Перевал в середине пути. Как преодолеть кризис среднего возраста и найти новый смысл жизни
Шрифт:
Чем раньше каждый из супругов окончательно прочувствует необходимость индивидуации как жизненной основы семейных взаимоотношений, тем больше появляется шансов сохранить эти отношения. Естественно, мы всегда склонны полагать, что со временем головная боль ослабнет, а чувство голода утихнет. Когда я обращаюсь к супружеской паре с просьбой вообразить, что через десять лет у них ничего не изменится, – тогда, как правило, необходимость изменений становится для них намного очевиднее. Если один из супругов продолжает препятствовать изменениям, будьте уверены, что им по-прежнему владеет тревога, и он сохраняет проекции, появившиеся на стадии первой взрослости. Вполне возможно, что упорствующий супруг (или супруга) будет всегда против того, чтобы взять на себя свою долю ответственности. Если это действительно так, то его сопротивление накладывает вето на развитие другого человека. Никто из нас не имеет права чинить препятствия развитию другого; поступать так – значит идти на духовное преступление.
Если оба партнера могут признаться в своей беде
Чтобы нивелировать конфликт и сформировать установку на сотрудничество, я часто задаю определенного типа вопросы одному из супругов в присутствии другого. Например: «Что в вашей биографии или в вашем поведении могло бы стать причиной конфликта или привести к разрыву ваших отношений?» Такой вопрос приводит в недоумение людей, считающих, что они пришли к человеку, который поможет им утвердиться в своих аргументах и убедить другую сторону в их весомости. Но получается так, что терапевт побуждает их посмотреть внутрь себя и взять на себя больше ответственности за сохранение и укрепление отношений. Вот другой вспомогательный вопрос: «Что вы хотели получить от жизни, и какие страхи помешали вам это сделать?» Узнав о стремлениях и разочарованиях супруга (или супруги), его партнер часто проявляет сочувствие и хочет оказать ему (ей) поддержку. Настоящая близость заключается в том, чтобы поровну разделить ощущение неудачи, страха или надежды; такой близости могут достичь очень немногие пары, независимо от стажа супружеской жизни. Соединяющим их мостом может стать секс, дети, но истинным средством, цементирующим отношения, становится точное знание того, что чувствует другой человек.
Мы никогда не сможем полюбить человека, не похожего на нас, пока нам не удастся побывать «в его шкуре». Возможно, любовь – это подлинная способность так хорошо представить себе переживания Другого, чтобы суметь оказать ему реальную поддержку. Пониманию помогает искренний разговор: он становится противоядием от нарциссических искажений. Мне приходилось слышать о том, как люди высказывали сомнения, не является ли нарциссическим само стремление к личностному росту. Безусловно, нет, пока оно направлено на раскрытие индивидуальных возможностей одного человека и признает такое же право за Другим. Для этого необходимы удвоенные усилия: способность взять ответственность за свою жизнь и мужество, чтобы признать реальность Другого. Ни то, ни другое не представлено в достаточной степени в нашей культуре, поэтому нам нужно найти это внутри себя. Те супружеские пары, которые не прилагают таких усилий, продолжают пребывать в печальном состоянии. Мы виним супруга (или супругу) в своем несчастье и втайне подозреваем, что являемся его сообщником. Именно в таком маринаде законсервирован наш брак.
Многие авторы, например Кэрол Гиллиган в своей известной работе «Другим голосом», высказывают мнение, что из-за многочисленных требований, которые накладывают на женщину супружеские отношения, ей гораздо труднее, чем мужчине, доказать свою потребность в индивидуации. По своей природе женское сознание может быть описано как диффузное сознание. Это означает, что женщина очень хорошо осознает свое окружение и требования, которые оно к ней предъявляет. Поэтому, пишет Гиллиган, участницы ее женского семинара согласны со Стефеном Дедалусом, автобиографическим персонажем романа Джеймса Джойса «Портрет художника в молодые годы», заявляющим, подобно самому Джойсу, что он расстается со своей семьей, своей верой и своей нацией, так как больше не может соответствовать всему тому, что уже не соответствует его Я. Но в таком случае они оказываются перед дилеммой, описанной Мэри Маккарти в романе «Исповеди католического детства». В нем рассказывается о том, как, захотев совершить прыжок в неизвестное, она оказалась парализованной чувствами долга и вины. Хотя возможность выбора собственного пути в жизни женщины сегодня несколько больше, чем у ее матери, большинство женщин по-прежнему сталкиваются с ограничениями, вызванными требованиями окружающих. Таким образом, женщина должна преодолеть более высокий барьер, чем мужчина, чтобы обрести право быть самой собой. Как Нора из «Кукольного дома», она должна найти необходимый баланс между требованиями окружающих и долгом перед самой собой. В конечном счете из мучениц не получается ни хороших матерей, ни хороших спутниц. За праведную жизнь женщине всегда приходится платить; за нее платит не только она сама, но и те, кто ее окружают.
