Перерождение (история болезни). Книга пятая. 2005 г.

Кириллов Михаил Михайлович

У ассистентов, врачей и профессоров, получающих небольшую зарплату, работы много. Уж на что в саратовских больницах худо и тесно, но здесь, в известной больнице страны, еще хуже. А что же делается в других, менее известных, московских муниципальных больницах? Бывает ли в них Лужков?

* * *

Конгресс пульмонологов состоялся. Врачей, в основном из Москвы, было много, а ученых мало. Редеет ряд отечественных корифеев, а ряды дельцов от фармакотерапии и рекламы полнятся все больше. Похоже, что общество врачей-пульмонологов России как общество – умирает, будучи тяжело больным «западной болезнью».

* * *

Солдатов –

дома. Сохраняются боли в оперированных тканях, но коронарных болей нет. В.А.Тюлькин проводил его в Москве до самого купе. В Саратове на него обрушилась волна товарищеского участия. Ему еще предстоит длительная реабилитация, прежде чем можно будет приступить к работе в партийной организации.

* * *

Одно из последних писем О.А.Бойко по поводу моей книги «Учитель и его время». Привожу выдержки из него. Они требуют осмысления.

«Хоть книга Ваша и называется «Учитель и его время», проблема роли Учителя в ней не обострена. Роль Учителя не сводится только к примеру. Он помогает выйти на путь поиска истины. Поиск этот есть, главным образом, конфликт и часто с самим собой. Жизнь – не «откровение свыше». Не «предназначение», а постоянный выбор. А «преданность»? Без ответа на вопрос: кому и чему – чистая абстракция.

Меня не мог оставить равнодушной Ваш очерк «О Христе, о преданности как жизненном принципе». Очерк этот в книге, как мне кажется, не случайность. В Очерке Вы затрагиваете так называемые «вечные» этические проблемы, но рассматриваете их абстрактно, а не исторически, более эмоционально, чем рационально.

«Добро-зло», «справедливость», «верность – предательство» вне общественных отношений невозможны, они не существуют сами по себе. Вся этика, в конце концов, выходит из способов производства. И так называемые «общечеловеческие ценности» являются инструментом насилия в классовом обществе. Да, властям всегда выгодно свести духовную сущность человека к религиозному знаменателю.

Говоря о «зле», Вы ничего не говорите о том, что его продуцирует…. Вы не делаете различия между насилием разбойника с большой дороги и революционным насилием, тем самым, уравнивая их. … Порожденные революцией эксцессы – зло? Конечно, революционер и обыватель – две «большие разницы». Один приносит жертвы ради будущего, другой – «взвешивает» и «отмеряет» обрушившееся на него несчастье.

Некоторые общественные противоречия пытаются решить через личное самоусовершенствование, не пытаясь разобраться, что же лежит в основе социально-экономического противоречия. Корни революционного процесса носят не личный, а общественный характер. Потому – то для них Христос – тоже революционер. И замечателен он как раз тем, что никому не страшен и всем удобен: угнетателям и угнетенным. Да, 9/10 человечества подпадает под этих «революционеров», страдающих себе «в тряпочку». Какая замечательная революция, ни в коем случае не социальная, а только «духовная». Совершенствуйтесь, товарищи, сколько вам будет угодно, один – на голодный желудок, другой, закусив, до ужина будет совеститься. Но почему это самоусовершенствование никто не замечает? А потому, что такое прекраснодушие ничего не меняет, а не меняет потому, что ничего не стоит.

О революционном насилии. Революционеры – люди своей эпохи и борются теми средствами, какие им предоставляет их время. Они не прекраснодушничают и «меры не меряют» в своей борьбе против отживших форм общественных отношений (это и есть добро) и не боятся попасть в «злодеи». Они терпели личные поражения, но совершали гигантский переворот в сфере социальных отношений, а следовательно, и в сознании,

тем самым творя «нового» человека. Чтобы сломать, нужно ломать. Третьего не дано.

Христос не мог «взорвать» свое время. Это за него сделали развивающиеся производительные силы и развившиеся вместе с ними производственные отношения. А в мифологической фигуре Христа отразились философско-этические проблемы рабовладельческого общества периода его разложения. Раб стал ощущать себя человеком, отсюда и протест. Но протест этот был ограничен непониманием закономерностей исторического процесса, а также ограниченностью материальных средств борьбы. И поскольку его протест не мог разрешить ни одной проблемы в реальной жизни, то разрешаются они в мире идеальном. Отсюда и фигура Христа.

В личном плане Бог как утешитель не нужен, а в социальном плане – бессилен, так как историю творят люди не по «указке», а по необходимости. Ведь сама жизнь проходит в разрешении противоречий. Это и есть источник ее развития.

Изменить духовную направленность людей вне революционной практики невозможно. О цене «эксцессов» можно сказать, что жертвы всегда были и будут, но сами эти жертвы не являются поводом для вынесения приговора общественным потрясениям (не могут обесценить их завоевания), которые сами являются результатом необходимости.

Подвиг предполагает осознанный поступок и без выбора не происходит. Но Христос принял страдание не по личному выбору, а по предопределению бога-отца. За него решили. В чем же его подвиг?

Конечно, исторически христианство поставило проблему равенства между людьми, но поставило так, как позволяла сделать это та эпоха – не экономически, а этически, то есть как равенство перед Богом (отвлеченно), поскольку другой основы для решения проблемы равенства не было».

Приведенный анализ, сделанный О.А.Бойко с марксистских позиций, безусловно, углубляет положения, содержащиеся в моей книге, но в еще большей мере интересен сам по себе, в связи с чем его нельзя было не привести.

Ольга Аркадьевна рассказывала мне, что когда губернатор Ярославской области Лисицын, вызвавший её к себе в кабинет на волне её протестной профсоюзной деятельности, сказал, что она – экстремист, она ответила ему: «Ну что Вы, я – просто советский человек, а Вы?» Губернатор до своего перерождения был членом ЦК КПСС.

Декабрь

Крестьянство в современной Руси должно быть занесено в Красную книгу ввиду его малочисленности, примерно так же, как ландыши.

* * *

Многие пенсионеры старой, советской, закалки, не желая терять жизненного тонуса, упорно сохраняют свою общественную полезность в политической, познавательной, учебной деятельности. Иногда это бывает рождение хобби, или освоение совершенно новых знаний или высвобождение внутренних открытий и даже талантов. Раньше все это забивали быт или усталость от окружающего бесталанного времени, и они, в противовес этому, начинают открывать свои внутренние кладовые и дарят их людям. Иногда это своеобразные домашние университеты.

Близкий мне человек вдруг стал писать стихи, причем стихи замечательные, накапливать материалы по отечественному и зарубежному искусству и предлагать их на школьных уроках (бесплатно), создавать коллекцию минералов, от которой не могут оторвать глаз и взрослые, и дети. Объективно это выглядит как внутреннее сопротивление надвигающейся старости и невостребованности в окружающем обществе.

* * *

Невозможно оставаться прежним, попадая в новое окружение. Что-то теряется.