Перед прочтением — сжечь!
Шрифт:
— С какого это хера? Что ты несёшь?
— Так мне поведал минувшей ночью во сне Господь, — ответил Верховный Смотритель и, услышав его слова, Артём Маммутович вздрогнул.
— Вы собираетесь принести нас в жертву Богу? — воскликнул он, вспомнив услышанную по радио проповедь. — Это ты полчаса назад выступал по радио, верно?
— Это не имеет значения, — ответил тот. — Идите.
Они шли по шелестящей кукурузе и Браздовский видел, как справа от него скользит между стеблями тёмное тело пумы, а слева, за идущим рядом с ним Лохопудренко, движутся мелькающей стаей какие-то серые тени поменьше — то ли собаки, то ли даже волки. Где-то впереди послышался чей-то противный, нагоняющий ужас, вой.
— Кто это? — спросил он у провожатого. — На волка не похоже.
— Койоты.
— Койоты? В наших местах? Откуда?
— Оттуда, — ответил парень. — Теперь тут появилось многое из того, чего вы не видели раньше.
В стремительно сгущающихся сумерках они прошагали ещё метров сто или чуть больше по густой высокой кукурузе и неожиданно оказались на краю
— О, Боже, нет, нет! — выдохнул Браздовский, чувствуя, как у него подламываются колени.
На ближнем столбе, спиной к спине друг к другу, висели его жена Наина и сын Даниил. На поляне было немного светлее, чем в гуще кукурузы, и он увидел, что в их пустые глазницы натолканы пучки желтовато-коричневых кукурузных пестиков, которые он называл в дни своего детства «волосом», а кричащие рты заткнуты обёртками молодых початков. В метре от них висели на таком же кресте жена Альберта Лохопудренко Зинаида и спиной к ней — Арон Гуронов. Светлые брюки последнего были мокрыми, и над поляной стоял отчетливо различимый запах мочи.
«За что?!» — хотел спросить у парня Браздовский, но того рядом уже не оказалось. Только в гуще кукурузы завывали койоты да рядом тихо всхлипывал Лохопудренко. Да ещё… Артем Маммутович прислушался и понял, что это ему не почудилось. Сквозь заросли кукурузы к ним решительно продирался кто-то невероятно огромный, ему даже стало казаться, что он слышит не только его тяжелые недетские шаги, но и долетающее сюда могучее дыхание. Он хотел побежать, но тело сковал магический ужас — то, что надвигалось на него из кукурузы, было неотвратимым. Через какое-то мгновение его накрыла гигантская чёрная тень и он увидел перед собой Того, Кто Обходит Ряды — красные глаза-плошки… зелёный силуэт вполнеба… И почувствовал запах кукурузных обёрток…
И тогда он начал кричать. Пока было чем.
А немного погодя над полем взошла спелая молочная луна, напоминающая своим чуть отливающим желтизной цветом початок созревающей кукурузы.
