Перевернутая луна
Шрифт:
За поворотом обнаружился блокпост.
Доберман поступил грамотно. Заходящее солнце светило в глаза непрошенному гостю, а дорогу перегораживали два колесных джипа. Справа обрыв, слева — неровная кирпичная стена. Пара бойцов с дробовиками сидят на крышах автомобилей, спустив ноги на капот. Для ближней сечи Дюк выставил жирдяя с бейсбольной битой и седовласого индейца с мачете. Компания производила впечатление законченных отморозков, каковыми они и являлись.
Наоки не переживала из-за солнца.
Поляризация шлема — удобная фича.
…Если тут и есть оборотни, перекидываться они не спешат.
—
— Ах, это, — небрежно произнесла Наоки. Ее голос, пропущенный через внешние усилители, приобрел механическое звучание. — Пистолет-пулемет «Вереск» с дальностью поражения до двухсот метров.
— Брось на землю, — приказал индеец с мачете.
Оба разговаривали по-испански.
— Я пришла поговорить с Доберманом.
— Завали хавальник! — рявкнул жиртрест с битой. — Тебя не приглашали.
— Отойди, — твердо сказала Наоки. — Иначе я прогуляюсь по твоему трупу.
Индеец поднял левую руку, сложил пальцы пистолетом и направил на девушку:
— Бах.
Одновременно произошло несколько вещей. В спину и голову Наоки примчались подарки от мужиков с «винторезами», а в грудь и живот — заряды картечи от энтузиастов импровизированного блокпоста. Броня выдержала, экзоскелет погасил инерцию от кинетических ударов. На шлеме даже царапины не осталось.
Наоки выбросила перед собой руку с «Вереском» и двумя точными выстрелами уложила на капоты придурков с дробовиками. Тут же ускорилась на экзовставках, разрывая дистанцию с индейцем и жирдяем. Быки переглянулись и начали заходить с двух сторон. Глупое решение, учитывая огнестрел в ладони штурмовика. Еще два выстрела — и Харон получает новых пассажиров.
Замедлившись, Наоки перевела наглазник в режим тепловизора.
Вовремя.
За джипами, перегородившими дорогу, выросли красно-желтые пятна. Что-то живое и быстрое приближалось к Наоки со скоростью пятидесяти километров в час. Люди на такое не способны, значит…
Пятна оформились в звериные силуэты.
Наоки полоснула очередью прямо по корпусам машин. Бронебойные пули с заговоренными сердечниками насквозь прошили металл и зацепили лапы ближайшего оборотня. Второй успел взвиться в воздух. Наоки шагнула вперед, повернулась на девять часов и прижалась спиной к изрешеченному корпусу. Увидев черную тварь над головой, выпустила две пули — в живот и голову. Пума взвыла, перевернулась в полете и всей массой приложилась о землю. Хрустнули кости, существо покатилось вниз, заливая грунтовку собственной кровью. Наоки опустилась на одно колено, просунула ствол под днище автомобиля и расстреляла остатки обоймы в скребущее перебитыми лапами по камням нечто. Возня за машиной стихла.
Не выпрямляясь, перезарядила ствол.
Просканировала окрестности.
Вертикаль трущобного лабиринта буквально кишит желто-красными силуэтами — обычная тепловая картина густонаселенной локации. Пятна перемещаются, наслаиваются друг на друга, движутся во всех мыслимых направлениях. Вычленить в этом хаосе снайперов с «винторезами» проблематично, Наоки даже не пытается. Вместо этого девушка проскальзывает в просвет между бамперами внедорожников и продолжает свой путь по ленте дороги.
Теперь в ее левой руке нож, удерживаемый прямым хватом.
Отслеживать быстрые перемещения.
Кое-кто из Танго-взрыва уже перекинулся. И вести переговоры эти ребята не собираются. Их даже авторитет профсоюза не останавливает.
Наоки видит бегущее по стене звериное тело. Вниз и наискосок, на сближение. Поднять ствол и выстрелить, целясь по курсу бегущей твари. Это нувиш, оборотень-койот. Некрупный, но очень быстрый и злой, почти не уступающий в скорости обычному волколаку. Три пули прошивают ублюдка насквозь, оставляя на серой штукатурке кровавые потеки. Животное взвизгивает, отваливается от стены и летит вниз, шмякается о тротуарную плитку чьей-то террасы, попутно наматывая на себя бельевую веревку с детскими трусиками. Еще один говнюк пытается достать Наоки в прыжке, но разрывная серебряная пуля вываливает его внутренности на склон холма.
Каждый виток тропы короче предыдущего.
Наоки приближается к вершине.
Убогие глинобитные домишки громоздятся с двух сторон, над головой развешаны гирлянды шмоток, за стенами — раздражающее мельтешение кислотных пятен.
Приходится отключить тепловизор.
И подрубить к менюшке допреала датчики движения, вшитые в ткань бронекостюма.
Успела.
Стая частично перекинувшихся койотов атакует со всех сторон. Двое несутся наперерез, один — по стене. Еще двое выдвигаются из черных проемов за спиной. Трое прыгают по уступам, вооружены мачете и тяжелыми мясницкими ножами. Те, что сзади, бросаются вперед, замедляются под прикрытием штабеля пустых ящиков и запускают обратную трансформацию, одновременно добывая откуда-то массивные топоры на прорезиненных рукоятях. Наоки, не глядя, отводит руку назад и расстреливает ящики длинной очередью, разбрасывая щепки по всей улице. Доски с треском разлетаются, бойцы Добермана оседают в пыль. Картина побоища транслируется на зрительный нерв в потоковом формате. Вот почему Наоки не надо оглядываться.
Топоры с глухим стуком падают на землю.
Выстрелить через брезент над тыквенной горкой и насладиться зрелищем падающего тела. Получеловек-полуволк, вытянутые крючковатые пальцы поросли серой шерстью, ноги вывернуты под неестественным для хомо сапиенс углом, вместо лица — оскаленная морда.
Мудака, который мчался по дороге, рассчитывая на скорость, отшвыривает прямым попаданием двух разрывных в грудь. Капли крови на простынях и наволочках. Женские визги в незастекленных оконных провалах.
Трое.
Один мчится по стене, оставляя глубокие борозды в штукатурке. Двое мягко спрыгивают на землю и бросаются в атаку. У первого в лапе секач — тяжелый мясницкий нож с топоровидным лезвием. У второго — щербатое мачете. Полметра длины, деревянная рукоять, одностороння заточка, выпуклое лезвие и слегка загнутое острие. Смертоносные штуки для рубящих ударов, но в клинче совершенно бессмысленные.
Наоки бьет короткой очередью в пристенного бегуна — тому отрывает лапу и раскурочивает череп. Койот падает на ящик с пустыми бутылками, заполняя улицу звоном битого стекла.