Переломный момент
Шрифт:
Еще одно фото Макса. На этот раз с Аджаем.
О боже.
Они сидели за столом в комнате отдыха в реабилитационном центре и играли в карты. Аджай широко улыбался, несмотря на то, что сидел в инвалидном кресле, несмотря на то, что шрамы превратили его ужасно обожженные руки в пугающие когти. Комнату украсили к Рождеству. Макс до упаду смеялся над чем-то, что только что сказал мальчик – без сомнения, какая-нибудь смехотворно глупая неприличная шутка.
Ребенок понял, прямо во время их первой карточной игры, что малейший юмор веселит Джину.
На следующем фото Аджай снял Макса и Джину. Она сидела у него на коленях за тем же столом в реабилитационном центре, обвив рукой его шею и надев шапочку с оленьими рогами, которую принесла Аджаю. Макс вымученно улыбался и словно боялся дотронуться до нее. Боялся, как бы она не узнала, как ему нравится дотрагиваться до нее. Боялся запечатлеть это, боялся…
Будь оно проклято, но он хотел шагнуть в эту фотографию. Хотел хлопнуть себя по лбу и сказать себе… Что?
Наслаждайся моментом. Не спеши. Смакуй его. Дорожи им.
Потому что это не навсегда.
Глава 7
ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН, ВИРДЖИНИЯ
6 ЯНВАРЯ 2004
СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Они словно играли.
Макс пытался держать поблизости Джулза или Аджая, а Джина пыталась аккуратно их отослать. И остаться наедине с Максом.
Тем не менее, если начистоту, Макс не особо старался. Он сдавался почти через день.
Вскоре это стало его любимой частью недели. Джина. На нем.
А еще интересно было видеть, как быстро секс из роскоши превратился в хроническую потребность.
Зависимость.
И по-настоящему опасным было то, что Джина это знала.
– Доброе утро, Джина.
Макс услышал, как ее поприветствовала медсестра в коридоре.
Достаточно было одного лишь голоса Джины, чтобы его артериальное давление подскочило. Сегодня с ней не было Джулза, что означало: Максу следует дотянуться до телефона и сказать Аджаю собираться на игру в карты.
Вот только он не мог пошевелиться. Он не хотел сегодня играть в карты. Он просто сидел и слушал, как две женщины обсуждают погоду.
– … несколько снежинок и все начинают ехать, как моя двоюродная бабушка Люсия.
На самом деле, обсуждала только Джина. Дебра лишь вставляла нейтральные ответы: «Да», «м-м», «угу».
– Мой кузен преподает в пятом классе в окрестностях Бостона. Он сказал мне, что они не закрывают школу по поводу меньшему, чем снежная буря. Макс в комнате?
– Он отдыхает.
– Спасибо, я тихонечко.
– Хм.
И тогда Джина сделала это. Очевидно, натерпелась.
– Что вы имеете против меня? – спросила она.
Вот так прямо. Бух!
Ее голос был тих. Он услышал лишь потому, что дамы стояли прямо у его приоткрытой двери.
Дебра издала нервный смешок. Да, Дебра. Бойся. Сильно бойся. Джина может быть настоящим питбулем. Она вряд ли уйдет без удовлетворяющего ее ответа.
И у Дебры не было возможности смутить
– Не будь смешной, дорогая. Я ничего не имею против тебя.
Даже и близко нет. Макс мог представить, как Джина скрестила руки. Первый знак, что она намерена сражаться. Отступать было поздно – каждому из противников.
– Ох, да перестаньте. Мы обе знаем, что вы нечестны. Я точно знаю, о чем вы думаете каждый раз, когда я прихожу сюда. – Джина великолепно сымитировала голос пожилой женщины: – «О, привет, дорогая. Время мистеру Багату потрахаться, да?»
Сейчас голос Дебры был напряжен:
– Ты же не будешь отрицать…
– Нет.
Ах.
– Секс важная часть наших отношений. Я не собираюсь этого отрицать, – сказала Джина. – Я не стыжусь этого – да и не должна. Я люблю его.
Это не было новостью, но услышать, как она произносит вслух…
Джина не закончила:
– Мы можем начать заново? Или по крайней мере будьте со мной цивилизованны. Вы ошибались насчет белья на полу, верно ведь? У него здесь не снуют толпы девушек.
– Боюсь, я не смогу прокомментировать. Лучше вам спросить его на этот счет.
– Вы такая стерва, – сказала Джина, и медсестра задохнулась от этого произвола. – Почему вы продолжаете намекать…
Дебра заговорила одновременно с ней, и ее голос повысился:
– Я не обязана терпеть…
– А я не обязана терпеть ваши узколобые предположения ни секундой дольше, – выпалила Джина в ответ. – Вы думаете, молодая женщина, мужчина намного старше – значит, я разбиваю его счастливую семью, да? Так знаете что? Макс никогда не был женат, вы все истолковали совершенно неверно. Никто, кроме меня, не захотел его. Я единственная достаточно сумасшедшая, чтобы надеяться на достаточно долгие отношения с ним, и, скажу вам прямо сейчас, это уже отстой!
Ай.
Джина не закончила:
– Только потому, что ваш муж бросил вас ради кого-то помоложе…
– Где ты услышала… Моя личная жизнь не… – бессвязно забормотала Дебра.
Но Джина шла напролом.
– Деб. Мне жаль, что ваш бывший – придурок, что он так вас обидел, но Макс не такой. Он жил в своей квартире совершенно один много лет. Он женат на своей работе, и если это делает меня его любовницей, что ж, ладно. Я хочу ею быть. Эй, не убегайте от меня! Я терпела ваше молчаливое неодобрение слишком много недель! Если вам есть что сказать мне, говорите!
– Ты не единственная женщина, которая приходит его навестить, – сурово произнесла Деб. – Не мое дело рассказывать, кто приходит сюда и закрывает двери, но, если у тебя есть хоть немного мозгов, ты должна знать, что каждый посетитель отмечен на стойке регистрации.
– Пегги Райан, Деб Эрланже, его помощница Ларонда, – перечислила Джина. – Фрэнни Стюарт… Все эти женщины работают с ним, и вы знаете это. Точка. Конец. Знаете что? Забудьте это, Дебра, ладно? Можете просто продолжать меня игнорировать. Мне неинтересно заводить дружбу с кем-то таким ядовитым, как вы.