…Я увидел эту луну из окна старого грязного туалета типа «сортир», в который заскочил, прячась от начавшейся вдруг чуть ли не у меня над головой стрельбы. Сначала, правда, я долго шёл через весь город, таясь то от обезумевших грузовиков, жертвы которых были видны практически на всех перекрестках, то от стай неизвестно откуда появившихся на наших улицах противно подвывающих койотов, а ближе к вечеру, когда солнце опустилось за дома и по городу поползли сумерки, мне стали по одному, по два, а то и целыми группами попадаться выходящие на охоту вампиры — их невозможно было не узнать, так как многие из них представляли собой уже почти полностью разложившиеся трупы, гнилая плоть на которых не отпадала от костей только благодаря ещё остающейся на них ветхой одежде. Эти суки нюхом чуяли живого человека, и мне стоило превеликого труда не попасться в их вонючие лапы и не ощутить на своей шее укуса их мерзких зубов. Слава Богу, мне всё-таки удалось миновать этой жуткой участи и, то убегая, то пересиживая в укромных местечках, а потом тайком пробираясь за домами и сараями, я пересёк всю западную часть Красногвардейска и к наступлению полной темноты добрался до центра. И когда я проходил мимо входа в филиал московского «Ссуда-Банка», оттуда вдруг вывалили три мордоворота с пистолетами в руках и, отстреливаясь от наседавших на них охранников, бросились к поджидавшему на противоположной стороне улицы джипу «Lend rover». Над головой у меня опять засвистели пули и, не дожидаясь, пока одна из них опробует прочность моего черепа, я в очередной раз за бесконечный сегодняшний день бросился спасаться за близлежащие дома (если только о моём ковылянии можно было сказать слово «бросился», так как я уже не бежал, а лишь слабо волочился, припадая на левую ногу да натыкаясь на кусты и деревья), где не нашёл ничего лучшего, как заскочить в стоящую в глубине двора общественную уборную, несколько штук которых ещё оставались украшать собой старые кварталы Красногвардейска. Это было выбеленное известью снаружи и чёрное внутри шлакоблочное помещение с шестью круглыми отверстиями в полу, к которым невозможно было пробраться из-за окаменевших вокруг них куч испражнений да луж застоявшейся жёлто-зелёной мочи. Днем на стенах можно было разглядеть нацарапанные гвоздем похабные рисунки и матерные надписи, но сейчас в сортире царили только густая тьма да удушающий запах дерьма и хлорки, который не выветривался даже через два расположенных под потолком окошка с давным-давно выбитыми в них стёклами. В одно из них я и увидел восходящую над грешным миром луну, напоминающую своим цветом созревающие зёрна кукурузных початков. Где-то там, среди них, на большой жертвенной поляне, окружённой шелестящей на июльском ветерке кукурузой, стояли три самодельных деревянных креста, на которых висели прикрученные колючей проволокой пассажиры двух брошенных на шоссе с открытыми дверцами шестисотых «мерседесов» и одного «SAABa». Эти-то покинутые ими (как думалось, не более чем на пять минут) автомобили и привлекли собой внимание удирающей из города с мешками экспроприированных в «Ссуда-Банке» денег четвёрки бандитов, которые, уже проскочив стоящие на обочине иномарки, вдруг решили вернуться и посмотреть, почему это посреди трассы стоят бесхозными
— Похоже, что ни души, — после минутного вглядывания в боковое окно произнёс один из них, сжимая в руке блестящую «беретту».
— Ну так что, выйдем?
— Давай… Чего это такие тачки будут тут пропадать?
Трое гангстеров вышли из машины, а четвёртый остался сидеть за рулём работающего на холостом ходу джипа, не снимая ноги с педали газа. Но это его не спасло. Он видел, как его подельники сделали несколько шагов по направлению к брошенным иномаркам и подошли к первому из стоящих на краю дороги «мерседесов», но не понял, когда и откуда вокруг них появились эти похожие на волков твари, среди которых выделялась своей чернотой и длинными белыми зубами большущая чёрная кошка — он забыл, как их называли: не то пантера, не то пума. Он уже хотел было подать машину назад, чтобы забрать ребят да поскорее сматываться с этого нечистого места, но увидел, что делать это уже поздно. Словно по полученному откуда-то сигналу, койоты (которых он принял за волков) и пума одновременно бросились на застывшую с пистолетами в руках троицу и, хоть кто-то из парней и успел по разу, а то даже и по два нажать на курок, это уже ничего не изменило. Секунда — и возле чёрного «мерседеса» уже катался рычащий клубок мельтешащих звериных тел, из которого сначала вылетали отчаянные человеческие вопли, но потом они смолкли, и осталось слышно только жадное чавканье, хруст костей да треск разрываемых одежд и сухожилий.
