Переломный момент
Шрифт:
Макс, окаменев, почти полжизни простоял, глядя в глаза Грейди Моранту, также известному как Дейв Джоунс, также известному как негодяй, который наряду с Максом нес ответственность за исчезновение Джины.
Та его часть, что вот уже два десятка лет была агентом ФБР, перешла на автопилот, быстро впитывая важную информацию.
Руки подняты и пусты – намеренно держит так, чтобы Макс мог их видеть.
Выпуклость под левым рукавом куртки: возможно, бумажник, а возможно, оружие.
– Привет,
Грейди Морант выше, больше и как минимум на двадцать пять фунтов тяжелее Макса.
Прошел серьезное обучение рукопашному бою в спецвойсках.
Когда-то в тысяча девятьсот затертом. Прошло много лет, с тех пор как Морант был в армии. Достаточно много лет, чтобы потерять конкурентоспособность, выйти из формы, размякнуть.
Чертов ублюдок не выглядел размякшим.
Вежливый голос его доктора: «Выглядишь хорошо, Макс. Ключица зажила нормально. Просто… попытайся какое-то время не напрягаться».
А часть Макса, что была гребаным чокнутым психом, не стала ждать, пока обработается поверхностная информация, и сделала вывод, что лучшее решение – потянуться под собственный пиджак, достать оружие и под прицелом завести Моранта в номер, чтобы расспросить его о местонахождении Джины.
Его долбаная сумасшедшая психическая часть была поглощена хаосом, яростью, страхом и горьким разочарованием.
То болезненное воспоминание, как он увидел имя Джины в списке погибших черным по белому.
То тело под саваном, с лицом, которое ей не принадлежало.
Макс был потрясен до глубины души, в нем все еще кипели гнев и горе, только теперь к ним присоединилась надежда, крошечное зерно которой уже начало давать первые ростки.
Должно быть, Макс схватил Моранта и втащил его внутрь. Должно быть, дверь за ними захлопнулась, но Багат этого не услышал.
Он осознал лишь, что Морант перелетел через стул и врезался в стену у окна.
Макс оказался сразу за ним с пистолетом в руке, незнакомой «Астрой», которую он, наверное, каким-то образом отобрал у Моранта. Багат швырнул оружие в сторону и отбросил с дороги стул.
Морант поднялся на ноги и произнес что-то, чего Макс не услышал из-за шума в голове.
– Где Джина? – зарычал Багат, перекрывая его. – Тебе лучше, мать твою, сказать мне, где Джина, или я, черт возьми, убью тебя. Я порву тебя на кусочки прямо, мать твою, сейчас, сукин ты сын!
Морант попытался оббежать стол, но Макс схватил негодяя и повалил на пол. Они упали вместе и опрокинули лампу, которая, упав, разбилась.
Макс сильно ударился головой о кровать, но ни это, ни возникшие перед глазами плывущие звездочки его не замедлили. Он вслепую подбирался к горлу Моранта, хватаясь за его пояс, рубашку, волосы.
– Я сказал, что
Кулак у лица Макса ничем не помог ублюдку – не хватило скорости. Но затем агент ощутил кровь. Вероятно, он отключился от боли, потому что Морант снова попытался освободиться. Ткнул Макса локтем в бок, и тот задохнулся от резкого удара, но не отступил.
Морант думал, что выгадал секунду или две, но ошибся. Он попытался отползти на руках и коленях и оказался именно там, где Макс и хотел: в удушающем захвате. Багат обхватил рукой его шею, а коленом уперся ему в спину, ломая позвоночник.
– Ты сошел с ума? – выдавил Морант, прежде чем Макс сжал его, отбирая воздух, необходимый тому, чтобы говорить.
Воздух, необходимый ему, чтобы дышать.
Конечно, Моранта слишком хорошо тренировали, чтобы он теперь просто лег и умер.
Он перекатился на Макса спиной, пытаясь разорвать захват. Несколько раз сильно оттолкнулся от стены, пытаясь сокрушить Багата своим весом или хотя бы ослабить его смертельную хватку.
Потому что она была смертельной.
Макс хотел убить Моранта.
И он убивал Моранта.
Тот цеплялся за руку Макса, отчаянно пытаясь дотянуться до лица агента, до его глаз, но безуспешно. Тогда он забился, как выброшенная на берег рыба, пока Багат не понял, что Морант дотянулся до своего кармана и что-то оттуда достал.
Не нож, не пистолет – ручку. Из дешевого пластика, с выщелкивающимся стержнем.
Хорошо обученный человек мог убить и ручкой. Или хотя бы ранить. И поэтому Макс спрятал лицо за широкой спиной Моранта и приготовился к новому нападению.
Макс Багат, несомненно, сорвался. Джоунс видел такое раньше во время обучения в спецвойсках и на службе у Чая: мужчины, которые слишком старались и слишком далеко заходили в стремлении всего добиться.
Он даже сам это испытал, в тюрьме.
Пытки – несомненно, развязывающая языки тактика теперь была и в американском арсенале – могли сделать такое с человеком.
Здравомыслие исчезает, и у руля встает инстинкт. Принятые решения и сделанный выбор имеют мало общего с личными убеждениями, с устоявшимся пониманием добра и зла.
Чертовски очевидно, что Макс или не в состоянии услышать, или отступил в такое темное место, куда не донеслись задыхающиеся объяснения Джоунса: «Я не знаю, где Джина, но я знаю, что она с Молли, и они обе все еще живы».
Или: «Эй, что там у тебя вместо мозгов? Мы на одной стороне!»
А потом Макс сильнее сдавил его горло, и Джоунс не мог больше говорить. Не мог больше дышать.
Что за черт?
Возможность умереть в ближайшее время была очень вероятна.
Просто не верилось, что это случится прямо здесь. Прямо сейчас.