Пересыхающее озеро
Шрифт:
— И? — заторопился Эрленд.
— Боб смог бы вам подсобить в этом деле.
— Чем же именно? — поинтересовалась Элинборг.
— Информацией о сотрудниках посольств, — закончил Оумар.
— Я все же не понимаю… — начала было Элинборг.
— Вы имеете в виду, что, возможно, он знал, если в этом кругу происходило что-то необычное или неестественное? — предположил Эрленд.
— Он, конечно, не сможет открыть вам все детали и никому не скажет этого. Ни мне, ни тем более вам. Я его неоднократно наводил на разговор, но он только отсмеивался и отшучивался. Но может, он сообщит вам что-нибудь безобидное, что на первый
Эрленд и Элинборг воззрились на Оумара, не понимая ни единого слова в его экивоках.
— Например, если какой-то человек приехал в Исландию, но не выехал из нее в свое время, — продолжал бывший чиновник. — Боб вполне может вам рассказать о таких вещах.
— Вы намекаете на радиоприбор для прослушивания, так ведь? — спросил Эрленд.
Оумар кивнул.
— А в министерстве? Вы ведь были обязаны отслеживать, какого рода люди приезжали работать в посольствах.
— Мы так и делали. Нас всегда держали в курсе изменений в составе делегаций, появления новых сотрудников и прочего. Но у нас не было ни возможностей, ни потенциала, да и ни малейшего желания устанавливать слежку за посольствами в том виде, в каком они это делали сами.
— Таким образом, — начал рассуждать Эрленд, — если, к примеру, в какое-то из посольств бывших стран коммунистического толка прибыл человек и проработал там некоторое время, но американцы не засекли его выезд из страны, то Боб может знать об этом?
— Точно, — обрадовался Оумар. — Думаю, Боб сможет ответить на ряд ваших вопросов.
Баллон с кислородом въезжает в гостиную вслед за креслом, в котором сидит Марион Брим. Пришлось совершить этот путь, чтобы открыть дверь Эрленду. Он проследовал в комнату, размышляя, каков будет его собственный удел на старости лет. Неужели придется чахнуть дома в обнимку с кислородным баллоном, всеми забытым и отданным на растерзание злым духам? Насколько ему было известно, Марион не может похвастаться большим количеством родственников или друзей. Хотя он точно знал: эта старая развалина с кислородным баллоном никогда не жалела об отсутствии семьи.
— К чему? — Когда-то много лет назад у них зашел разговор на эту тему. — Одни только хлопоты и огорчения.
Они обсуждали семью Эрленда, что случалось крайне редко, поскольку он практически никогда и ничего о себе не рассказывал. И вот тогда, много лет назад, Марион возьми да и спроси про его детей, а у него с ними никакой связи.
— У тебя ведь двое? — Все-то знает!
Эрленд сидел в кабинете и готовил рапорт о мошенничестве — он как раз расследовал это дело, — как вдруг появляется Марион и ни с того ни с сего принимается расспрашивать о детях. История с мошенничеством заключалась в том, что две сестры одурачили свою мамашу и обрекли ее на нищету. Поэтому Марион твердо верит, что от семьи одни только хлопоты и огорчения.
— Да, двое, — промычал Эрленд. — Может, поговорим о деле? Думаю, что…
— И когда же ты видел их в последний раз? — Марион точно пиявка.
— По-моему, тебя это не касается…
— Конечно, меня это не касается, но это касается тебя. Или это тебя не касается? То, что у тебя двое детей?
Воспоминания вмиг улетучились, как только Эрленд уселся на диван напротив кресла, в котором сидело то, что осталось от коллеги. Вид бывшего начальства не внушал
Посмотрев на своего бывшего подопечного, Марион прикладывает к лицу кислородную маску. Чуть ли не час прошел в полном молчании. В конце концов Марион снимает маску. Эрленд откашлялся.
— Как дела?
— Ужасная усталость, — кряхтит Марион. — Постоянно в забытье. Возможно, из-за кислорода.
— Наверное, для тебя слишком здоровый дух, — попробовал пошутить Эрленд.
— Чего ты таскаешься ко мне? — Марион хорохорится, но голос был совсем слабым.
— Не знаю, — признался Эрленд. — Как вестерн?
— Тебе стоит посмотреть. Главный персонаж такой же упертый, как ты. Как продвигается дело с озером?
— Ни шатко ни валко, — пожаловался Эрленд.
— А человек с «Фолкэном»? Нашел его?
Эрленд потряс головой, но сообщил, что обнаружил машину. Новый владелец — вдова, которая ничего не смыслит в автомобилях и желает избавиться от старого «Форда». Сыщик рассказал, что пропавший мужчина, Леопольд, оказался загадочной личностью. К слову, его возлюбленная толком ничего про него не знала. Не сохранилось ни одной фотографии, и человек с таким именем не фигурировал ни в каких официальных бумагах. Точно его и не существовало на самом деле, как будто он был плодом воображения продавщицы из молочной лавки.
— Зачем тебе вообще сдался этот человек?
— Не знаю, — признался Эрленд. — Я и сам задаю себе этот вопрос, но не могу на него ответить. Может быть, из-за той женщины, которая когда-то работала в молочной лавке. Или из-за пропавшего колпака с одного из колес. Или из-за того, что новенькую машину бросили у автовокзала. Что-то тут не вяжется.
Марион с прикрытыми глазами еще больше вжимается в кресло и еле слышно шепчет:
— У нас одинаковое имя.
— Что? — переспросил Эрленд, не расслышав, и наклонился вперед. — Что ты говоришь?
— Одинаковое имя с Джоном Уэйном.
— Ты что городишь?! — возмутился Эрленд.
— Ничего я не горожу. Ты не находишь это забавным? Джон Уэйн.
Эрленд хотел было возразить, но увидел, что Марион снова дремлет. Он взял коробку от кассеты и прочитал название: «Искатели». Фильм о силе характера, подумалось ему.
Он посмотрел на старческие мощи в кресле, потом на коробку от кассеты, на которой был изображен Джон Уэйн верхом на лошади, вооруженный ружьем. В углу гостиной стоял телевизор. Эрленд вставил кассету в видеоплейер, нажал на кнопку, уселся на диван и стал смотреть классический американский вестерн «Искатели», пока тезка главного героя пребывает в забытьи.
16
Едва Сигурд Оли закрыл дверь своего кабинета, как раздался телефонный звонок. Он помедлил. Больше всего ему хотелось хлопнуть дверью, но полицейский вздохнул и поднял трубку.
— Я вас не отвлекаю? — услышал Сигурд мужской голос.
— На самом деле да. Я собирался домой. Так…
— Простите, пожалуйста, — извинился собеседник.
— Хватит постоянно просить прощения и хватит мне названивать! Я ничего не могу для вас сделать.
— Мне больше не с кем поговорить, — признался мужчина.