Перед рассветом
Шрифт:
На любительской видеосъемке было снято, как молодой светловолосый парень в джинсах и куртке, окруженный полицейскими, борется за жизнь.
Прямой удар в пах и полицейский падает перед ним, но даже прежде, чем он коснулся земли, парень делает прыжок назад, поднявший его на восемь футов в воздух, и приземляется позади офицера, который только что был перед ним. Когда полицейский поднял дубинку и повернулся к парню, тот вывел его из строя прямым ударом в горло.
Оставшиеся копы выстрелили в юного бунтаря из тазеров, парень отпрыгнул с их пути
Оставшийся офицер вынул пистолет и разрядил в парня обойму, он уклонялся и уворачивался, пока у полицейского не закончились патроны. Когда последний пролетел мимо парня, он подошел к копу и нанес ему полдюжины ударов слева и справа, прежде чем позволил общественному служащему без чувств рухнуть на землю.
Макс сидела с широко открыми глазами, пораженная как и жертвы парня.
Несмотря на то, что она успела съесть крохотную часть своего завтрака, еда хотела вырваться из ее желудка. Она только что стала свидетелем нечеловеческих трюков, на которые способны только несколько человек в мире. Все люди, способные на это, которых она знала, обучались и тренировались в Мантикоре…
Видео было не четким, снятым с далекого расстояния, но она была уверена, что видела не Зака, но парень, вырубивший пятерых копов, однозначно был одним из ее братьев. Он был смутно похож на Сета, но Сет не выбрался той ночью… ведь так? Картинка была настолько размытой, что даже Макс со своим обостренным зрением, ничего не могла утверждать с уверенностью.
Этот подаренный судьбой парень должен был быть одним из ее братьев… должен? Кто еще был способен на такое? Или были другие места, подобные Мантикоре, воспитывающие суперсолдат?
— Макс. Макс!
Она повернулась и посмотрела в упор на Фреска.
— Что?
— Почему… почему ты плачешь, Макс?
Она заморгала. Макс не знала, что с ней происходило, но это действительно слезы текли по ее щекам.
— Ничего, Фрес, — сказала она. — Как дела с твоей едой?
— Я скоро лопну.
— Тогда почему ты не перестанешь есть?
— После того, как ты устроила мне этот банкет? Я бы никогда так тебя не обидел, Макс!
Она ничем не могла ему помочь, но улыбнулась сквозь слезы. Пока она сидела и смотрела, как он поглощает пищу, Макс знала, что ее план был ясен: девушка должна делать то, что должна.
Но она знала, что когда уедет, ей будет очень на хватать Фреска.
— Ты готов идти, вафельный мальчик?
Он втянул последний глоток шоколадного молока.
— Да, да, я готов отправляться… И спасибо, Макс. Я очень давно так не ел… С тобой точно все хорошо?
— Что-то мне в глаз попало, — сказала она. — Но теперь все хорошо.
— У тебя всегда все замечательно, Макс.
Когда они поднялись, к ним подошла официантка, и Макс оплатила счет, включая чаевые.
— Приходите к нам еще, — сказала официантка, и это
Пока они шли обратно к театру не особенно торопясь, разум Макс несся в бешеном ритме.
Она всегда задавалась вопросом, как она будет искать своих братьев, и вот за завтраком один из них нашел ее. Сколько времени у нее уйдет, чтобы добраться до Сиэтла, и как она преодолеет все контрольные пункты? Что подумает Муди о ее отъезде? Он ведь почти предложил это ранее, не так ли?
Или Муди хотел, чтобы она осталась с ним?
Бензобак мотоцикла был более или менее полон, но сможет ли она раздобыть бензин в дороге? И даже, если сможет, его цена съест все ее сбережения. Вопросы одолевали ее как назойливые насекомые.
Когда они приблизились к театру, Фреска снова спросил:
— Ты точно в порядке, Макс?
Она положила руку ему на плечо и поцеловала в щеку, звук ее поцелуя был как сладкий удар. Когда она его отпустила, Фреска покраснел, тысячи его веснушек слились в одно большое сияющее пятно. Она знала, что сейчас в его голове крутились те же мысли, что и в ее после вялого поцелуя Муди… Только Муди не казался смущенным, он был рад, даже… взволнован.
Ох…
Ее побуждения были абсолютно невинными, и это заставило ее задуматься, были ли таковыми побуждения Муди…
Манн медленно просыпался, члены Клана шевелились и выстраивались в очереди, чтобы принять ванну, разносились приятные запахи готовящегося завтрака. Макс оставила все еще красного Фреска у его стойки и направилась в главный зал искать Муди.
Скошенный пол был устелен спальными мешками и кроватями, спасенными из руин Рузвельт-Отеля, на натянутых между стенами веревках висело белье. Несмотря на ароматы завтрака, запах застарелого пота и немытых тел висел в воздухе, и все же в памяти еще не стерся запах свежего попкорна.
Это была разномастная шайка Муди, но все они были семьей, Макс уже одолевала некоторая ностальгия по ним, и все они любили старика.
Заместитель Муди Габриэль, афроамериканец около тридцати, будил детей, когда она вошла.
— Мудман у себя? — спросила Макс.
У Габриэля была копна черных волос, карие глаза и страусиная шея. Он поднял глаза к киноэкрану.
— Да, и он счастлив как моллюск. Что же такое вы сделали прошлой ночью, Макси?
— Небольшое дельце. Немного того, немного этого… типа съэкономили время днем.
Он нахмурился, но усмехнулся.
— Не правда. Не знаю, что бы мы без тебя делали, девочка.
Макс почуствовала себя виноватой.
Габриэль посмотрел вниз на Нинер, шестнадцатилетнюю девочку, которая была с Кланом около месяца.
— Вытаскивай свою задницу из кровати, — прорычал Габриэль. — В реальном мире для тебя есть работа.
Продвигаясь вырисовывающемуся в гулине зала экрану, Макс думала о Нинер. Милый ребенок, немного напоминает ей Люси. Макс надеялась, что однажды, когда она уйдет Фреска и Нинер могли бы соединиться. Это было бы хорошо для них обоих.