Детская потребность в привязанности остается очень сильной даже у взрослого. Такая потребность вообще-то является естественной и нормальной. Но если основным мерилом самодостаточности и безопасности для человека становится Другой, значит, человеку явно не хватает зрелости. Выражение «жажда привязанности» описывает специфическую психологическую закономерность, при которой естественная потребность в Другом не находит своего удовлетворения [45] . Конечно, при
45
Howard M. Halpen, How to Break Your Addiction to a Person, p. 13ff.
Серьезной проблемой многих мужчин является их эмоциональная немота [46] . Среднестатистический мужчина, вынужденный скрывать свои чувства, не прислушиваться к голосу инстинктивной мудрости и пренебрегать своей внутренней истиной, отчуждается от самого себя и окружающих, превращается в послушного раба денег, власти и статуса. В прекрасных строках Филиппа Ларкина говорится о
мужчинах, у которых первый сердечный приступ случается, словно наступает Рождество, которые беспомощно бродят, обремененные долгом и взятыми на себя обязательствами, вынужденные скитаться по мрачным переулкам своей старости и безысходности, истощенные тем, что когда-то придавало их жизни сладость.
46
Причины этой психологической немоты исследованы в произведениях следующих авторов: Guy Corneau, Absent Fathers, Lost Sons; Robert Bly, Iron John; Robert Hopcke, Men’s Dreams, Men’s Healing; and Sam Keen, Fire in the Belly.
В нашей культуре существуют несколько поведенческих моделей, позволяющих мужчинам быть честными по отношению к самим себе. Когда мужчину спрашивают, что он чувствует, тот зачастую начинает объяснять, что он думает, или же рассказывать о какой-то «внешней» проблеме. Обратим внимание на очень искусно скрытое послание пивных компаний, которое появляется в каждой спортивной телепередаче. Группа веселых мачо-парней складывают балки в штабеля, пилят бревна или управляют грузоподъемником. (Их никогда не увидишь за компьютером или с ребенком на руках.) Как только звучит сигнал, означающий конец рабочего дня, приходит их время! Вся компания идет мыться, и при этом они позволяют себе фамильярно обращаться друг с другом. В баре они заказывают пиво, находясь в обществе стандартной дежурной блондинки, необходимой для того, чтобы мы не сочли их гомосексуалистами. Блондинка является живым воплощением анимы, способной вызвать веселье, гнев или сентиментальное настроение. Разрушая структуру, защищающую мужчину от внутренней фемининности, алкоголь открывает путь всему, что неприемлемо для сознания.
Как может женщина ожидать от мужчины хорошего отношения, если у него отсутствует связь с внутренней фемининностью, то есть со своей душой? Ни одна женщина не в состоянии заменить ему эту внутреннюю связь; она лишь может принимать на себя мужские проекции и в какой-то степени нести их на себе. Сохранившийся до нашего времени древнеегипетский текст «Уставший от жизни человек в поисках своей души» свидетельствует о том, что эта проблема далеко не новая. Новым является лишь усиливающийся призыв к мужчинам, от которых по-прежнему требуют исполнять роли воина и рабочей лошади, обратиться внутрь себя и найти истину именно там.
Роберт Хопке в своей книге «Мужские сны и исцеление мужчин» утверждает, что мужчине требуется примерно год индивидуальной терапии, прежде чем он сможет интериоризировать и признать свои истинные чувства, – целый год лишь для достижения того уровня самоощущения, которое, как правило, у женщины существует изначально [47] . Я полагаю, что он прав, однако сколько мужчин готовы целый год проходить терапию лишь для того, чтоб достичь этой отправной точки? К счастью, некоторые из них все-таки ее проходят, но многие избегают – и потому проигрывают. Будучи жертвами патриархальности, они признают лишь присутствие или отсутствие власти, считая ее признаком своей мужественности [48] . Поэтому при переходе через Перевал мужчина должен снова превратиться в ребенка, повернуться лицом к страху, скрытому под маской власти, и снова задать себе те же вопросы. Они очень просты: «Что я хочу? Что я чувствую? Что я должен сделать, чтобы быть в ладу с самим собой?» Очень мало современных мужчин могут позволить себе роскошь задавать такие вопросы. Поэтому, утомленные работой, они в большинстве своем мечтают выйти на пенсию и поиграть в гольф где-нибудь на Елисейских Полях, пока с ними не случится сердечный приступ. Пока мужчина не сможет смиренно задать эти простые вопросы и позволить говорить своей душе, у него нет никаких шансов. Он остается дурной компанией и для самого себя, и для своих окружающих.
47
Men’s Dreams, Men’s Healing, p. 12.
48
Юджин Моник в своих книгах Фаллос: священный мужской образ и Кастрация и Мужская ярость: фаллическая травма отмечал, что патриархальность, делающая акцент на власти, иерархическом мышлении и агрессии, становится прибежищем мужчин, которые не ощущают своей глубинной мужской чувствительности. Будучи сами травмированными, они, в свою очередь, наносят травмы и мужчинам, и женщинам.