Передача лампы
Шрифт:
Поэтому я не учу вас революции; я учу вас бунту.
Революция принадлежит толпе; бунт принадлежит личности.
Личность меняет себя. Ее не волнуют властные структуры, она стремится изменить свое существо, дать рождение новому человеку в себе.
А если бунтует вся страна… Самое прекрасное в этом вот что: в бунте могут участвовать оба вида революционеров, потому что в бунте многое должно быть разрушено и многое должно быть создано. Нужно уничтожить, чтобы создать, поэтому в нем есть призыв к обоим — тем, кто заинтересован в разрушении, и тем, кто заинтересован
Это не стадное чувство. Это ваша индивидуальность.
Если миллионы людей пройдут через бунт, то власть в странах, нациях перейдет в руки этих людей — бунтарей.
Только в бунте революция может иметь успех, иначе у революции расщепление личности.
Бунт — он один, единый.
И помните: разрушение и созидание в бунте идут рука об руку, поддерживая друг друга. Это не отдельные процессы. Стоит вам разделить их — как это происходит в революции, — как история повторится.
История, которую я начал, отвечая на вопрос, не закончена.
Это прекрасная мистическая история. Человек приходит к мастеру, чтобы спросить, насколько человек независим, свободен. Он тотально свободен или в чем-то ограничен? Существует ли нечто вроде судьбы, рока, фатума, Бога, который создает ограничения, за пределами которых вы не можете быть свободны?
Мистик ответил по-своему — не логически, а экзистенциально. Он сказал: «Встань».
Человек, наверное, подумал, что это глупый ответ: «Я задаю простой вопрос, а он просит меня встать». Но он решил: «Посмотрим, что будет дальше».
Он встал.
И мистик сказал: «Подними одну ногу».
В этот момент человек, наверное, подумал, что пришел к сумасшедшему; какое отношение это имеет к свободе, независимости? Но так как он пришел… там, должно быть, было много учеников… и мистик был таким почитаемым; не выполнить его просьбу было бы неуважением, и в этом не было ничего плохого.
Поэтому он поднял одну ногу, то есть одна нога была в воздухе, а на другой он стоял.
Тогда мастер сказал: «Прекрасно. Еще одно. Подними и вторую ногу».
Это невозможно.
Человек сказал: «Ты просишь невозможного. Я поднял правую ногу. Я не могу поднять и левую».
Мастер ответил: «Ты был свободен. Ты мог поднять и левую ногу. Ничего тебя не ограничивало. Ты был абсолютно свободен — выбрать левую ногу или правую. Я ничего не говорил. Тырешил. Ты поднял правую ногу. Самим своим решением ты сделал так, что поднять левую ногу стало невозможно. Не переживай о судьбе, роке, фатуме, Боге. Думай о простых вещах».
Любое ваше действие мешает вам совершить другое действие, которое противоречит ему. Так что каждое действие — это ограничение.
В истории все так ясно. В жизни не так: вы не можете видеть одну ногу на земле и одну в воздухе. Но каждое действие, каждое решение — это ограничение.
Вы тотально свободны до принятия решения, но как только вы решили, само ваше решение, сам ваш выбор приносит ограничение. Никто не навязывает вам решений; это в природе вещей — вы не можете одновременно сделать несовместимые вещи. И хорошо, что
Это просто экзистенциальные меры безопасности.
Изначально вы абсолютно свободны выбирать, но как только вы выбрали, сам ваш выбор приносит ограничения.
Если вы хотите остаться абсолютно свободным, не выбирайте. Вот где подключается учение невыбирающей осознанности. Почему великие мастера настаивают на том, чтобы быть осознанным и не выбирать? Потому что в тот момент, когда вы выбираете, вы теряете свою тотальную свободу, вы остаетесь только с частью. Но если вы остаетесь невыбирающим, ваша свобода останется тотальной.
Есть только одно, что свободно тотально, и это невыбирающая осознанность. Все остальное ограниченно.
Вы любите женщину — она прекрасна, но очень бедна. Вы любите богатство — есть еще одна женщина, которая очень богата, но уродлива, безобразна. Вы вынуждены выбирать. Что бы вы ни выбрали, вы будете страдать. Если вы выберете красивую девушку, она бедна, и вы будете постоянно сожалеть, что безосновательно упустили все те богатства — потому что красота через несколько дней знакомства воспринимается как само собой разумеющееся, вы не замечаете ее. Да и что делать с красотой? Вы не можете купить машину, вы не можете купить дом, вы ничего не можете купить. Хоть бейся головой об стенку со своей красотой — что еще делать?
Ум начинает думать, что выбор был неправильным.
Если вы выберете безобразную, уродливую женщину, у вас будет все, что можно купить за деньги: дворец, слуги, все технические новинки, но вам придется терпеть эту женщину, и не просто терпеть, а говорить: «Я люблю тебя». Вы не можете даже ненавидеть ее, настолько она отвратительна; даже чтобы ненавидеть, нужен кто-то, кто не безобразен, потому что ненависть — это отношение. Вы не сможете наслаждаться этими машинами, и дворцом, и садом, потому что безобразное лицо этой женщины будет постоянно преследовать вас. И она знает, что вы женились не на ней, вы женились на ее богатствах. Поэтому она будет обращаться с вами, как со слугой, не как с возлюбленным. И это правда: вы не любили ее. И вы начинаете думать, что иметь бедный дом, обычную пищу — по крайней мере, была бы прекрасная женщина, вы бы наслаждались ею. Вы были дураком, что выбрали это.
Что бы вы ни выбрали, вы будете сожалеть, потому что другое останется и будет преследовать вас.
Если человеку нужна абсолютна свобода, тогда невыбирающая осознанность — единственный выход.
Когда я говорю: вместо революции начинайте бунтовать, я приближаю вас к завершенному целому. В революции вы обречены быть поделенным: либо «от», либо «для». Не может быть и того, и другого, потому что нужен разный опыт.
В бунте обе характеристики сочетаются.
Когда скульптор создает статую, он делает и то, и другое: он обрубает камень — разрушая тот камень, который был; и, разрушая камень, создает прекрасную статую, которой до этого не было.