Перемените обстановку. Не упусти свой шанс. На грани смерти
Шрифт:
Я был уверен, что пока они во всем разберутся, мы будем слишком далеко. Да и кто теперь сможет доказать, что действительно лежало в сейфе на вилле полковника Альберто Родригеса?
— Хорошо, — сказал я, наконец. — Но переговоры с ними буду вести я, моя любовь, потому что тебя они могут обмануть или убрать затем, как ненужного свидетеля.
— О, милый, это полностью исключается! — уверенно сказала Мерседес с улыбкой. — Это друзья Фернандо.
— Хорошо, но все равно, вести беседу буду я. Когда мы сможем
— Если хочешь, — поспешно сказала Мерседес, — то сегодня вечером.
— Пусть будет так, — сказал я, вставая и обнимая Мерседес.
Она уже не уклонялась от моих ласк, а наоборот, была столь ласкова и рада принятому мной решению, что мы до вечера провалялись с ней в постели…
Около семи часов вечера, когда только начали сгущаться сумерки. Мерседес быстро оделась и, сказав, что скоро вернется, ушла из дома.
Я ждал ее возвращения с большим напряжением. Для меня минуты тянулись вечностью, а перед мысленным взором возникали различные ужасные картины.
Сжимая рукоять пистолета, я переживал больше за Мерседес, чем за себя.
Наконец, я услышал урчание мотора приближающейся машины. Из подъехавшего автомобиля вышла Мерседес в сопровождении какого–то мужчины. Когда они вошли в дом, я немного разглядел его при свете свечи. Это был мужчина лет пятидесяти, среднего роста, полноватый, с лысеющей головой. Его глаза скрывались за большими очками в роговой оправе. Внешне он больше походил на преуспевающего бизнесмена, чем на политического деятеля.
Проводив нас в комнату и предложив нам сесть, Мерседес пошла на кухню и вернулась с бутылкой виски и стаканами. Разлив нам по стаканам понемногу виски, она сказала:
— Я не хочу мешать вашей чисто мужской беседе…
С этими словами она удалилась.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Мы молча пили виски и курили.
— Надеюсь, вас предупредили о моем визите? — первым прервал молчание незнакомец. У него был приятный грудной голос.
— Да, — ответил я, — но Мерседес не успела представить нас друг другу.
— Я вас уже знаю, мистер Томпсон, ну, а меня вы можете называть дон Диего. Вас это устраивает?
— Вполне, — ответил я и, взяв бутылку, снова наполнил стаканы виски.
— Тогда послушайте, что я могу вам предложить. Мы, я говорю от лица тех, кто не хочет новых переворотов в стране. Не хочет, чтобы списки членов этой ненужной стране организации и ее деньги попали в руки такого человека, как Мигуэль… Мы даем вам два паспорта: один на имя мистера Эдди Томпсона, а другой…
— На имя миссис Мерседес Томпсон, — закончил я за него.
— О, великолепно! — воскликнул он со свойственной южанам экспансивностью.
— Надеюсь, что Мерседес не будет возражать против такого решения вопроса. К тому же, мы можем пригласить пастора и организовать вам вполне законное венчание с выдачей соответствующего
— Я был бы вам за это весьма признателен, — сказала я.
— Итак, — продолжил дон Диего, — с первой частью мы пришли к обоюдному соглашению. Далее, мы доставляем вас и вашу жену в любую, указанную вами точку земного шара. Ну, скажем, например в Париж…
— Нет, — перебил его я, — мне почему–то кажется, что нам лучше выбрать Мельбурн или Сидней.
— И это для нас вполне приемлемо. В общем, в этом вопросе остаются лишь незначительные детали, которые мы уточним после вашего совместного решения с миссис Томпсон.
Я уже начал привыкать, что снова становлюсь Томпсоном, и это даже стало мне нравиться. Тем более, если учитывать, что одновременно с этим появилась и миссис Томпсон.
— И последнее, — проговорил дон Диего, — мы даем вам некоторую денежную сумму… Ну, скажем, двадцать пять тысяч долларов. Вы согласны?
— Да, — ответил я, отпивая немного виски.
— Но со своей стороны, — снова заговорил дон Диего своим спокойным приятным голосом, — вы должны будете передать нам бумаги, изъятые вами из сейфа нашего друга полковника Родригеса.
— Простите, дон Диего, но это невозможно, — проговорил я.
— То есть, как это невозможно?! — искренне удивился он.
— Дело в том, что я даже не знаю, где я нахожусь, а они — слишком далеко отсюда. — Я сделал паузу. — Ну, скажем, в сейфе одного из банков Штатов…
Как вы мыслите, чтобы я вам их передал?
— О, этот вопрос весьма просто уладить, — спокойно сказал он. — Вы даете нам официальную бумагу, заверенную адвокатом, на право изъятия из сейфа банка этих документов и сообщаете шифр сейфа и адрес банка. Как видите, мистер Томпсон, эта преграда очень легко преодолима.
— Это, конечно, так… — проговорил я, как бы размышляя вслух, и отхлебнул виски.
— Но что же вас все–таки смущает, мистер Томпсон? Или у вас есть еще какой–нибудь выход?
— Я вижу, что вы весьма недурно осведомлены о моем положении, — твердо проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Но, надеюсь, что — вы не забыли еще старую мудрость: «Лучше синица в руке, чем журавль в небе».
Я закурил от свечи новую сигарету.
— Так вот, представьте себе, что пока я что–то имею, то могу быть хоть немного уверен, что моя жизнь находится в относительной безопасности, потому что я нужен живой… Всем нужен только живой. Я знаю, что за мной будет продолжаться погоня, будут попытки с помощью силы, угроз, шантажа или денег вырвать у меня мою тайну… — Я сделал паузу, задумчиво выпустив дым изо рта. — Но как только я лишусь всего этого, моя жизнь не будет стоить и потертого цента… Я для всех стану просто неудобным свидетелем, которого будут все стремиться только убрать… Причем, убрать, как можно быстрее…