ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ
Шрифт:
Человек норовит стать памятником самому себе и своему сану, этаким живым воплощением православного благочестия. Вера воспринимается как закрытый элитарный клуб «только для своих» или этнографическим музеем, к экспонатам которого нельзя прикасаться профанными пальцами.
В этом случае есть опасность оказаться там совершенно инопланетным и монолитным метеоритом, которой вторгся в чужую жизнь. Но захочет ли твой слушатель превращаться в копию тебя и заболевать твоим монументальным столбняком?
Причем, нередко видишь, что священник обращается вроде бы к нецерковным людям, но во время проповеди он думает прежде всего не о том, как эти слова отзовутся в их жизни, а о том, что про него скажут его сослужители и собратья в Церкви. И в итоге получается антипроповедь. Не свершается таинство контакта и понимания. И не происходит перевода с нашего церковно-китайского языка на язык, понятный современным
Очень хорошо сказал отец Димитрий Смирнов: «Если батюшка будет говорить с зеками на фене, он, конечно, к ним станет ближе, но от этого к ним не станет ближе Бог, потому что Бог не на фене».
Это вопрос определенного вкуса, опыта и тактики. Но иногда можно и «на фене» сказать два слова в своей речи, обращенной не к зекам. Не для того, чтобы стать понятнее… Я себе позволяю иногда жаргонные слова — но это не потому, что я на этих словах сам по себе беседую в жизни — а для того, чтобы «сойти с пьедестала». «Люди, пощупайте меня, я такой же, как вы, но еще и христианин, и это означает, что христианская вера — для вас, а не для экспонатов музея высокой культуры». Она не для тех, кто особо свят от рождения, зачат в епитрахили, рожден в алтаре. Традиционная православная агиография всем своим видом показывает, что святые — это какой-то совершенно иной мир, а не тот мир, в котором я живу в повседневности. Услышишь краешком уха про наших святых: они, оказывается, и в младенчестве по средам и пятницам у мамки грудь не брали. Отсюда возникает понятный ход мысли: а мне бабушка сказала, что у меня был хороший аппетит в детстве даже во время Великого поста, значит, я не святой, это все не мое, и лицо мое не так светоносно, как на иконе Серафима Саровского… Значит, ладно уж, надо признать правду — святость не для меня, и отстаньте от меня со своими вашим этими канонами, догматами, типиконами, дайте уж так пожить мне по-грешному, по-людски.
Так что миссионеру бывает полезно побыть в зраке грешника для того, чтобы людям было понятно, что христианство — вера людей. И Церковь — мир людей. Что начало у нас у всех было одинаковое, а вот видите, потом оказалось возможным увидеть в нашем мире и в себе самих что-то другое, более глубокое, интересное… Вот поэтому, пожалуйста, после этих двух слов «на фене», давайте перейдем с вами на другой язык, попробуйте его понять.
10) Харибда миссионерства: стать «своим в доску». Мол, и я люблю рок, и я туда, куда ты, и раз ты любишь выпить, то и я не против. В этом случае общение будет. Но о чем?
Миссионер должен искать какой-то другой подход, другие способы свидетельства, доказательства, объяснения, чем те, в которых ты сам осмысляешь свой духовный опыт. Эти формы отличны от тех, в которых православные говорят между собой. Но они могут оказаться такими, что не столько сообщат суть Православия, сколько заслонят ее собою, поставят вокруг евангельского слова такой «фон», сквозь который ему и не пробиться.
Мимикрия проповедника под слушателей неизбежна. Но чрезмерная степень мимикрии может вызвать аллергию самой же аудитории: «Если ты всего лишь наше отражение — то зачем ты нам такой нужен?!». Пример такой излишней, а потому и вредной мимикрии педагога — П. И. Ариков из «Республики ШКИД». Это тот «литератор», что превратил уроки русской литературы в уроки «городского фольклора» и пел про «курсисток». Удивительно: фильм снят в 1966 году, а сегодня имя этого персонажа воспринимается как характеристически-говорящее: товарищ П. И. Ариков (так пишется его имя на плакате бузящими учениками) увлекся пиаром…
Отвратительны для меня заигрывания некоторых протестантских миссионеров. Некий «тюремный служитель брат Иван Черный», пятидесятник, например, пишет в своей листовке: «Бог любит "плохих парней". Бог любил до рождения обманщика Иакова, убийцу Павла, прелюбодея Давида» [601] .
