Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк
Шрифт:
25. Мекк - Чайковскому
1879 г. февраля 7. Париж.
Среда,
9 часов вечера.
Совсем напрасно, мой дорогой, милый друг, Вы обвиняете себя в моем приезде в Париж. Я приехала сюда потому, что очень люблю Париж (мои домашние даже трунят над моею страстью к нему), и теперь, когда мы имеем хорошее помещение, я вполне довольна и рада, что нахожусь здесь, да еще в двадцати шагах от Вас, мой несравненный друг. О потерянных трех тысячах я и не думаю, также как прошу и Вас забыть о них. Без неудач жизнь не бывает, и если бы все неудачи в жизни были денежные, то она была бы очень легка и хороша. Нехорошо вот мне только то, что Вам неудобно, мой хороший, милый Друг, и я прошу Вас убедительно сходить с Пахульским взглянуть помещение на place Vendome. Это самое тихое место в центре Парижа, и помещение должно быть недурно, а о цене, пожалуйста, мой дорогой, не думайте и не беспокойтесь.
На воскресенье в Chatelet и у меня есть билет, хочу достать и на пятницу в Grand Opera, но в кассе мало дают надежды.
Очень благодарю Вас, милый друг, за присылку письма Стасова. Оно занимательно, но по письму мне не нравится человек. Посылаю газеты и книги, какие есть. Как мне хочется, чтобы Вы повеселели и устроились хорошо и уютно. Всем сердцем Вас любящая
Н. ф.-Мекк
26. Чайковский - Мекк
[Париж]
8/20 февраля 1879 г.
Благодарю Вас, милый друг, за вложенное в письмо и за самое письмо. Я вполне доволен своим помещением и вчера провел очень приятный вечер благодаря тишине и вполне достаточной комфортабельности. Радуюсь от всей души, что Вам хорошо. Сегодня начну заниматься.
За книги премного благодарен.
Ваш П. Чайковский.
27. Чайковский - Мекк
Париж,
10/22 февраля [1879 г.]
Суббота, 5 часов.
Уж я вчера порывался писать Вам, милый друг, но удержался. Сегодня же мне очень захотелось побеседовать с Вами.
Не знаю еще, пошлю ли Вам письмо завтра, но, когда бы Вы ни прочли то, что теперь пишу, все равно. Прежде всего мне хочется сказать Вам, что я очень хорошо устроился, очень доволен своей квартиркой и завел известные порядки, так что образовался уже правильный строй жизни. Занимаюсь я утром. В двенадцать часов отправляюсь завтракать и делаю небольшую прогулку. Возвращаюсь домой и опять занимаюсь. В шесть часов иду обедать, гуляю и около девяти прихожу домой, чтобы читать, писать письма, иногда пить чай. Вчера был в театре и тщетно искал Вас среди лож. Сегодня от Ивана Васильева узнал, что Вы не были, но здоровы. Подозреваю, что Вам не хотелось облачаться в бальные туалеты, которые здесь в ложах de rigueur [обязательны]. Как это глупо, что у них слушание оперной музыки сопряжено с фраком, белым галстухом, платьями decollete и т. д. “Фрейшюц” доставил мне большое удовольствие. В некоторых местах первого действия, которое я люблю больше всего, я испытал глубокое наслаждение. Конец у них скомкан, и, бог знает почему, выпущена роль пустынника. Кpаусс была очень хороша и чудную арию второго действия спела очень увлекательно. Я видел также первые две картины японского балета, который показался мне очень скучен, и ушел я, не дождавшись конца. Кроме этого спектакля я нигде не был, хотя сбираюсь посетить некоторые театры и в особенности интересуюсь знаменитым “Assоmоir'ом”. Но, вообще говоря, сверх ожидания в театр меня тянет очень мало, и я предпочитаю вести здесь жизнь такую же тихую, как во Флоренции и Швейцарии. В конце концов я прихожу к заключению, что моя любовь к Парижу зиждется на воспоминаниях. В первой молодости мне случилось особенно приятно провести здесь два месяца (это было в 1861 г.), и с тех пор я испытываю всегдашнее тяготение к Парижу. Но если разобрать хорошенько, то выходит, что моим потребностям и вкусам гораздо более отвечают такие тихие приюты, какими изобилуют Италия и Швейцария. Словом, я здесь нисколько не скучаю, мне приятно иметь возможность бывать в театрах и концертах, но... я гораздо счастливее был на Viale dei Colli. Нечего и сравнивать!
Занятия мои идут успешно. Я занят в настоящую минуту большим ансамблем третьего действия (септет с хором), который представляет большие технические трудности. Первая часть этого септета уже готова. Если я не ошибаюсь, она удалась. Прогулки по блестящему, шумному Парижу имеют очень благоприятное свойство. Разнообразием предметов и впечатлений они развлекают и заставляют забывать на время главный предмет забот, т. е. отделку подробностей той или другой музыкальной мысли. От этого, может быть, мне так легко далась вещь, от которой я ожидал большого утомления. За книги и ноты усердно благодарю Вас. Опера Гофмана мне нравится весьма мало. Чистая техника, кажется, ее единственное абсолютное достоинство. Остальные чисто отрицательного свойства: она не длинна, не имеет претензий, не тяжеловесна, как опера Гольдмарка, не пошла.
