Перекрестки
Шрифт:
Войдя в автобус в Нью-Проспекте, Расс с неудовольствием обнаружил, что место возле Фрэнсис занято: они с Тедом Джерниганом, наставником из числа родителей, сидели сразу за водителем. Тед представлял угрозу (любой другой мужчина представлял угрозу), но Расс усвоил урок: лучше держаться в стороне, чем навязываться. Лучше устроиться с ребятами в глубине салона, перебрасываться мячом, подпевать песням (он уже выучил почти все), выслушивать советы, как правильно брать на гитаре аккорды в ми и ре мажоре, наперебой высматривать автомобильные номера разных штатов: пусть Фрэнсис поскучает одна. Он больше не вмешивался в дела “Перекрестков”, и популярные ребята приняли его; их отношение так выгодно отличалось от того, что было
Наконец они въехали в Навахо-нейшн [55] . Вдоль шоссе в закатном свете мелькали дети, торгующие бусами из ягод можжевельника, щиты с рекламой тканых вручную одеял и украшений из бирюзы, сувенирные лавки, ломившиеся от безликого кича, далее попалась вывеска “НАСТОЯЩИЙ ХОГАН НАВАХО”, деревянная статуя индейца Великих равнин в полном головном уборе, гигантский вигвам. Смолкли последние из пяти гитар в автобусе. Кэролайн Полли, сидевшая напротив Расса, читала Карлоса Кастанеду. Ким Перкинс учила Дэвида Гойю играть в веревочку, остальные девушки играли в пики [56] , а парни, не таясь, рассматривали порнографический комикс, который Кит Страттон купил в придорожном кафе в Тукумкэри, и улюлюкали. Расс мог бы отобрать у них комикс, объяснив, что подобное чтиво унижает женщин, но он слишком устал, а ребята в его группе в целом подобрались безобидные. Роджер Хангартнер в прошлом году во время поездки с “Перекрестками” курил траву, за Дарси Мэнделл следовало присматривать, поскольку у нее диабет, Элис Рэймонд еще не оправилась от смерти матери, а Джерри Коул, как заведенная, твердила раздражающие избитые фразочки (“Дорвались до кормушки”, “Осень стланно”), но по-настоящему трудных подростков в группе не было – Перри ехал в автобусе с Кевином Андерсоном. В Тукумкэри Расс спросил Кевина, как там Перри, Кевин ответил, что Перри перевозбужден, всю ночь болтал без умолку и не хочет выходить из автобуса. Расс мог бы пойти поговорить с сыном, но пусть теперь им занимается Кевин, а его это не касается.
55
Навахо-нейшн – резервация племени навахо, полуавтономное государственное образование в США.
56
Пики (spades) – разновидность виста.
Когда на горизонте замаячила водонапорная башня Мэни-Фармс, Расс пробрался вперед и попросил Теда Джернигана поменяться с ним местами. Заняв нагретое Тедом место, Расс спросил Фрэнсис, удалось ли ей поспать.
Она отодвинулась, холодно взглянула на него.
– Ты имеешь в виду, между рассуждениями Теда, как бы он разобрался с вьетконговцами и сколько я переплатила за дом?
Расс засмеялся. Давно он не был так счастлив.
– Я думал, ты присоединишься к нам.
– Один из нас знает всех в автобусе. Другой никого.
Улыбка испарилась с его лица.
– Прости.
– Ты говорил, что тоже бываешь козлом, но я не верила.
– Прости, пожалуйста.
Она отвернулась к окну и больше на него не смотрела.
Солнце село за Черную Месу, и долгие сумерки опустились на Мэни-Фармс, на его слишком широкие дороги со скупым освещением, его одинаковые дома, выстроенные на средства Бюро по делам индейцев, его утилитарные здания школ и пыльные склады. Расс подсказывал водителю дорогу к зданию совета и выскочил из салона в тот самый миг, когда к совету подъехали остальные два автобуса. Сердце его немедленно отреагировало на разреженный колючий воздух. Расс подошел к двери, и навстречу ему вышла крепкая молодая женщина в красной шерстяной куртке.
– Вы, наверное, Расс.
– Да. Ванда?
