Перешагни бездну
Шрифт:
Нельзя, чтобы и маленькая тень коснулась их отношений. Она мило улыбнулась своему покровителю, когда он, к своему удивлению, обнаружил ее здесь, на дипломатическом приеме во дворце на Больших Бульварах. Она лишь позволила придать своей улыбке оттенок недоумения и тем самым сказать: «Милый друг, я и самане понимаю, почему я здесь».
Однако он даже не подошел к ней, и она с неудовольствием подумала, что предстоит объяснение у себя дома, если можно нажать своим домом уютный особняк на улице Капуцинов, который он купил для нее.
Люси и сама удивлялась, получив великолепный пригласительный билет, на котором значилось: улица Капуцинов, 29, мадемуазель Люси д'Арвье ла Гар. И адрес узнали, и почти забытую фамилию раскопали. Просто удивительно! А поскольку у нее с бароном существовал неписаный договор, что она бывает где угодно и с кем угодно, за исключением дней, когда ей надлежит ждать его, то она даже не позвонила ему. А теперь предстоит неприятное объяснение. Но — о ля-ля! — она ни в чем не виновата.
Разговоры на приеме шли серьезные, даже слишком серьезные:
«…совещание у Пуанкаре...» (Раймонд Пуанкаре — премьер-министр! О! Ее обещали познакомить с ним. Он якобы интересовался мадемуазель Люси, но, бог мой, он, должно быть, совсем уже старик. Их так и не познакомили.)
«...господин Бриан уверяет: антисоветский блок окончательно сплочен. Силен как никогда...» (Аристид Бриан — министр иностранных дел. Ого! О каких персонах болтают здесь запросто!)
«...Пуанкаре сказал: «Пора! Пора! Поход на Москву в будущем году начнет Румыния через Бессарабию. За ней ударят Польша и лимитрофы. Стотысячная армия Врангеля через Румынию вторгнется на Украину. Британский флот войдет в Черное море и в Финский залив...».
Кто это говорит? Брюнет с глазами барана. Симпатичный. Русский, из эмигрантов? Их полно в Париже. Нет, у русских голубые глаза, а этот или еврей или левантинец.
И долго они будут о серьезном? Скука. Хоть бы кто подошел.
Позевывая в ладошку, Люси поискала глазами его. Он стоял к ней как-то боком, отчужденно. Упорно не хотел ее замечать. Сейчас он внимательно слушал седовласого человека с военной выправкой, с бородкой «буланже».
— Немедля! Сегодня же! — требовал седовласый.— Дайте полмиллиона штыков. Да в придачу высадим у Новороссийска казаков Краснова. И за полтора месяца с большевиками управимся, вчерне, так сказать. Выколачивание уцелевших комиссаров займет немного времени, так сказать. Быстрота! Натиск!
— «Берусь раз и навсегда искоренить большевизм!» — так сказал генерал Фош. Ему можно верить.
Визгливый дискант комментировал:
— Крестовыйпоход во имя гуманности и цивилизации!
Это Рябушинский. Его голос она узнала бы где угодно. В свое время российский банкир, падкий на женщин, делал ей откровенные авансы, грубо, нагло, бесцеременно пытался купить быстрогазую, полную обаяния парижанку. Но... она отказала ему.
Мелькнула мысль: не вздумал ли Рябушинский, послав ей пригласительный билет на высокий прием, принудить ее сменить гнев на милость .Но почему тогда он почти не обращает на нее внимания иограничивается довольно-таки двусмысленным подмигиванием?
Она старательно вслушивалась в разговор, затеянный Рябушинским. Говорили о нападении на Советскую Россию, говорили так легко и небрежно, будто речь шла о пикнике, скажем, в Венсенский лес.
— Истребление коммунистов — нравственный подвиг. Подвиг во имя будущего человечества! — пискляво возглашал Рябушинский.— Вы, военные люди, крестоносцы двадцатого века! Мы, деловые люди, вас, военных, обеспечиваем. Всем! Чтобы солдатики не нуждались ни в чем — ни в пушках, ни в красивых мундирах, ни в шоколаде «Эйнем», ни, хэ-хэ, в девочках... Денег мы вам даем, мы — Детердинг, сэр Захаров, Нобель, Рокфеллер, Ротшильд, Ага Хан. Да и банковские счета эмира бухарского тоже сгодятся.— Тут мадемуазель Люси поймала его взгляд с хитринкой. Ого! Вот он куда клонит! — Да-с! Не пожалеем злата! Господа, нет в мире предприятия более рентабельного, чем эти, с позволения сказать, крестовые походы. Израсходуем на крест и молитвы миллиардик — получим пять-шесть миллиардов! Россия — это нефть, золото, пшеница! Пятьсот процентов годовых!
Миллиарды приятно кружили белокурую головку Люси. О! Это уже интересно! А упоминание об эмире воскресило в памяти приятные картины. Алимхан дарил ей золото. Он умел ценить ласки и тянулся к ней, предпочитая ее всему многочисленному гарему. Божественное ощущение, когда кончики пальцев осязают холодок червонцев.
Она невольно вздрогнула, потому что заговорил барон Робер — её толстячок:
— Крестовый поход — отлично! Мы уже начали его. «Банк де Франс» предъявит завтра иск на советское золото, депонированное в США.
— Походы походами, а вы в чужой карман не лезьте,— говорил мешковато одетый старик с выдубленным лицом, поглядывая на Люси.
Вдруг старик издали поклонился ей и пошел сквозь толпу ей в ее сторону. Подойдя, он грубо сунул ей руку. Неприятно, по-рыбьи приоткрылась щель его рта и вырвались звуки глухого голоса. Он назвался: «Рокфеллер!» — равнодушно, без рисовки. Люси про себя охнула от изумления, а он заговорил:
— Вы — царица? Царица Бухары! Оч-чень интересно! Настоящая?
Но голос его звучал бесцветно.
От возбуждения, восторга мадемуазель Люси даже покраснела же не замечала, что ее новый знакомый отталкивающ лицом.
— Бухария! Про Бухарию мне много рассказывали, когда в девяносто девятом я посетил Россию. Эльдорадо! Правда, что в вашей Бухарин пустыня покрыта золотоносным песком? А под песком нефть, море нефти. Еще говорили, что на Каспийском море белая нефть?
— Золото? — жеманно пожала плечиками мадемуазель Люси. – В Бухаре мне рассказывали про золото, про пустыню Кызыл-кумы. Красивые ленды. Но...
Она вся насторожилась. А Рокфеллер и не слушал ее. Его занимали свои мысли:
– Почему золото и нефть не разрабатывают? Мне говорили про Керзона. Про Джорджа Керзона. Ныне покойного. Говорили, что Джордж Натаниель Керзон в восьмидесятых годах — тогда он был молод, но уже деловит — приезжал в Бухарию, к вам. Чего он искал там, Джордж Натаниель Керзон? А? Золото? Нефть?
— О! О! — рассыпалась колокольчиком Люси. — Тогда меня ина свете не было. Что я могу знать о тех древних временах?