Перед прочтением — сжечь!

Переяслов Николай Владимирович

Да и выскочить из горящего дома тоже ещё не означает — спастись. Мне потом рассказывали, что когда мои соседи повыбегали кто в чём на улицу и стояли напротив подъезда, глядя, как жёлтый голодный огонь поедает всё то, что представляло собой материализацию их предыдущей жизни, из-за угла соседнего здания, отвратительно стуча пожелтевшими от времени костями, вывалила вдруг команда воняющих могильной землей и роняющих изо рта червей скелетов и, схватив нескольких подвернувшихся им под руки жильцов, поволокла их в неизвестном направлении. И как те ни орали, взывая к стоящим во дворе людям о помощи, как ни надрывались в отчаянном хрипе, а никто к ним на подмогу и защиту всё равно не бросился — то ли за треском огня их крики остались никем не услышанными, то ли народ уже просто махнул в непонимании происходящего на всё рукой и не стал ни во что вмешиваться. Я склонен думать, что тут имела место именно вторая причина — ведь за последние полтора десятилетия россияне не подали своего голоса

даже в куда более серьёзных ситуациях! Отмолчавшись во время расстрела Ельциным здания их Верховного Совета, не проронив ни слова, когда НАТО разбомбило их сербских братьев, проглотив без всякого ропота неподъёмное для их кармана повышение цен на жильё, не заступившись за свою унижаемую и уничтожаемую Армию, бессловесно отдав олигархам принадлежащие всему народу природные богатства, мои соотечественники практически разучились сопротивляться смертельным обстоятельствам и могли теперь только молча смотреть на то, как команды налоговиков, торгашей, коммунальщиков, энергетиков, банкиров, газовиков, транспортников и прочих государственных и не государственных структур растаскивают по своим личным карманам те неисчислимые богатства, которые десятилетиями создавались и накапливались силами всей нации в надежде, что это станет впоследствии основой счастливой жизни будущих поколений. Так в честь чего бы это они вдруг стали реагировать на появление команды каких-то дурацких скелетов? Командой больше, командой меньше — это уже почти ни для кого из рядовых жителей России начала XXI века никакого существенного значения не имело…

…Но все эти мысли придут ко мне несколько позже, а в те ночные часы, когда по Красногвардейску шла обезумевшая от горя и унижения девочка в облитом засыхающей свиной кровью платье и одним только мысленным усилием поджигала дома, автомибили, бензоколонки и рушила линии электропередач, я спал, свернувшись калачиком на груде пустых поддонов, положив голову на пачку до сих пор не вывезенных нами на склад книжек Кинга «Цикл оборотня» и подтянув почти к подбородку свои обутые в чёрно-красные кроссовки с надписью «adidas» ноги. Я спал, и мне снился мой друг Лёха.

Сначала я увидел посёлок. Причём, он открылся мне как бы с высоты птичьего полёта, потому что я увидел только крыши домов, кроны деревьев и жёлтые дороги, которые располагались метрах, наверное, в ста подо мною, так что время от времени я даже видел свою скользящую по земле крестообразную тень. Иногда моя тень была не одна, а в окружении каких-то огромных круглых пятен, которые плавно переползали через дома и заборы, двигаясь в одном направлении. А потом я увидел наш «РАФик» — Лёха с Шуриком, видно, уже разгрузились и теперь возвращались назад, потому что автобус двигался в сторону города. Какое-то время он спокойно ехал подо мной по одной из пустынных улиц, а потом я вдруг увидел, как, выскользнув откуда-то сбоку от меня, к земле устремилось серебристое непрозрачное сияние, похожее на поток воды, которое окутало собой Шуриков микроавтобус неким мерцающим вязким облаком. Не знаю, откуда поступала в меня эта информация, но я буквально почувствовал, как автобус словно бы завис в этом облаке, увязнув в нём словно в комке какого-то гигантского студня.

— Что за чёрт! — услышал я голос, который бы безошибочно отличил из тысячи других. — Ты когда-нибудь видел подобное блядство? Шурик, что это за херня, ты что-нибудь понимаешь? — кричал в автобусе Лёха.

— Смотри, смотри, тут полно людей! — услышал я следом за этим панический голос Шурика. — Они лезут прямо под колеса!

— Да какие это, на хер, люди, ты что? Ты посмотри, они же бесполые! А эти глазищи, головы, ступни без пальцев! Это же серые человечки, пилоты с НЛО, не узнаёшь разве?

— Бля-я!..

— Смотри, они начинают лопаться, как пузыри! Закрой скорее окно, окно закрой!..

— Сука, прям на лицо брызнуло…

— Я же говорил, блин, окно закрой… И мне на ухо попало. Что-розовое. Это у них кровь такая, что ли? Какой-то химией пахнет.

— Ракетным топливом. Я этого дерьма в армии столько нанюхался, что теперь никогда не забуду…

Голоса начали уплывать куда-то в сторону, словно кто-то принялся вращать ручку настройки радиоприемника, и вскоре совсем исчезли; в то же время окутывавшее автобус облако стало разбухать и увеличиваться в размерах, и вскоре меня поглотили вязкий серебристый мрак и тишина. Я опять спал, не видя, что происходит с Лёхой и Шуриком, и только вздрагивая от какого-то нехорошего предчувствия. Даже и во сне я чувствовал, что они попали в страшную и непоправимую беду.

