Перекрестки сумерек
Шрифт:
Глава 10. Пылающий маяк
Большеглазая горничная больше привыкла месить тесто для хлебов, чем управляться с рядами маленьких пуговиц, но в конце концов темно-зеленое платье для верховой езды было застегнуто на Илэйн, и девушка отступила назад, сделав книксен и тяжело дыша. Впрочем, трудно было сказать, было тому причиной непривычное дело или просто присутствие Дочери-Наследницы. Кольцо Великого Змея на левой руке Илэйн тоже могло сыграть здесь свою роль. Лишь немногим больше двадцати миль по прямой отделяло родовое имение Дома Материн от реки Эринин, где шла оживленная торговля, но это расстояние оказывалось гораздо больше, когда приходилось ехать через горы Чизен. Здешние жители были более привычны к набегам скотокрадов через мурандийскую границу, чем к любого рода гостям, тем более если гость оказывался одновременно Дочерью-Наследницей и Айз Седай. Честь, оказанная дому, была больше, чем
Вот уже пятый раз она проводила ночь вне Кэймлина с тех пор, как узнала, что городу угрожает опасность, и в ходе каждой поездки Илэйн посещала три или четыре, а один раз даже пять родовых имений, принадлежащих людям, связанным с Домом Траканд кровными узами или клятвой, и каждый из этих визитов отнимал время. Потеря времени тяжелым грузом давила на нее, однако показываться людям было необходимо. Чтобы переезжать от одного имения к другому, требовались дорожные платья, ведь она не хотела выглядеть помятой и взъерошенной, как какая-нибудь бродяжка. И ей приходилось каждый раз переодеваться перед тем, как въехать в имение, независимо от того, собиралась она провести в нем ночь или всего лишь несколько часов. Половина времени уходила на переодевание из дорожной одежды в парадную и обратно; однако если дорожная одежда свидетельствовала о спешке и нужде, а возможно, и об отчаянии, то корона Дочери-Наследницы и расшитое платье с кружевами, вытащенное из баула и вычищенное перед тем, как его надеть, демонстрировало уверенность и силу. Илэйн взяла бы с собой собственную горничную, чтобы усилить впечатление, если бы Эссанде могла выдержать зимнюю дорогу; правда, она подозревала, что медлительность седовласой служанки заставила бы ее кусать губы от раздражения. Однако Эссанде все же вряд ли стала бы так долго копаться, как эта молоденькая пучеглазая Элси.
Наконец девушка, присев в реверансе, протянула ей подбитый мехом малиновый плащ, и Илэйн торопливо накинула его на плечи. Огонь полыхал в каменном очаге, но в комнате вовсе не было тепло; пожалуй, вскоре она не сможет уже делать вид, будто не обращает внимания на холод. Девушка сделала еще один неуклюжий реверанс, сказав, что можно позвать людей, чтобы снести баулы вниз, если это будет угодно Ее Величеству. В первый раз, когда служанка назвала ее так, Илэйн мягко объяснила ей, что она еще не королева, однако Элси, казалось, ужасала сама мысль о том, чтобы обращаться к ней просто «миледи» или даже «принцесса» – впрочем, последнее обращение считалось очень старомодным. Справедливо или нет называть ее так, но Илэйн обычно бывала польщена, когда слышала, что кто-то признает за ней право на трон; однако этим утром она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы беспокоиться о чем-либо, кроме того, чтобы поскорее отправиться в дорогу. Подавив зевок, она коротко приказала Элси вести людей сюда, не мешкая, и повернулась к филенчатой двери. Девушка поспешила открыть ее перед госпожой, что заняло гораздо больше времени, чем если бы Илэйн сделала это сама, поскольку та присела перед тем, как взяться за ручку, и еще раз после того, как отпустила ее. Шелковые юбки Илэйн яростно зашелестели, когда она широкими шагами вышла из комнаты, на ходу натягивая красные дорожные перчатки. Если бы Элси помедлила еще хотя бы секунду, она, кажется, начала бы кричать.
Закричала, однако, девушка – Илэйн не успела пройти и трех шагов, когда сзади нее раздался вопль ужаса, от которого, казалось, у горничной вот-вот лопнут голосовые связки. Плащ взметнулся вокруг Илэйн, когда она резко развернулась, обнимая Истинный Источник и чувствуя, как саидарщедрым потоком вливается в нее. Элси стояла на ковровой дорожке посередине светло-коричневых плит пола, глядя в глубину холла и прижав обе руки ко рту. В том направлении открывались два коридора, но в них не было видно ни души.
– В чем дело, Элси? – требовательно спросила Илэйн. Она держала наготове несколько плетений, от обычной сети Воздуха до огненного шара, который мог уничтожить половину стен впереди нее, и сейчас пребывала в таком настроении, что была не прочь использовать какое-нибудь из них; ей хотелось нанести удар Силой. Настроение Илэйн в последнее время было переменчивым, и это еще мягко сказано.
