел всё ещё лежащую в обмороке, а потому и не замеченную им, поэтессу Взбрыкухину.
Коридоры второго этажа оказались абсолютно пустыми и, не повстречав на своём пути ни одного человека, они спустились вниз и вышли на улицу. Надо сказать, что этим вечером в Красногвардейском Дворце культуры шла премьера широко рекламировавшегося последние месяцы во всех центральных, областных и местных СМИ английского фильма «Гарри Поттер и философский камень», и за грохочущей на экране музыкой и сотрясающими весь ДК воплями героев никто бы, находись он даже в соседней с помещением литературной студии комнатой, не смог бы услышать учинённого там Кондомовым побоища. Именно по этой причине не прореагировал на выстрелы в студии и профессор Водоплавов, который, пожалуй, в течение минут двадцати, а то и более после окончания потасовки с Колтуховым разговаривал по телефону со своей тайной пассией из находящейся в конце этого же коридора комнаты инструкторов-методистов. Договорившись с Софочкой, что она будет ждать его в своём беленьком «фордике» на ближайшем к ДК перекрёстке улиц Луначаркого и Косыгина, он спустился по задней лестнице в фойе, где в иные вечера проводились «огоньки» и дискотеки, прошёл мимо дверей сотрясаемого звуками кинозала и, никем не замеченный, покинул Дворец культуры.
Минут через восемь ожидания к перекрёстку почти неслышно подплыла со стороны улицы Луначарского элегантная белая легковушка, и томный женский голосок позвал через приспущенное стекло:
— Селифанушка! Пупсик мой! Ку-ку…
— Век бы тебе, стерве, куковать, — буркнул себе под нос Водоплавов, но вслух не сказал ни слова, а только приветственно помахал рукой и, изобразив на лице улыбку, поспешил через улицу к машине.
Открыв дверцу «форда», он грузно опустился на переднее сидение и практически тут же оказался в жарких объятиях любовницы. Прошло немало времени, прежде чем профессору удалось отбиться от её агрессивной ласки и повести рандеву по своему собственному сценарию.