Опомнившись от охватившего его ужаса, водила что есть силы надавил на педаль газа и бросил машину вперед, но, с трудом отрывая взгляд от места гибели своих товарищей и переводя его на дорогу, вдруг увидел впереди себя огромную тёмно-зелёную фигуру с налитыми красным огнём глазами-плошками и, в панике крутанув руль в сторону, перелетел через кювет и вонзился радиатором в заросли высокой созревающей кукурузы. Мотор моментально заглох и, окутывая джип пугающей вязкой тишиной, вокруг него плотной стеной сомкнулись толстые, похожие на бамбуковые, стебли. И в этой тишине стало слышно, как сквозь ночь и кукурузу к нему с шумом продирается через зелёные ряды кто-то неразличимый во мраке, но явно огромный и страшный. И было его приближение неотвратимым, как сама судьба…
…Не скажу, что я в эту минуту находился в гораздо более выигрышной ситуации, чем загнавшие меня в туалет грабители, но по сравнению с ними у меня было одно несомненное преимущество. В отличие от тех, кто умчался от дверей филиала «Ссуда-Банка» в сторону Московского шоссе в набитом мешками денег «Lend rover’e», я пока ещё был живым. Правда, за то время, пока я добирался от укрывшего меня туалета до подвала на углу Коммунистической и Рыночной улиц, мне всё-таки не удалось избежать встречи с одним из койотов, но, к моему счастью, зверь был без стаи, и при помощи подвернувшегося под руку метрового обрезка трубы и нескольких увесистых булыжников я от него более-менее благополучно отбился. И хоть эта тварь и успела выдрать клок из моих джинсов на правой икре, но саму ногу повредила не очень сильно — кровь шла не более сорока минут.
Я так и шёл потом с этой дурацкой трубой в руке и потерял её только за квартал до нашего подвала, когда в нескольких десятках метров от меня неожиданно взлетела на воздух трансформаторная будка, и меня швырнуло взрывной волной на мусорные баки. Удар головой о стенку одного из них был не очень сильным, так что я почти сразу же — ну от силы минуты через две или три — смог подняться на ноги и продолжить шествие, однако труба отлетела куда-то в темноту, и я её так и не нашёл. Подобрав вместо неё в свете полыхающей подстанции какую-то толстую палку, я, опираясь на неё, как волхвы на посох, двинулся дальше. За спиной трепетало пламя разгорающегося пожара, несколько аналогичных огней колыхались также и в других частях города, да ещё одно большое зарево дрожало в небе где-то над посёлком шахты № 3–3 бис. Кроме того, то из одного, то из другого районов начинали вдруг доноситься выстрелы — может быть, там продолжали резвиться стрелки тех самых цветных фургонов, которые устроили нынче днём бойню перед зданием Администрации, а может, это просто не выдерживали нервы у кого-то из горожан, и они выходили с ружьями на улицу, чтобы отогнать от дома распоясавшиеся стаи койтов.
В воздухе ощутимо пахло гарью и копотью, где-то вдалеке прозвучал глуховатый раскат взрыва, после которого с удвоенной активностью завыли в темноте койоты да раздались чьи-то истеричные крики. Но сил на что-либо реагировать у меня уже не оставалось.
Опираясь на подобранную возле мусорных баков палку и хватаясь за стены домов, я кое-как дотащился до входа в нашу типографию и, провозившись минут десять с ключом, который мне почему-то еле-еле удалось провернуть, хотя обычно он открывался весьма легко, ввалился в спасительное чрево подвала. Не запирая за собой дверей и не зажигая света (да и был ли он после взрыва трансформаторной подстанции?), я на автопилоте, как пьяный, сделал несколько качающихся шагов вглубь помещения, но скоро запнулся о лежащие на моём пути пустые поддоны и уже совершенно без всяких сил повалился на их деревянную неструганную поверхность. И практически ещё на лету, не коснувшись телом своего импровизированного ложа, погрузился в наполненный тяжёлыми видениями сон…