– Признаться, Расс, мы ждали вас раньше. – В жизни ее голос оказался таким же зычным. –
– То есть, э-э… приказ?
Ванда закивала – так же энергично, как говорила.
– У нас приказ, вы можете нам помочь. Но раз уж вы пожелали остаться в Мэни-Фармс, мы готовы разместить здесь обе группы. Я говорила с директором, он не против.
– Что за приказ?
– Согласно приказу, в Китсилли нужно построить пандусы для инвалидов. Один спереди, второй у пожарного выхода. И туалет тоже приспособить под нужды инвалидов. Но буду с вами честной и откровенной. Лучше бы вам остаться в Мэни-Фармс.
От трех автобусов, моторы которых сейчас работали на холостом ходу, донесся хруст гравия, рык Эмброуза, бормотание Кевина Андерсона. Если группа Расса останется в Мэни-Фармс, то он окажется с Перри, а Фрэнсис с Ларри. Расс быстро, пока не вмешался Эмброуз, ответил Ванде, что предпочел бы действовать по первоначальному плану. Ее энергичный кивок выражал одно, тревога на лице – другое.
– Если хотите, езжайте в Китсилли, – сказала она, – но я очень вас прошу не уходить далеко от школы. Не ходить поодиночке и с наступлением темноты не покидать здание школы.
– Хорошо. У нас и раньше были такие правила.
Ванда пошла поздороваться с Кевином и Эмброузом. Расс в который раз восхитился тем, как ловко Эмброуз находит общий язык с незнакомыми, как участливо смотрит на собеседника, и тот понимает – с ним считаются, его принимают всерьез. Не сводя с Ванды пристального взгляда, словно в мире не было ничего важнее, Эмброуз спросил, как чувствует себя Кит Дьюроки. А ведь этот вопрос должен был бы задать Расс.
– Киту нездоровится, – ответила Ванда, – но он дома, ему нужен покой.
– Сильно нездоровится? – спросил Расс.
– Ему нужен покой, но мне говорили, Кит очень слаб.
У Расса перехватило горло – от грусти, что жизнь так коротка, от грусти темной поры, от грусти Пасхи. Господь явственно говорил ему, что делать. Он должен остаться в Мэни-Фармс, где с 1960 года живет Кит, навещать друга, присматривать за Перри. Учитывая состояние Кита, желание Расса заняться сексом с той, кто не Мэрион, казалось еще тривиальнее, и глупо рассчитывать, что это случится в Аризоне. Он позволил себе забыть, как уныло выглядит резервация в конце зимы и как хлопотно руководить трудовой группой.
Однако ж при мысли о том, чтобы выполнить Божью волю ценой недели с Фрэнсис на плоскогорье, Рассу стало невыносимо жаль себя. Странно, что жалость к себе не считается смертным грехом: нет ничего страшнее.
Сменный водитель, сухопарый мужчина по имени Олли, куривший так много, что рисковал заработать рак легких, сел за руль автобуса, направлявшегося в Китсилли. Расположившись на переднем сиденье рядом с Фрэнсис, Расс показывал ему путь до Раф-Рока, а оттуда на плоскогорье. Дорога узкая, каменистая, в сумеречном свете было видно, что край пропасти совсем рядом и что, если автобус туда сорвется, не уцелеет никто. На особенно пугающем повороте Фрэнсис вскрикнула: “О боже!” и схватила Расса за руку, так что дальше они ехали, держась за руки. Она сама говорила, козлы ее возбуждают. Сзади донесся гудок.
– И куда я тебе сверну? – спросил Олли.
Гудение не умолкало, даже когда они выбрались на прямой участок дороги. Олли съехал на обочину, остановил автобус в считаных дюймах от края пропасти, и мимо них, сигналя, пронесся пикап. На бампере виднелась наклейка: “КАСТЕР [57] САМ НАПРОСИЛСЯ”. Водитель высунул руку, показал автобусу средний палец.
– Как мило, – сказала Фрэнсис.
– Не волнуйся, – ответил Расс.
Она выпустила его руку.
– Хочется верить, что обратно есть дорога получше.
57
Джордж Армстронг Кастер (1839–1876) – американский кавалерийский генерал, погиб при битве с индейцами при Литтл-Бигхорне.