Перерождение
Шрифт:
Кир хмурил брови. Он смотрел на прохожих, рассматривающих его. Но их взгляд уже не тяготил, он уже не чувствовал его. И только он попытался задать вопрос, как Эльза опередила его.
– Нет-нет, - она широко улыбнулась, - любопытство полезно тренировать терпением. Сейчас моя очередь.
Кир отступил.
– Я слышала, тебя поселили в дом к Ташу и Каро. Знаешь, это достаточно странно. Таш - деревенский глава, а Каро вроде крестного мальчика профессорши Кроберг и ты. Как тебе эти два малых?
– Видимо это для вас странно выглядит, - Кир пожал
– Серьезно?
– Да, я чуть было не бросился на ограждение, а он оттолкнул меня.
– В этом весь наш Каро, - Эльза улыбнулась каким-то внутренним мыслям.
– Вы, наверное, давно знакомы?
– О, да!
– она на мгновение закрыла глаза.
– Раньше... давно, мы были соседями и часто занимались духовной практикой. Когда меня сюда привезли и определили в дом на пятом круге, то первый, кого я встретила, - был Каро. Удивительный человек. Он знал, как меня зовут. Его тембр голоса, движения рук. Он удивительно спокоен. Но не это заставило мое трепещущее сердце проникнуться к нему. Видимо от Кроберг он узнал, что я - гуру, практик духовного воспитания, и он попросил взять его в ученики. Боже это было чудесно! Ведь там, в той жизни, у меня было несколько классов. И я готова была лезть на стену от того, что потеряла с ними связь. И тут он - Каро, с протянутой крепкой рукой.
– Каро необычный подросток, - Кир листал набор свежих воспоминаний, в которых был запечатлен Каро.
– Ему сразу хочется довериться.
– На мой взгляд, Таш просто ревнует...
– В каком смысле?
– Ревность власти. Каро имеет авторитета куда больше, чем староста. И за помощью, прежде всего, хотят обратиться именно к Каро, а потом уже к Ташу.
– Мне показалось напротив, что Таш не властный. Он просто закрыт сильно. Никого не желает впускать, лишь Каро. В нем его надежда, мысли и ... Он привязан к нему сильно.
– Ты все это заметил за один день?
– Видимо это моя черта - наблюдательность.
– Или дар.
– Судя по бирке, нет. Кстати, а где же ваши с Павлом бирки?
– Их у нас сняли... несколько дней назад, - голос Эльзы сник.
– Вам стало грустно?
– Немного, лишь немного. Но, поверь, я не стала от этого менее счастливой.
– А разве здесь можно быть счастливым?
– рассуждал Кир.
– На улицах столько угрюмых лиц. Даже дома здесь наводят тоску. Все здесь, такое ощущение, направлено на то, чтобы нагонять уныние и выветривать остатки тепла.
– Это всего лишь погода, мой друг, - Эльза материнским взглядом смотрела на него.
– Да, быть может, но каждый из вас знает кто и что он. А мне лишь досталось сухое: «ты очнулся, наконец; ты смертельно болен, ты в резервации».
– Тебя сильно терзают сомнения.
– Меня мучают мысли о том кто я? И что я тут лишний.
– Абсолютно не важно
– Разве?
– Счастье в том, чтобы быть собой, - она улыбнулась и посмотрела на Кира. Ее глаза искрились под фонарем и, казалось, что они источают тончайшие сияние.
– Вы говорите так, потому что вы никогда не теряли память. Вы не можете понять, что сейчас творится внутри меня.
– Понять, что с тобой как раз-таки не очень сложно. Некоторые функции «белой язвы» достаточно хорошо изучены. Но на тот случай, если ты говоришь об ощущении мира, то и тут нет лабиринта. Хотя, именно в него ты себя загоняешь.
– У вас все так легко.
– В мире нет ничего легкого, - Эльза немножко вздрогнула. Холод немного ее беспокоил, - как нет в нем и ничего сложного. То, что мы чего-то не понимаем, не значит, что это что-то архисложное. Я тебе говорю о терпении. То, что дает тебе твое нынешнее состояние, - понять в каком положении сейчас находится мир вокруг тебя. Посмотри, оглянись и забудь о том, что ты потерял память и где-то тебя ждет иная жизнь.
– Если я скажу, что это сложно, то вы наверняка скажете: это не так, - усмехнулся Кир.
– Ты сам это уже сказал. Ведь если взглянуть с другой стороны на твое нынешнее состояние, то это можно расценить как шанс взглянуть на мир иначе, другими глазами. Ты не утратил рассудка и способен мыслить, чувствовать и оценивать. Так вот он мир, смотри на него. Смотри какой он с этой, нашей, стороны.
– Как говорят, ко мне скоро вернется память. И ваш мир столкнется с моим. И кто-то определенно пострадает.
– Ты рассуждаешь. Ты понимаешь, что будет дальше, а, значит, ты можешь оценить тот малый срок, что дан тебе на изучение этого... совершенно нового мира.
– Эльза, а Вам не горько быть здесь?
– Кир не стал прятать свой вопрос за ширмами осторожности и учтивости. Ему нравилась прямота Эльзы, и он хотел ответить ей тем же.
– Грустно, что я оставила своих учеников. У нас были потрясающие занятия, - она смотрела куда-то в сторону. И глаза ее золотились от каждого слова.
– Среди них было много молодых людей, которые так тянулись к новому. Это удивительные люди: поэты, строители, студенты... Мне грустно от того, что я потеряла с ними физическую связь и у меня нет возможности слышать их голоса.
– Они, наверное, пишут вам?
– Раньше писали. Сейчас, увы, нет никого, кто бы писал мне или Павлу. У многих здесь разное прошлое, но как только ты попадаешь в Деревню, у всех появляются общие черты будущего.
– Родные и близкие стараются отгородиться от больных родственников и любимых? Неужели так со всеми?
– С некоторыми - да, другие сами рубят канаты мостов, а дальше в лабиринт забвения. Потом приходит смирение, и ты уже безропотный, бесплотный нечеловек... перерожденный. Красивое слово. Но здесь у него другие краски и красоту их ценят лишь в лаборатории.