Не знаю, сколько миновало времени, но когда мой внутренний «телевизор» снова заработал, Лёха находился уже не в автобусе. Я опять увидел его в тот момент, когда, шатаясь и падая, он брёл по одной из улиц дачного посёлка в направлении к нашему складу. Штаны его были тёмными от влаги, и мне сначала подумалось, что Лёха от всего пережитого обоссался, но когда он, поправляя сползающие брюки, дотронулся своей ладонью до мокрого пятна на заднице, а потом, пошатнувшись, схватился этой же рукой за чей-то белый штакетник, я понял, что по ногам его течёт не моча,

а кровь. Несколько раз упав, Лёха все-таки вырулил на знакомую улицу и, дотащившись до калитки Мишаниной дачи, ввалился во двор. Захлопнув за собой калитку, он упал на неё спиной и достаточно долгое время стоял так, отдыхая от своего путешествия. Затем не без усилия отлепился и двинулся по направлению к дому, но заходить внутрь не стал, а, увидев стоявшую в стороне под деревьями металлическую ёмкость, в которой строители когда-то разводили раствор для фундамента, а теперь в ней собиралась дождевая вода, повернул прямиком к ней. С трудом удерживаясь руками за сваренные из грубых металлических листов стенки, он свесил задницу внутрь бака и погрузил её в воду. В первое мгновение, когда, по-видимому, вода коснулась его тела и остудила кровоточащую и страдающую плоть, на лице его отобразилось невыразимое облегчение, он блаженно прикрыл ресницы, и мне даже показалось, что я увидел, как его губы тронула слабая улыбка, но уже минуту спустя его выражение исказила чудовищная гримаса. Глаза резко раскрылись и начали стремительно вылезать из орбит, из закушенной губы потекла на подбородок струйка поблескивающей крови, жилы на шее натянулись, как парашютные стропы, и тело его начало медленно клониться в сторону. Минуты две или немного дольше он удерживался в положении Пизанской башни, но потом испустил невероятно мучительный стон, его побелевшие пальцы разжались и он с громким всплеском повалился в наполненную водой ёмкость. Но за мгновение до его падения я успел услышать ещё один всплеск — как будто некий предмет, намного меньших размеров, чем Лёха, плюхнулся за минуту до него в ту же воду, куда потом упал и он. Вот только откуда он мог туда выпасть, если не из самого Лёхи?

Я беспокойно перевернулся на своём неудобном ложе и, словно бы от этой перемены позы, ракурс изображения в моём сне немного переменился, и я увидел Лёху, уже как бы склоняясь над краем ёмкости и заглядывая на него сверху.

Высота бортов бака была примерно сантиметров шестьдесят, да ещё вода не доходила до их краёв сантиметров на десять, так что упавшее боком тело всё ещё разворачивалось, всплывая, и я видел только его левый бок и левую руку. Я видел, как Лёхино лицо исчезает в воде, и он постепенно переворачивается спиной к небу. И когда он окончательно перевернулся, душа моя чуть не завопила от ужаса, ибо то, что я увидел, было непосильно для нервов рядового человека. Штанов на Лёхиной заднице практически не было да и сама она походила на скособоченную луну с гигантским кровавым кратером в центре, где только что произошло неистовое извержение. Дыра была не меньше тридцати сантиметров в диаметре. В мозгу со скоростью света пролетели кадры из сотен ужастиков: «Паразит», «Пришельцы», «Они пришли изнутри» и многих других, показываемых последние годы на нашем телевидении в бесконечных телесериалах типа «Секретных материалов». Но кто мог прогрызть в Лёхином теле такую страшную дыру? Чей зародыш он успел за это время выносить в себе, напитав его своими соками?

И в эту минуту я увидел его. Всколыхнув безжизненное Лёхино тело и подняв высокую волну, из-под него с шумом и брызгами выскользнуло отвратительного вида существо, напоминающее огромного хорька-уродца: без ног, но с толстым красновато-золотым хвостом, обвившись которым вокруг Лёхиной талии, оно высоко поднялось над краем емкости. Вместо головы — что-то вроде покрытого слизью бесформенного кома, с которого пучились налитые злобой чёрные глазки. Нижняя половина этого нароста распадалась, обнажая частокол острейших иглоподобных зубов. Тварь трещала, чирикала и, время от времени наклоняясь вниз, впивалась зубами в Лёхину спину, а хвост сгибался и стискивал его талию, вытаскивая рубашку из брюк и присасываясь к голой коже. Но Лёха, слава Богу, ничего этого уже не ощущал. Он был — мёртв…

Ещё раз тревожно вскинувшись во сне, я снова потерял на мгновение изображение, а когда видимость восстановилась, увидел уже совсем другую картину. Это был чей-то сад — на земле валялись жёлто-красные упавшие яблоки, у одного из деревьев стояла высокая лестница-стремянка, а рядом с ней стоял невысокий серый человек. Это создание было точно таким же, какими их показывали в фильмах типа «Близкие контакты третьего рода» — огромные чёрные глаза на несоразмерной туловищу грушеподобной голове, узкая рудиментарная щель вместо рта, свисающая пустыми складками серая кожа. Из морщин сочились жёлто-белые струйки гнойной субстанции, такая же жидкость текла из углов его бесстрастных светящихся глаз. А прямо у ног лежал мертвый Шурик. Да и как он мог быть не мёртвым, если серый человечек держал в своих руках его оторванную голову и, медленно вращая её перед собой, разглядывал, точно любознательный ученик школьный глобус?..

Я болезненно застонал и проснулся.

На улице было ещё темно, в окна сочился призрачный серый свет приближающегося утра, который время от время озаряли какие-то отдалённые жёлтые всполохи. «Это догорает моя школа, — пришла откуда-то не вызывающая сомнений мысль. — Моя родная средняя школа № 35». Не знаю, почему, но я был абсолютно убеждён, что именно так всё и есть. Как и то, что случившееся во сне с Лёхой и Шуриком — тоже правда. Почему? А Бог его знает. Просто откуда-то знал, и всё.