Вот еще случай, когда аудитория оказывает обратное влияние на проповедника. Один монах уже немало лет несет послушание духовника местной городской тюрьмы. Этот батюшка сделал очень немало: крестил десятки людей, привел к покаянию сотни людей, тысячам он благовествовал о Христе, помогал сохранить Божий образ… Но однажды, уже у себя в монастыре произнося проповедь при начале Великого поста, он сказал: «Братья и сестры! Пост — это время, когда каждый из нас должен быть внимателен к своей духовной жизни. В эти дни мы должны внимательнее всматриваться в движения своей души, устранять греховные помыслы. Ну, как бы это понятнее вам сказать… В общем, пост — это время, когда каждый из нас должен в своей душе устроить великий шмон!».
601
http://www.prisonministry-russia.com/mod
Миссионер
Уже много лет людей (как церковных, так и нецерковных, как монахов, так и светскую интеллигенцию) не оставляет ощущение явного диссонанса, возникающее при знакомстве с официальными церковными посланиями, выдержанными в странном стиле синтеза советского официоза (канцелярита) и церковнославянской вязи. Есть языки, которые разрушают того, кто пробует ими пользоваться.
Таков язык тоталитарных идеологий, таков язык оккультизма. Вот вполне человеческое замечание моего однофамильца — писателя Михаила Кураева, у которого, как я понял из его книг и из личных бесед, нет никакой аллергии на Православие: «Когда с амвона церкви на Смоленском кладбище, куда меня привели скорбные обстоятельства, я слышу в воскресной проповеди: "Осуществляйте повседневный нравственный контроль над собой. Будьте начеку. Ситуация, в которой мы все оказались…" Да это же речь выпускника советской партшколы! И не отличника, а провинциального троечника. Какой черт учил нынешних попов русскому языку?!» [602] .
602
Михаил Кураев об основах морали. Интервью // Московские новости. M., 1993.21 марта.
Впрочем, и это еще не самое печальное, что может произойти с миссионером. Язык, впрочем, — не более чем деталь. Гораздо серьезнее то, что миссионер может незаметно для себя перенять не только язык, но и убеждения своей аудитории.
Для того чтобы сделать свою проповедь о Православии более приемлемой, миссионер неизбежно упрощает Православие, спрямляет некоторые линии, подчеркивает одно (что, как ему кажется, будет способствовать его взаимопониманию с аудиторией) и предпочитает не касаться другого (что может вызвать преждевременный скандал). Это неизбежно.
Но чрезмерное уподобление приводит к тому, что за миссионером перестанет быть виден Тот, от Кого он послан.
Не услышит ли однажды такой миссионер от своей «тусовки»: «Прости, если ты во всем такой же, как и мы, то что означает твое христианство? Не нужно оно нам такое, неспособное ни в чем менять нашу тусклую житуху. Ты, конечно же хороший парень, но мы и так знаем все, что ты скажешь, давай лучше сходи за пивом!».
А то, что будет связывать тебя с христианством, будет ими восприниматься как твои личные тараканы, и не более того. То есть ты будешь слишком понятен, и тогда у них не будет вопроса о твоей вере, они не заметят стержня твоей жизни.
Очень точно об этой заискивающей моде в западном богословии сказал датский философ Кьеркегор: «Философия идет себе мимо, богословие сидит нарумяненное у окна и заискивает перед философией, выставляя перед нею напоказ свои прелести. Трудно, дескать, понять Гегеля, а вот понять Авраама — пустое дело» [603] .
При чрезмерной ассимиляции миссионер может адаптироваться до того, что его принадлежность к христианству просто станет незаметна.
Именно на этом пути потерялись несторианские миссионеры в Китае: они просто растворились в буддизме [604] .
603
Кьеркегор С. Страх и трепет. Ленинград, 1991. С. 25.
604
В начале Vlll века они составили «"Канон об основах изначального" — христианский катехизис для китайцев. Сохранились лишь первые десять строк. В них говорится о Патриархе (фа ван — "правитель закона") Цзин-туне ("сияние"+"проникать"), сидящем в городе Назарет в стране Да-цинь на облачном троне Сияющего закона во Дворце гармонии и просветленности (мин). Бог Отец назван в этом тексте не применявшимся до этого именем "Императора пустоты" (кун хуан), проповедь Божественной истины сводится к" достижению (чжи чжи) отсутствия (у)" Говорится о том, что в результате познания истинного Бога Творца можно достичь" безначальности" (у юань),"безмолвное™" (у янь),"пути отсутствия" (у дао), "отсутствия связи" (у юань), "таинственного наличия" (мяо ю) и" не-наличия"(фэй ю)» (Ломаное А. Раннехристианская проповедь в Китае//Китайский благовестник. 1999. № 1. С. 32)