Переиграть войну! В «котле» времени.
Шрифт:
«Интересно, почему же этот танк целехонький стоит и даже со снарядами?» - думал я, разглядывая поле сквозь мутноватое стекло командирского перископа.
– «Пробоин нет. Все люки, кроме днищевого, закрыты. Снаряды не истрачены. Прям, какой-то «Летучий Голландец» белорусских полей!».
Поскольку ничего существенного в поле моего зрения пока не попало, я решил доложить командованию об успехе поисковой экспедиции. К некоторому моему удивлению на вызов ответил не Фермер, а Казачина:
– Казачина в канале. Что хотел Арт?
– Фермера
– Обожди минутку, его еще из-под машины достать надо.
– Откуда? Вы чем там занимаетесь?
– заволновался я.
– Все в порядке. Он от скуки решил «эмку» отремонтировать.
– Ладно, понял. Тогда не тревожь его. Передай только, что эклеры с начинкой мы нашли. Сорок шесть. Как понял?
– Понял тебя хорошо. Эклеры с начинкой. Сорок шесть. Дальше?
– Мы от вас на «Один-Ка» в направлении на «два часа». Нужна помощь в разгрузке. Как понял?
– Понял хорошо. Да не переживай я записываю.
– Ну и славно. Отбой.
После разговора я выгрузил еще два снаряда и снова занялся наблюдениями. Взглянув в правый боковой перископ, я заметил группу людей, пригнувшись идущих к танку на расстоянии каких-нибудь пяти десятков метров.
«Ну что за беспечность! Так и на танке кто-нибудь подъедет, а я, замечтавшись, и не замечу. Хотя обзорность в «тридцатьчетверке» и в правду - не ахти, книжки не врали».
– Подумал я, и, на всякий пожарный, взвел ППД.
Но, при ближайшем рассмотрении, подходившие оказались нашими бойцами, так что можно было расслабится. Открыв верхний люк, я окликнул ребят:
– Эй, славяне! Что это мы идем, а не ползем?
Бойцы залегли, а потом послышался ответ Бухгалтера:
– Из-за гребня холма нас с шоссе не видно. Я когда назад полз - проверил. Виден кусок у кромки леса и вершина холма. А так - быстрее.
– Понятненько. Давайте сюда. Двое - под танк, двое - внутрь. А мы с тобой - пошли к вершине сползаем - за окрестностями понаблюдаем. Потом поменяемся. Нам главное снаряды из танка вытащить.
– Товарищ старший, то есть, Арт, а как мы их тащить будем? В руках не удобно, только по два нести можно.
– А вон, на корме чехол брезентовый. Раскатаем, десяток снарядов уложим и оттащим к кустам. Ты, главное, взрыватели из них выверни.
– Здравая идея. Так, может, я с бойцами останусь и буду сразу взрыватели вытаскивать?
– Хорошо. Как первый десяток готов будет - свистни.
С первым десятком снарядов, учитывая уже вытащенные мной шесть, мужики управились буквально за пять минут - я только-только успел добраться до «бэтэшки», подбитой на вершине холма. Трошин тихонько свистнул, но я знаками показал, чтобы они продолжили разгрузку.
Внезапно из-за гребня холма донеслись голоса, и я залег за подбитым танком. Повернувшись к «тридцатьчетверке», я замахал рукой, показывая Трошину, что нужно спрятаться. Слава и еще один боец исчезли за корпусом танка.
«Странные какие-то голоса - писклявые какие-то…» - подумал я, прислушавшись.
– …дядько Пилип сказав, шо тот не помацаный, а етот вишь, как разнесло… - сумел я разобрать слова
По какому то наитию, я полез в нарукавный карман, куда положил «шпалы» снятые с тела подполковника-артиллериста. Достав две, я складным ножом торопливо проколол дырки в лацканах соей камуфляжной куртки и вставил «шпалы». Осторожно выглянув из-за танка, я увидел двух пацанов, бредущих по полю. Один из них, тот, что постарше (на вид ему было лет десять) поучал второго - явного дошколенка:
– Дядько Пилип шо казав? У рэчки! А мы яшцэ не дайшли.
– Сашка, я стамиуся!
– канючил второй.
– Пачакай, одпачнем!
Подумав немного, я тихонько свистнул, привлекая внимание. Ребятишки остановились и стали оглядываться по сторонам.
Эй, пацаны, давайте сюда!
– позвал я их и помахал рукой.
– Ой, Сашка, хто ета?
– младший дернул за рукав старшего.
– Не бойтесь, я свой, советский, - я постарался успокоить малышей.
– Кали советский, тады бумагу пакажь!
– грозно сказал Сашка, загораживая собой мелкого.
Я большим пальцем показал на свои знаки различия.
– Ух, ты!
– сказал старший, и тут же спросил: - А вы ад немца хаваетесь?
После чего приблизился ко мне шагов на пять.
– Не то, чтобы прячемся, но опасаемся. Как, у вас немцы в деревне есть?
– и я рукой показал на видневшуюся километрах в полутора деревушку.
– Не, у нас няма. В Косачах есть трошки, а у нас - тольки старасту уцтвярдзили.
– А как ваша веска (припомнил я характерное слово) называется? И что за староста у вас?
– Та Воуковщына называется. А дядька Пилип - ен добрый. Ен раней милицыянерам працавау, а зараз - старостой.
– Ответил Сашка.
– Дядька командир, а вы тут трапку бальшую не бачили?
– вступил в разговор младший.
– А то нас дядька послал ее прынести, а мы ходим, ходим…
– Цыть, ты казяука, не бачишь, я с товарищем командиром размауляю!
– Так, ребята, давайте сюда. Посидим, поговорим.
– И я приглашающе махнул рукой.
Пока ребята поднимались к «моему» танку, я успел помахать Бухгалтеру, и показать ему, чтобы он подошел ко мне.
Когда ребята сели рядом со мной, я нашарил в кармане штанов пакетик с продуктовым НЗ и, открыв его, не вынимая из кармана, набрал полную горсть «вкусняшки». Надо сказать, что я предпочитаю в качестве «экстренной подпитки» таскать смесь сухофруктов и орехов. Протянув руку с лакомством детям, я предложил:
– Угощайтесь.
Ребята подумали пару мгновений, а затем сложили ладошки «горсточкой», и я щедро отсыпал каждому орехово-фруктовой смеси. Младший сначала задумчиво разглядывал незнакомую субстанцию в руках, а потом высыпал все в подол рубахи и, выбрав из кучки кусок сушеного ананаса, отправил его в рот. На лице его появилась умильная улыбка, и он торопливо запихнул в рот примерно полгорсти невиданного угощения.