Перекрестки сумерек
Шрифт:
Глядя на свой завтрак, Эгвейн вздохнула и вытащила из исходящей паром каши маленькое черное пятнышко, вытерев пальцы о льняную салфетку и даже не поглядев поближе, чтобы удостовериться, что это был долгоносик. Когда не до конца уверен, то меньше беспокоишься о том, что осталось у тебя в миске. Она положила ложку каши в рот и постаралась сосредоточиться на сладких кусочках сушеного абрикоса, которые добавила туда Чеза. Ей показалось или у нее на зубах действительно что-то хрустнуло?
– Все это питает желудок, как говоривала моя мать, так что не стоит обращать внимания, – пробормотала Чеза, словно говоря сама с собой. Таким образом она давала Эгвейн советы, не переходя при этом черту, разделяющую госпожу и служанку. По крайней мере она давала ей советы, когда рядом
Стерев с лица гримасу, Эгвейн уже собиралась сказать Чезе, чтобы она сама шла завтракать, – Чеза считала, что поступить так до того, как Эгвейн покончит с едой, является еще одним нарушением приличий, – но не успела она открыть рот, как в палатку влетела Нисао, окруженная сиянием саидар.Прежде чем входной полог успел упасть, Эгвейн мельком заметила, что снаружи стоит Са-рин, лысый и чернобородый, коренастый как пень Страж Нисао. Капюшон маленькой сестры был опущен и аккуратно уложен на плечах так, чтобы виднелась желтая бархатная подкладка, однако она куталась в плащ, словно промерзла насквозь. Она не сказала ничего, лишь коротко взглянула на Чезу. Дождавшись кивка Эгвейн, та взяла свой плащ и поспешила наружу. Она не могла видеть сияния Силы, но понимала, когда Эгвейн хочет поговорить с кем-нибудь наедине.
– Кайрин Станг мертва, – произнесла Нисао без всякого вступления. Ее лицо было спокойным, голос твердым и холодным. Достаточно низкорослая, чтобы Эгвейн рядом с ней казалась высокой, сейчас она стояла выпрямившись, словно пытаясь добавить себе пару лишних дюймов. Обычно она так не держалась. – Семь сестер уже произвели проверку на резонанс, еще до того как я пришла туда. Нет никакого сомнения, что убита она с помощью саидин.У нее сломана шея. Буквально свернута. Словно ее голову повернули вокруг оси на полный оборот. По крайней мере смерть была быстрой. – Нисао глубоко и судорожно вздохнула, поймала себя на этом и еще больше вытянулась вверх. – Ее Стража опоили еще до ее убийства. Кто-то дал ему травяной настой, погрузивший его в сон, но с ним тяжело будет иметь дело, когда он проснется. – Она даже забыла презрительно скривить губу, как делают все Желтые, когда упоминают о травах, что служило мерой ее озабоченности, каким бы спокойным ни казалось ее лицо.
Эгвейн положила ложку на маленький столик и откинулась на спинку стула. Внезапно стул перестал казаться ей таким уж удобным. Теперь самой лучшей после Лиане была Боде Коутон. Послушница. Она постаралась не думать о том, кем еще была Боде. Если дать ей попрактиковаться, Боде сможет делать работу почти так же хорошо, как Кайрин. Почти. Впрочем, Эгвейн не стала говорить этого вслух. Нисао знала некоторые секреты, но далеко не все.
– Сперва Анайя, а теперь Кайрин. Обе из Голубой Айя. Ты не знаешь, их связывало что-нибудь еще?
Нисао покачала головой:
– Анайя была Айз Седай уже пятьдесят или шестьдесят лет, когда Кайрин пришла в Башню, насколько я помню. Возможно, у них были общие знакомые. Я просто не знаю, Мать. – Теперь ее голос звучал устало, а плечи немного поникли. Ее тайное расследование смерти Анайи ни к чему не привело, и теперь она несомненно ждала, что Эгвейн собирается добавить к этому и Кайрин.
