Переломный момент

Брокман Сюзанна

– Это он, – сказал им Джулз. – Восемь–семнадцать.

Голди, чье настоящее имя было Вера Гольдштайн – перепроверила свои записи.

– Да, – подтвердила она. – Эта комната. Может, мистер Багат вышел.

– Маловероятно, – сказал Джулз.

– Время обеда, – парировала она. – Даже легенда должна питаться.

– Поверьте мне, – сказал он. – Макс не прервался бы на обед, даже если бы дело, над которым он работает, не было личным.

Он там. Но, может быть, не хочет, чтобы его беспокоили.

– Я слышала,

что он немного странный на этот счет, – сказала Голди. – Что нужен пропуск, чтобы войти к нему в кабинет.

Низенький, тонкий как хлыст, исходящий нетерпением Ульстер рядом с деликатной Голди были словно Рен со Стимпи. Он не хотел стоять и разговаривать, и постучал в дверь снова. Громче.

– Нет, – сказал Джулз, – это неправда. В смысле, да, когда говоришь с ним, лучше четко представлять, что хочешь сказать. Он даст тебе знать, если тратишь его время, но…

– Я, правда, не думаю, что он тут, – произнес Ульстер, успев проверить часы, мобильный, и быстрым едва уловимым движением поправить мужское хозяйство.

И дверь открылась.

– Простите, что заставил вас ждать, – сказал Макс. – Случился небольшой инцидент, и мне нужно было прибраться.

Эгей! Прямо по курсу обманщик.

Голди и Ульстер определенно были одурачены, ослеплены сиянием славы «того самого Макса Багата». Хотя в нынешнем состоянии назвать его «сияющим» можно было только с большой натяжкой.

Джулзу было очевидно, что кто-то совсем недавно надрал зад его легендарному боссу.

Настолько недавно, что нос Макса все еще кровоточил. Он, разумеется, сменил рубашку, но пиджака и галстука ощутимо недоставало. Багат держал у носа тряпку для мытья посуды, пока агенты представлялись, словно пара одержимых знаменитостями школьниц.

Теперь запинался даже Ульстер.

– Я запутался в шнуре от электрической лампы, – сказал он им. Очаровательный, разговорчивый Макс Багат – лгущий изо всех сил. – Разбил чертову штуковину. Лампу, не нос. Спасибо Богу хоть за это.

Это определенно было странно. Судя по тому, как сейчас выглядел Макс, здесь должно быть тело или, по крайней мере, очень злой и избитый неудачник, прикованный наручниками к сливу под ванной. И, как принято в правоохранительных органах, когда парни с разбитыми носами собираются после стычки и ареста плохих парней, Макс должен указать на связанного неудачника и сказать: «За решетку, Данно»[27].

Или в их случае: «За решетку, Голди». А не ля–ля, лампа, ля–ля, нос.

Стоя в коридоре, Джулз внезапно увидел Макса в совершенно безумном, но и совершенно восхитительном образе Эдварда Нортона из «Бойцовского клуба», из последних сил продержавшегося несколько раундов низкого и грязного, ультражесткого боя без правил.

Странно – это еще мягко сказано.

А потом… стало еще страннее.

– Вы знакомы с Биллом Джоунсом из вашингтонского офиса? – спросил Макс Ульстера и Гольдштайн,

отступив и позволив им пройти в комнату.

Что еще за?..

Но в номере за столом действительно сидел человек и говорил по гостиничному телефону, словно это был настолько «Очень Важный Звонок», что ему даже недосуг открыть дверь.

Конечно.

Большинство людей отстойно изображали фальшивые разговоры по телефону, и Билл Джоунс не был исключением.

Он был высок, темноволос, по-своему красив, и Джулз как-то встречал его, но это точно было не в вашингтонском офисе. И имя, которым он тогда назывался, точно не было Билл.

Он повесил трубку, но не поднялся, пока Макс представлял его агентам Фриска Может, потому, что Макс сломал ему оба колена.

Что здесь произошло?

– Вы ведь работали с Биллом раньше, верно, Кэссиди? – Макс вроде бы задал вопрос, но, по правде говоря, это был прямой приказ.

Так что Джулз ответил так же, как отвечал на все приказы босса: «Да, сэр». Он протянул Джоунсу руку для пожатия.

– Билл. Как ты, приятель? Приятно снова тебя увидеть.

И после этого Макс перестал быть единственным лжецом в комнате.

Да, суставы Билли были разбиты, а на челюсти набухал синяк. И что он придерживал левой рукой в кармане пиджака?

Вероятно, там совсем не его любимая мягкая игрушка.

И посмотрите-ка в переполненную мусорную корзину. Тот комок темной ткани, должно быть, изодранный пиджак Макса.

Порванный и окровавленный, без сомнений, после столкновения со шнуром от лампы.

Радует, что они привели все в порядок.

– Боюсь, вы зря проделали весь этот путь, – сказал Макс – любезный, харизматичный, дружелюбный Макс – и сочувствующе улыбнулся Ульстеру и Гольдштайн.

Это все равно, что очутиться в параллельной вселенной, где у мистера Спока растет борода, а Макс жизнерадостен.

– Я смог загрузить фотографии из камеры, – продолжал веселый Макс. – Я уже отправил файлы моей команде в Штаты. Хорошая новость – минус одно задание для вашей команды. Я знаю, что Фриск требователен, и все устали.

Джулз направился к окну, притворившись, что хочет посмотреть на вечерний город в свете блестящих огней. Он переступил через сломанную лампу и склонился к стеклу, чтобы взглянуть на шумную улицу внизу.

Его хорошему другу Билли Джоунсу это совершенно не понравилось. Это означало, что он должен одновременно следить и за Джулзом, и за Максом, который все еще оставался на другом конце комнаты. Это означало, что надумай он вытащить своего бини бэби, ему придется решить, в кого первого стрелять.

Парень сделал свой выбор и принялся следить за Джулзом.

Может, потому, что Макса он уже разоружил. Хотя стоп. Не наплечная ли это кобура и личное оружие Макса там, на кровати? Словно он положил их туда, пока менял окровавленную рубашку.