Переговорщик
Шрифт:
Джимми отвернулся от капитана и перевел взгляд на Пибли. Поднятые до сих пор руки агента почти сразу же упали вдоль тела. Он немедленно склонился над рацией, а агент Финч, стоявший за спиной Харди, вернулся на свое место на кафедре. Диксон отошел от двери и замер по правую ее сторону, а Круз соответственно по левую. Было слышно, как дети возбужденно перешептываются, не понимая, что происходит, но Харди подозревал, что со стороны все должно выглядеть, как забавная пантомима в исполнении кукол-марионеток. И кукловодом выступает, теперь уже капитан не сомневался в этом, Джимми. Со стороны казалось, ничего необычного не случилось за последние минуты, и Харди с ужасом понял, что Хачкинс и другие в первый момент ничего не заподозрят.
Послышались приближающиеся шаги. Джимми шагнул к скамьям и уселся напротив Харди в соседнем ряду. Одновременно со стороны арочного прохода появился
– Сэр, что-то случилось?
– недоуменно спросил Фаерли, взявшись за ремень автомата, перекинутого через плечо.
– И кто это с вами?
– Это что, торжественное собрание перед отбытием на базу, капитан?
– иронично заметил Хачкинс, беззаботно вышагивая по проходу между скамеек.
Харди заметил, как Джимми стал поднимать голову, и понял, что должно сейчас случиться. Капитан собрал все силы, вложил их в желание кричать, силясь пробить обволакивающую его сознание войлочную тюрьму, и заорал что есть мочи, но... С таким же успехом он мог бы кричать в глухом гробу, погребенном под толщей земли, чтобы его услышали на поверхности. Губы Харди сложились в совсем иные слова, и капитан с ужасом услышал свой собственный спокойный голос:
– Нам стоит поговорить...
И тут произошло нечто странное. Он вдруг увидел самого себя со стороны, неподвижно сидящим напротив Джимми. На пол пути между ним теперешним и им сидящим стоял агент Эндрюс, а шедший за ним Хачкинс задержался напротив замерших на скамьях детей и, повернувшись к ним, неприятно ухмылялся. Старший агент потрепал по голове ребенка, сидевшего к нему ближе всех, и Харди вдруг передернуло от отвращения. Этот палач не имеет права прикасаться своими грязными лапами к маленькой Джас... И Микки, и Поль, и Анастасия - к ним больше не должны прикасаться эти люди! Где-то на задворках сознания у Харди мелькнул справедливый вопрос: откуда он так хорошо знает этих детей? Но он знал их всех! Их характеры, повадки, пристрастия и мелкие грешки, водившиеся за каждым из них. Малышка Джас была неисправимая сластена, Микки частенько сбегал из дома, а Поль заикался и из него сложно было вытянуть хоть одно связное предложение. Волна ненависти к Хачкинсу затопила Харди, и к своему собственному удивлению подчиняясь этому чувству, капитан вдруг ощутил жесткое ложе винтовки в своих руках. Приклад взмыл в воздух и опустился на темя Хачкинса. Агент ойкнул и тряпичной куклой свалился в проход между скамейками. Фаерли и Стивенс, выпучив глаза и ничего не понимая, смотрели на происходящее, а стоящий рядом Эндрюс стал сдергивать с плеча свою винтовку, одновременно оборачиваясь к Харди. Или он не Харди... Капитан Харди продолжал недвижно сидеть напротив Джимми, а он... господи, кто же он!? Он опять в темнице чужого тела, кочует от одной замочной скважины к другой, взирая на все происходящее, как пассивный зритель, с разных точек на одну и ту же сцену, разыгрывающуюся перед ним. Но ведь Хачкинса он ударил сам! Потому что он сам, а не чужак, хотел его ударить!
– Стоять!
– Харди опомнился, услышав свой голос. Теперь он сжимал ребристую рукоять пистолета. Его пистолета, того самого, что он поднял с пола, а до этого выронил. Эндрюс развел руки, непонимающе оглядываясь на капитана. За Эндрюсом, замахнувшись прикладом винтовки, стоял агент Финч, как-то незаметно подобравшийся к агентам со своего места на кафедре.
– Брось оружие!
– скомандовал чужак голосом Харди. Слова выскакивали привычно и звучали почти так, как произнес бы их сам капитан.
Винтовка с громким стуком упала на пол из разжатых пальцев Эндрюса. Повалилась на лежащего в проходе Хачкинса, и тот заворочался, пытаясь приподняться. Финч толкнул обезоруженного Эндрюса по проходу, выталкивая его на свободное пространство перед дверью. Агент Пибли схватил растерянного беднягу за плечо и воткнул ему в бок ствол пистолета. Значит, с Пибли произошло то же самое, что и самим капитаном, понял Харди. Финч в это время схватил держащегося за голову Хачкинса и рывком поднял его на ноги.
Побледневшее лицо старшего агента, растерянное и искаженное страхом, было жалким. С разбитой нижней губы, которая мелко дрожала, капала кровь.
