Перешагни бездну
Шрифт:
Пир Карам-шах боялся, что в пакете лежит приказ: «Не начинать!», и сделал так, что нет ни курьера, ни пакета. Развязал себе руки и начинает на собственный страх и риск. Начинает войну.
— Без пушек, — заметил Сахиб Джелял, — что-что, а пушек мы не пропустим. Так, Ишикоч, и доложите коменданту. Пушки через перевалы не пройдут.
Задумчиво доктор Бадма добавил:
— Никуда мы не годны, если к Ибрагиму пропустим что-либо. Возвращайтесь, господин Молиар, немедленно. Тут хлопот не оберешься.
ПРИГОВОР ВЫНЕСЕН
Где тот, кто убежал от смерти,
кто превзошел свой срок?
Джалалиддин Руми
Отделилась светлая душа, помрачнело
солнце, прекратилось дыхание.
Дехлева
Слова, произнесенные за дверью глухо, неразборчиво, дошли до сознания не сразу.
— Откопали! Ледяная могила. Прекрасное лицо, как у живой. Сначала доктор Бадма не придал значения словам. Он даже подумал: «Вероятно, кто-то рассказывает свой сон, цветистый, таинственный».
Голос продолжал:
— Ледяная стрела смерти сразила совершенство красоты. Прекрасная отправилась к милости бога.
И вдруг доктор Бадма вскочил. Его обдало жаром. В сумраке хмурого рассвета перед своей постелью стоял во весь высоченный рост Сахиб Джелял и тоже слушал. Белки глаз его тревожно белели под самым потолком.
Хрипло Сахиб Джелял спросил в открывшуюся дверь:
— Откопали? Кого нашли?
— Нашли... Раскопали снег, высокочтимый господин, — скулил протснувшийся в комнату царь-козёл, — пастухи наши раскопали снег и нашли останки прекрасного цветка Шугнанских гор. Моя дочь мертва. Сейчас понесли её на кладбище, зажгли свечи и возносят молитвы.
— Кристаллы звезд, подобно песку, осыпят могилу Резван, — вздохнул Сахиб Джелял.— Слава о её красоте и уме шла повсюду. Увы, что сталось с сокровищем!
— Выразим жалость! Проникнемся грустью! Какое несчастье! Мое сокровище! — блеял царь-козел, закатывая белесые глаза под клочковатые брови.
— Шипы сокровища кому-то кололи пальцы, — сухо сказал доктор Бадма. — Цветок имел шипы. А некоторые не прочь были приласкать его.
Он внезапно схватил царя за руки и, повернув к свету его заскорузлые, покрытые струпьями ладони, так пристально рассматривал их, что Гулам Шо начал отодвигаться, издавая невнятные звуки. Царь не на шутку перепугался. Он верил, что можно читать по линиям ладони мысли человека. А доктор Бадма к тому же тибетский колдун.
— Не надо! Не надо!
Он корчился, вырываясь из рук Бадмы.
— Лицемер ты! Никчемный ты человек. Прячешь свои поступки в кошельке своей трусливой душонки. От слов твоих несет зловонием. Не поминай имени Резван! Бедняжка, она презрела разумное и захлебнулась своим честолюбием. Пожелала венец царицы, а нашла холодную могилу.
— Не я! Не я виноват! — отпирался Гулам Шо.— Неужели кто-то способен даже в мыслях?.. Она же дочь мне!
— Скажи это Белой Змее. Иди! Объясни, почему ты не остановил руку негодяя.
— Ес-ли я-я-я смог б-бы! Горе мне! Разве остановишь на склоне лавину?
— Прикидываешься наивным простачком! Ты же в горах родился! Имя лавины — Пир Карам-шах. Иди! Лизни пятку убийце родной дочери!
— Нет-нет! Я не хотел!
Скорчив на лице гримасу, говорившую, что он по-настоящему в отчаянии, Гулам Шо, пятясь и без конца кланяясь, выбрался из комнаты.
— Острие впилось в кость, — заговорил, покручивая завитки своей бороды, Сахиб Джелял. — Если позволите, я скажу: у дьявола войско, у царя-козла войско, У нас лишь слова. До сих пор побеждали слова. По всегда ли слово сильнее меча?