Вчерашней работой Пахульского я доволен.
Вечером. 10 часов.
Проиграл третье действие оперы Гофмана и остаюсь при первом мнении. Если опера имеет успех, то думаю, что это благодаря легкости стиля и милому либретто.
Не спрашиваю у Вас ничего и не жду ответа. Знаю, что Вы здоровы. Письмо это пошлю завтра утром. Думаю, что Вы будете завтра в Chatelet. Очень рекомендую Вам “Фауста”. Будьте здоровы, дорогой друг.
Ваш П. Чайковский.
28. Мекк - Чайковскому
Париж,
11 февраля 1879 г.
Милый, бесценный друг! Я очень соскучилась так долго не получать от Вас никаких известий и также хотела сегодня писать Вам, но какой-то тайный голос говорил мне, что, должно быть, я получу сегодня от Вас весточку, и как я обрадовалась Вашему письму!
В пятницу я не была потому, что не достала билета, и Пахульский ошибся, сказав Вам, что мы будем, потому что он видел билет, взятый на воскресенье, и принял, что это на пятницу. Таким образом, мы будем сегодня в Grand Opera и утром в Chatelet. Туалетом я никогда и нигде не стесняюсь и одеваюсь по своему расположению и соображению. Как я радуюсь, что мы будем сегодня в одной зале. Берлиоз меня очень восхищает.
Видали ли Вы когда-нибудь, милый друг, игру актрисы Pasca? Если нет, то съездите в Vaudeville и посмотрите ее. Это отличная артистка; мы на днях были в Vaudeville.
Я очень рада, дорогой мой, что .Вы устроились, но мне все-таки жаль, что Вам тут не очень нравится, а я очень люблю Париж, люблю его кипучую жизнь, люблю видеть на каждом шагу, как работает здесь ум, руки, все существо человека; люблю видеть прелестные результаты этой неустанной, усидчивой работы....
До свидания, мой драгоценный. Всем сердцем Ваша
Н. ф.-Мекк.
29. Чайковский - Мекк
Париж,
12/24. февраля [1879 г.]
Понедельник.
Давно я так не наслаждался музыкой, как вчера в Chatelet. Что за беспримерно чудные вещи есть в этом “Фаусте”! Знаете ли, друг мой, что вообще я далеко не безусловный поклонник Берлиоза. У него в его музыкальном организме была какая-то неполнота, ему чего-то недоставало в умении чутко выбирать гармонии и модуляции. Есть в нем, одним словом, какой-то элемент угодливости, с которым я никак не могу помириться. Но это не мешало ему иметь душу самого высокого и тонкого художника, и иногда он достигал недосягаемой высоты. Некоторые места “Фауста”, и особенно эта поразительно чудная сцена на берегу Эльбы, принадлежат к перлам его творчества. Я с трудом сдерживал вчера во время этой сцены подступавшие к горлу рыдания. Что за прелесть этот речитатив Мефистофеля перед усыплением Фауста и следующий за ним хор духов и танец сильфов! Чувствуешь, слушая эту музыку, как охвачен был писавший ее поэтическим вдохновением, как он глубоко был потрясен своей задачей. Есть много других чудесных подробностей, но знаменитый le mеnuet des feux follets [менуэт блуждающих огней] я не особенно люблю. Конец немножко скучен, и в апофеозе нет ничего особенного. Исполнение было, по-моему, если не превосходное, то во всяком случае хорошее и не портившее впечатления. Видно, что все исполнители полюбили эту вещь и приложили к своим обязанностям много любви. В иных местах оркестр звучал превосходно. Это почти четырехчасовое слушание чудесной, но требующей большого напряжения музыки меня ужасно утомило.
Мне весьма приятно было прочесть, что Вам нескучно и что Вы хорошо себя чувствуете в Париже. То, что Вы говорите о прелести Парижа, совершенно верно. Это, без сомнения, самый чудный город из всех существующих, и в нем всегда ощущаешь какое-то неопределенное сознание изящного комфорта, полноты удовлетворения всех потребностей цивилизованного общества. Тем не менее, я не могу не заметить, что для моих теперешних душевных склонностей деревня или вообще жизнь в тихих и уединенных уголках более подходит, чем все бесчисленные преимущества Парижа перед другими городами. Я с, большим удовольствием брожу по Парижу, любуюсь им и этой блестящей жизнью, но в тайне души вздыхаю о деревенской тишине, о Viale dei Colli, о Clarens и т. д. Кстати, Надежда Филаретовна. Если случится Вам быть опять за границей зимой, как хорошо бы было, если б Вы пожили несколько времени в той местности, а я бы в это время поселился у своей милой кларенской хозяйки? Hotel Byron, в котором Вы живали, мне очень нравится тем, что он отдален от массы отелей и пансионов.