– Что..., что все это значит?
– пролепетал он, обводя взглядом своих недавних товарищей по десантной группе.
Никто не удосужился ему ответить. Финч поднял автомат Хачкинса и повесил его себе на плечо, затем так же, как до этого Эндрюса, вытолкнул старшего агента из прохода межу скамейками. Харди почувствовал, что встает, и вот ноги несут его вслед за Финчем. Финч подтолкнул трясущегося
– Зачем это? Для чего мы уходим!?
– закричал Харди, но из уст капитана вновь не вылетело ни единого слова. Чужак где-то внутри вдруг заворочался, порождая ужасную головную боль, и Харди, обхватив голову руками, тихо застонал. Пистолет, такой привычный и одновременно такой чуждый, выпал из пальцев, и капитан склонился к полу, будто мучимый резью в животе. Продолжая стискивать голову ладонями, он шептал, роняя слова в пыль пола: - Зачем это, зачем?
"Чтобы дети не видели..." - пришел ответ.
"Не видели чего!?"
Ответа не последовало. Но капитан знал ответ на этот вопрос сам.
Дети по-прежнему с любопытством, смешанным со страхом, смотрели, как военные, переставляя одеревеневшие ноги, скрываются в галерее. Харди нащупал пистолет, валявшийся на полу, последний раз посмотрел на Джимми, который так и не поднял головы, чтобы посмотреть на них, повернулся и пошел следом за уходящими. Он нагнал их у одной из келий. Четвертой по счету от начала галереи. Харди узнал ее. Та самая, где обитал покойный Рид. Перешагивая через порог, капитан заметил огромную лужу крови у самого входа. Мертвые, остекленевшие глаза преподобного Валентайна следили, как в тесную комнату заходят военные. Они медленно расходились вдоль стен, замирая друг напротив друга. У половины из них взгляд потонул в страхе и был поразительно похож на взгляд мертвеца. У остальных он был схож настолько, будто нечто многоликое смотрело на самое себя с разных лиц, хмурилось, перемигивалось и, может быть даже, улыбалось. Что оно задумало? Что-то плохое, что-то ужасное! Но Валентайну уже не было дела до происков дьявола. Возможно, его бессметная душа и взирала сейчас откуда-то с небес на происходящее, но можно ли быть уверенным, что преподобный, даже если это было в его силах, вступился бы за похитителей детей?
Тягостное безмолвие в келье затягивалось. Харди с тревогой заметил, как лицо пришедшего в себя Хачкинса исказила ярость. Вот Эндрюс незаметно потянулся к ножу на поясе. В келье было сумрачно, и казалось, остальные не замечали его движение, но Харди все отчетливо видел, а вот видел ли это владевший телом капитана чужак? Тусклый свет лился из стрельчатой бойницы, дверь в келью была плотно притворена. Хачкинс с ненавистью покосился на Диксона, стоявшего напротив, на Фаерли - они все, как сам Харди - внутри у каждого внутренняя борьба. Незаметная поначалу, но ужасная и бескомпромиссная, и отблески этой странной борьбы проявляются в глазах, в чуть искаженных чертах лиц. Напряжение нарастало. Хачкинс медленно завел руку за спину, и это тоже не укрылось от внимания Харди. Капитан внезапно понял, что неизбежно должно произойти, он неистово закричал, стал биться в стены своей темницы, желая привлечь внимание чужака, но тот оставался безмолвен, будто покинул это тело, оставив пустым и безжизненным с заточенным внутри беспомощным Харди.
Наверху раздались детские голоса, затем хлопнула дверь, послышался топот шагов, началась какая-то суматоха. Харди заметил, как расслабился Финч, как на лицах Круза и Диксона промелькнула несвойственная им незнакомая улыбка, и казалось, что они не здесь, в этой наполненной страхом до самого потолка келье, а где-то в другом месте или наблюдают за тем, что происходит в зале церкви, прямо сквозь камни.
Вдруг где-то на границе слуха послышался ритмичный звук. Харди узнал в нем шум винтов вертолета. Это вертолет Раферти! Звук приближался. Похоже, вертолет облетал монастырь по кругу. Хачкинс стал вытаскивать руку из-за спины и в его сжатой ладони сталью блеснул пистолет, а в его глазах Харди прочитал решимость пустить оружие в ход. Внезапно наверху раздались выстрелы. Тяжелые, харкающие выстрелы из авиационной роторной пушки. Закричали дети, а вертолет низко пронесся над монастырем, сотрясая его стены. В этот момент Хачкинс вскинул пистолет. Почти синхронно с ним Эндрюс выхватил нож и вонзил его в бок Фаерли. Хачкинс нажал на курок, и пуля раздробила колено стоявшего рядом Круза. Рядовой с выражением удивления на лице стал оседать вдоль стены, и Стивенс, освободившийся от его опеки, бросился к Хачкинсу, но того уже было не остановить. Агент поднял пистолет и в упор выстрелил оцепеневшему капитану Харди в лицо...