– Выясни это, – приказала Эгвейн. – Только осторожно. – Второе убийство вызовет немалый переполох, незачем подливать масла в огонь. Какое-то мгновение она разглядывала стоящую перед ней сестру. Нисао могла привести оправдания впоследствии или заявить, что сомневалась с самого начала, но до сих пор она была образчиком самоуверенности, характерной для Желтых Айя. Впрочем, не сейчас. – Много ли сестер разгуливают вокруг, удерживая саидар?
–
Когда невысокая женщина покинула палатку, Эгвейн осталась сидеть, помешивая ложечкой кашу. Она больше не видела в ней черных пятнышек, но аппетит пропал. В конце концов она поднялась и накинула на шею семицветный палантин и набросила на плечи плащ. Сегодня как никогда ей нельзя сидеть, погрузившись в мрачные размышления. Сегодня как никогда она должна скрупулезно пройти через всю ежедневную рутину.
Снаружи по промерзшим колеям бивачных улиц грохотали повозки на высоких колесах, нагруженные большими бочонками для воды, дровами и мешками с углем; и возчики, и грузчики, идущие позади, кутались от холода в плащи. Как обычно, «семьи» послушниц торопились по деревянным настилам, умудряясь выказывать знаки внимания проходящим Айз Седай, не замедляя шага. Послушница, не выказавшая должное уважение сестре, могла заслужить порку, но то же ждало и послушницу, опоздавшую на занятия, а наставницы чаще всего оказывались гораздо менее терпимыми, нежели Айз Седай, случайно встреченные по дороге, которые по крайней мере могли найти оправдание для послушницы, стремглав промчавшейся мимо.
Одетые в белое женщины, разумеется, по-прежнему спешили убраться с дороги при виде полосатого палантина, видневшегося под капюшоном Эгвейн, но она не желала портить себе настроение еще больше, чем оно уже было испорчено, обращая внимание на то, как послушницы приседают посреди улицы, поскальзываясь на промерзшей земле и иногда чуть ли не падая лицом вперед, прежде чем их «кузины» успеют удержать их. «Кузинами» называли друг друга члены одной «семьи», и каким-то образом это, казалось, связывало их друг с другом сильнее, чем если бы они в самом деле были родственницами и даже на самом деле кузинами. Настроение Эгвейн портили немногочисленные Айз Седай, которых она видела то там то здесь, скользящие по деревянным помостам, окруженные рябью реверансов. Ей встретилось не больше дюжины на пути от ее палатки до «кабинета» Амерлин, но три из четырех кроме плаща были закутаны также в сияние Силы. Они предпочитали ходить по двое и в сопровождении всех Стражей, какие у них были. И те, что были окутаны саидар,и остальные выглядели настороженными, их капюшоны поворачивались из стороны в сторону, словно они постоянно осматривали местность вокруг себя.
Это напомнило Эгвейн те времена, когда Эмондов Луг поразила эпидемия сыпного тифа, и каждый, кто выходил из дома, прижимал к носу смоченный бренди носовой платок, поскольку Дорал Барран, которая была тогда Мудрой, сказала, что это поможет отвести заразу; они прижимали к носу платки и всматривались друг в друга, ожидая, кто следующий внезапно покроется пятнами и упадет на землю в беспамятстве. Одиннадцать человек умерло, прежде чем болезнь ушла из деревни, но прошел еще месяц после того, как заболел последний человек, прежде чем люди согласились выходить на улицу без платков. Долгое время после этого запах бренди связан был у нее со страхом. Сейчас она почти чувствовала его. Две сестры убиты прямо посреди лагеря, убиты мужчиной, который мог направлять Силу, не говоря уже о том, что он, по-видимому, имел возможность приходить и уходить, когда захочет. Страх поражал Айз Седай быстрее, чем любая болезнь.
Палатка, которую она отвела себе под рабочий кабинет, была уже теплой, когда она пришла, с жаровни поднимался аромат розовых лепестков. Стоячие светильники с отражателями и настольная лампа горели. Повседневный порядок был ей хорошо известен. Повесив плащ на вешалку в углу, она опустилась на складной стул возле своего письменного стола, автоматически поймав ненадежную ножку, которая вечно норовила сложиться. Все, что от нее требовалось, – это следовать рутине. Завтра она сможет объявить о том, что было сделано.