Девушка, вся дрожа, взглянула на госпожу через плечо, и если ее глаза и до этого были большими, то
– В чем дело, Элси? И не надоговорить мне, что ничего не случилось. У тебя такой вид, словно ты увидела призрак.
Девушка вздрогнула.
– Но так оно и есть! – проговорила она прерывающимся голосом. То, что служанка опустила в обращении титул, показывало, до какой степени она взволнована. – Это была леди Нелейн, покойная бабушка лорда Эдмуна. Она умерла, когда я была еще маленькой, но я помню, что у нее был за характер – сам лорд Эдмун ходил вокруг нее на цыпочках, а служанки, те и вовсе вздрагивали, когда она только смотрела на них, и все бывавшие в доме леди тоже, и лорды. Всеее боялись. Она стояла вот тут, прямо передо мной, и так сердито хмурилась… – Элси осеклась и залилась краской, услышав смех Илэйн.
Это был скорее смех облегчения, чем какой-либо другой. Черные Айя не последовали за ней каким-то образом в имение лорда Эдмуна. Ее не поджидали убийцы с кинжалами в руках, и преданные Элайде Сестры не пытались выкрасть ее, чтобы увезти обратно в Тар Валон. Иногда Илэйн снилось нечто подобное, зачастую все кошмары одновременно. Она отпустила саидар,как всегда с неохотой, сожалея, что вся полнота радости и жизни утекает из нее. Дом Материн поддерживал ее, однако лорду Эдмуну вряд ли понравится, если она разнесет в щепки половину его родового гнезда.
– Мертвые не могут причинить вреда живым, Элси, – мягко сказала Илэйн. Тем более мягко, что она только что смеялась над ней, не говоря уже о желании надрать уши этой дурочке. – Они больше не принадлежат этому миру и не могут прикоснуться ни к чему здесь, включая и нас. – Девушка кивнула и снова присела, но судя по ее расширенным глазам и дрожащим губам, она вовсе не была в этом убеждена. Впрочем, у Илэйн не было времени уговаривать ее. – Сходи за людьми, чтобы снести вниз мои вещи, Элси, – твердо сказала она, – и не беспокойся о призраках. – Сделав еще один реверанс, девушка поспешила прочь, обеспокоенно крутя головой, очевидно боясь, что леди Нелейн может выскочить на нее откуда-нибудь из-за стенной панели. Призраки, подумать только! Эта девица и впрямь дурочка!
Материн считался древним Домом, хотя он не был ни велик, ни силен; и главная лестница, ведущая вниз в вестибюль, была широкой, с мраморными перилами. Сам вестибюль был просторным, с полом, выложенным серыми и синими плитами, и масляными лампами с отражателями, свисающими на цепях с потолка в двадцать футов высотой. Здесь не имелось никакой позолоты или инкрустаций, но вдоль стен стояли украшенные затейливой резьбой сундуки и ларцы, а на одной стене висели два гобелена. На одном был изображен всадник, охотящийся на леопарда – занятие, мягко говоря, рискованное, – а на другом женщины Дома Материн подносили меч в дар первой королеве Андора, – событие, которым Материн весьма гордился, но достоверность которого была сомнительна.
Авиенда уже спустилась и беспокойно ходила взад и вперед по вестибюлю. Увидев ее, Илэйн вздохнула. Они могли бы спать в одной комнате, если бы не боязнь оскорбить Материн предположением, что хозяин не может предоставить каждому из двух высоких гостей отдельное помещение. Авиенда не могла понять, что чем меньше Дом, тем больше у него гордости. У небольших Домов зачастую, кроме гордости, ничего и не было. Вроде бы она должна была понимать это, сама Авиенда только что не светилась гордостью и силой. Высокая, выше даже, чем Илэйн, стройная, с толстой черной шалью, накинутой поверх светлой блузы, и серой косынкой, повязанной вокруг головы, чтобы придерживать ее длинные рыжеватые волосы, она выглядела настоящей Хранительницей Мудрости, если не считать того, что была всего на год старше Илэйн. Хранительницы Мудрости, которые могли направлять Силу, часто выглядели значительно моложе своего возраста, но Авиенда держалась с достоинством. По крайней мере сейчас, хотя, оставаясь одни, они довольно часто обменивались шутками и хохотали. Разумеется, на ней не было никаких украшений, не считая длинного серебряного кандорского ожерелья, янтарной броши в виде черепашки и широкого костяного браслета. Хранительницы Мудрости всегда носили целые гирлянды ожерелий и браслетов, но Авиенда еще не была полноправной Хранительницей Мудрости, а всего лишь ученицей. Впрочем, Илэйн никогда не думала об Авиенде как «всего лишь» о ком-то, хотя это нередко и мешало. Иногда Илэйн казалось, что Хранительницы Мудрости и ее саму рассматривали как в некотором роде ученицу. Глупая мысль, конечно, но иногда…