Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х – 2010-х годов

Бит-Юнан Юрий Геваргисович

Однако неясным осталось многое. Прежде всего – на уровне следствия и суда.

Так, мемуаристами не раз указано, что, по свидетельствам осужденных писателей, следователи утверждали: еще весной 1965 года была завершена оперативная разработка, выяснено, кто и с чьей помощью отправлял крамольные рукописи за границу. Но Синявский и Даниэль арестованы лишь в сентябре. Почему КГБ медлил – сведений нет.

До сих пор не объяснено, почему советские официальные инстанции в течение четырех месяцев не подтверждали и не опровергали сведения об аресте Синявского и Даниэля, игнорируя при этом многочисленные запросы иностранцев. Нет оснований полагать, будто не понимали: замалчивание провоцирует развитие скандала.

От ареста

писателей до суда – пять месяцев. В период следствия какие-либо новые обстоятельства не выявлялись. И опять нет объяснений, почему начало судебного процесса так долго откладывали.

Допустим, столь долгий срок понадобился для тщательной подготовки. Но эта гипотеза опровергается результатами процесса.

Обвинителю, во-первых, не удавалось юридически корректно доказать, что подсудимые вели «агитацию или пропаганду». Законом не предусматривалась непосредственная соотнесенность этих понятий с публикацией литературных произведений. Даже и за границей.

Во-вторых, обвинителю не удавалось доказать, что Синявский и Даниэль ставили «цели подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений». А без этого обвинение – в соответствии с частью первой статьи 70 УК РСФСР – теряло юридический смысл.

Наконец, обвинителю не удавалось доказать, что публикации обвиняемых являются «клеветническими измышлениями, порочащими советский общественный и государственный строй». По отношению к фантастическим произведениям заведомо неприменимо понятия «клевета». Не соотносилось оно и с литературоведческими штудиями Синявского.

Если процесс задумывали как образец, то неудача была полной. Тогда правомерен вопрос о причинах, обусловивших небывало скандальный провал. Нет оснований полагать, чтобы имиджевый ущерб такого масштаба планировался изначально.

Литература и право

Допустим, следователи лгали Синявскому и Даниэлю. Предположим, лишь к началу осени 1965 года были раскрыты псевдонимы и установлено, с чьей помощью рукописи оказались за границей.

Однако это не объясняет, почему же советские официальные инстанции четыре месяца игнорировали все обращения иностранных литераторов и ученых, пытавшихся выяснить, какова судьба арестованных Синявского и Даниэля. Подчеркнем еще раз: нет оснований полагать, будто в ЦК партии не предвидели последствий такого замалчивания.

Следовательно, у ЦК КПСС имелись веские причины. Какие – подсказывает историко-литературный контекст. На исходе 1965 года прогнозировался триумф советской литературы. Шолохов опять был среди тех, кого выдвинули на соискание Нобелевской премии [33] .

Нобелевскому комитету по литературе надлежало, разумеется, сохранять в тайне список номинированных писателей. Однако это требование было практически невыполнимо. Пресловутые утечки информации – неизбежность. Организация все же невоенная. И сведения в КГБ – как положено, конфиденциально, по агентурным каналам – поступили не позже февраля 1965 года, когда истек срок, отведенный для выдвижения кандидатур. Ну а затем извещен был и ЦК КПСС.

33

См., напр.: Бар-Селла З. Литературный котлован: Проект «Писатель Шолохов». М.: РГГУ, 2005. С. 11–19.

С 1920-х годов лидеры партии – один за другим – ставили задачу утверждения высокого международного статуса именно советской литературы. И вот опять появилась возможность победить, исправив тем самым досадную оплошность с романом Пастернака. Лауреатом вполне мог бы оказаться многократно номинированный Шолохов.

Он вновь попал в так называемый длинный список.

Краткий составлялся уже в апреле – до пяти кандидатур. Шолохов был и там. Кстати, вместе с Ахматовой.

Окончательное решение Нобелевскому комитету надлежало принять в сентябре. Ну а результаты полагалось объявить в начале октября. Церемония же вручения награды откладывалась до декабря 1965 года.

Как известно, Нобелевский комитет по литературе утвердил кандидатуру Шолохова единогласно. В начале сентября там было известно, кто станет лауреатом. И в ЦК КПСС получили известие вскоре.

Международной заслугой Шолохова признан только роман «Тихий Дон». Это и должна была акцентировать официальная формулировка: премия вручалась за «художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время» [34] .

Нобелевская интрига ЦК КПСС изначально не соотносилась с расследованием деятельности литераторов, нелегально печатавшихся за границей. Две разные задачи, лишь опосредованно связанные между собой. Но когда бы ни завершилась оперативная разработка «дела Синявского и Даниэля», в сентябре 1965 года стало ясно, что связь уже непосредственная. Скандал, обусловленный арестами, был весьма нежелателен. Таковым и оставался до вручения награды Шолохову.

34

См., напр. T e Nobel Prize in Literature. 1965. URL:(Дата обращения 15.08.2017 г.).

Нобелевские сертификаты были вручены Шолохову, как положено, в декабре 1965 года. Что и стало триумфом советской литературы. О награде писателя сообщали едва ли не все периодические издания страны [35] .

Только после этого ЦК партии санкционировал начало пропагандистской кампании по «делу Синявского и Даниэля». Она стала необходимой из-за международной огласки ареста и длительного отсутствия сведений о судьбе арестованных. Требовалось хоть как-нибудь объяснить, почему арестованы писатели.

35

«Ваше искусство переходит все рубежи». Вручение Нобелевских премий 1965 года // Правда. 1965. 11 дек.; ‹Шолохов М. А.› Речь М. А. Шолохова // Там же; Нобелевский комитет вручает награду М. Шолохову // Известия. 1965. 10 дек.; ‹Шолохов М. А.› Говорить людям правду // Известия. 1965. 11 дек.; Путь к сердцам // Литературная газета. 1965. 11 дек.

Но у промедления была еще одна, не менее важная причина. Обусловленная не пропагандистской спецификой, а правовой.

Иностранные литераторы, ученые и журналисты еще до суда утверждали, что инкриминировать Синявскому и Даниэлю вообще нечего. Однако это не так.

Заграничные публикации уже постольку стали антисоветскими, поскольку были несанкционированными. Авторы нарушили издательскую монополию государства.

Неважно, что законом она не предусматривалась. Важно, что литераторы посягнули на базовый принцип существования советской издательской модели.

Значит, политическая оценка предопределена и без учета содержания публикаций. А если учитывать, то изображение советского быта – отнюдь не восторженное. Сатирическое.

Иной вопрос – юридическая обоснованность предъявленных Синявскому и Даниэлю обвинений. Приходилось учитывать фактор международной огласки, вот и возникли у следователей трудности. Не было еще соответствующего опыта.

Следствие было изначально ориентировано на часть первую статьи 70 действовавшего УК РСФСР. Она, как выше отмечалось, функционально соответствовала пункту 10 статьи 58 предыдущего – сталинского.