Переводчица
Шрифт:
Внезапно её телефон начал разрываться, а вместе с ним и моя голова. А эта лежит, похер вообще. Захотелось спихнуть её с кровати, чтоб пошевеливалась, но она вдруг резко встала, замотавшись в простынь и оставив меня лежать в костюме Адама, подняла с пола телефон и вышла вместе с ним, не сказав ни слова.
Как ни странно, это привело в чувство. Вот он, мой шанс на побег! Превозмогая, я подорвался с кровати, собрался как новобранец в армии, секунд за сорок, не больше, даже умыться успел на кухне и вылетел на площадку с мокрым лицом и наверняка дурным взглядом. Такси вызвал на улице,
Сел на лавку, вытянув ноги, и задумался, нахера заводить будильник в субботу? Сколько сейчас? Начало двенадцатого. Странная девица. Я б ещё пару часов пролежал бревном в лёгкую. Надо же было так ужраться… день рождения компании… да и хер на него класть. Но нет, с каждым надо посидеть, да непременно выпить, иначе оскорбление через всю рожу, а мне уже печень привет передаёт с таким ритмом жизни.
В кармане зазвонил мобильный, я вытащил его, посмотрел на экран и сдох второй раз за утро. Мать.
— Да, — отвечаю недовольно.
— Тимур, я надеюсь, ты помнишь, что через сорок пять минут переговоры с Хасаном? — обрушивает на мою многострадальную бетонную плиту информации.
— Конечно, — отвечаю самодовольно.
— Ну-ну… — она усмехнулась и повесила трубку, а меня всего перекосило. Опять бухать.
Такси прибыло на удивление быстро, это порадовало, и уже в салоне я подумал, что оно и к лучшему. Опохмелюсь без угрызений совести, главное дотянуть до этого светлого мига.
Положил руку на ручку дверцы и невольно вспомнил вчерашний вечер, слегка ухмыльнувшись. Главное не вспоминать на переговорах, это будет как минимум не уместно. Хасан — серьёзный мужик, два месяца переписок и перетираний должны закончиться сегодня, иначе мать с говном сожрёт.
В отель я входил ровно в двенадцать. Успел заехать к себе, принять душ и переодеться, вернув себе человеческое обличие, даже выпил какой-то бормотухи из крошечного флакончика, от похмелья. Надо будет поразмыслить недосуге о том, что эта херня лежит в моей прикроватной тумбочке. Не в аптечке даже, слишком далеко до неё ползти по утру. Нездоровая тенденция.
Первое, что бросилось в глаза — отсутсвие самого Хасана. Вот лобби, диванчики, сидит эта брюнетка, трое турок, наш юрист с приклеенной улыбкой и тоской во взгляде, но основное действующее лицо отсутствует. И знал я это совершенно точно, мужику шестьдесят с гаком, а среди интуристов нет ни одного старше сорока.
При моём приближении все разом поднялись, вперёд вышел один турок, протянул руку и заговорил на своём. Я машинально пожал её, дослушал его и тут же заговорил второй турок с лёгким акцентом:
— Мой клиент приносит искренние извинения, — уже на этой фразе я начал звереть, стиснув зубы с максимально допустимой силой, — но Хасан не сможет продолжить переговоры, — я был готов ударить его. Кулаки сжались сами собой, было жаль убитого времени, но, на моё счастье, мысль закончить он успел, — по причине преждевременной кончины.
«Ты — мудак» — удручённо констатировал внутренний голос, я мысленно с ним согласился и ответил сухо:
— Мои соболезнования.
Брюнетка тут же перевела, как-то незаметно встав по левую руку от меня, и продолжил турок напротив, опять же на своём.
— Договор уполномочен заключить мой клиент, сын Хасана, Ибрагим. Разумеется, все необходимые документы при себе.
Ибрагим вновь протянул руку и сказал по-русски:
— Рад встрече, — при этом успел бросить взгляд левее от меня, вновь вызвав волну раздражения.
Теперь он будет понтоваться перед симпатичной переводчицей в белой блузке поверх чёрного бюстгальтера, жевать сопли и выбивать лучшие обговорённым условия. День обещал быть долгим… кто вообще одевает чёрное бельё под белую полупрозрачную рубашку?! Надо вставить ей втык в понедельник, вообще мозг отсутствует напрочь.
«Вставь, ага» — некстати зашевелился дружок в штанах, с чего я откровенно ахерел и пропустил часть диалога.
А между тем турок уставился на меня, не моргая, и явно чего-то ждал.
— Конференц-зал на пятнадцатом этаже, — мягко сказала брюнетка и указала рукой направление.
Вроде и помогла, но всё равно бесит. Я ничего не говорил, чтобы она свой рот открывала. Точно надо… отчитать. Похоже решила, если я её трахнул, может позволять себе вольности на работе. Сколько раз уже переводила, ни разу ничего подобного не было. Это самая большая проблема с девками постарше — они думают. О всякой херне, как правило, выводы какие-то делают, планы строят, альбом свадебный собирают, прикидывают, сколько детей у нас будет, где мы будем жить, в квартире или в частном доме, и занимаются прочей лабудой, потом вываливая всё это в форме упрёка, мол, как же так, обесчестил меня — женись. А там к тридцати уже не то, что чести нет, клеймо негде ставить. Хотя, должен признать, в этом тоже свои плюсы есть, можно иногда для разнообразия. Какие-то обрывки в памяти всплывают, переводчица хоть и своевольничает, но и ночью бревном не лежала, из серии «люби меня люби».
Двери лифта открылись и мне пришлось галантно пропустить всех, пытаясь унять вновь приподнявшего голову друга. Может, половину гандонов она просто так раскидала, симулируя бурную ночь? На лицо явный недотрах.
В конференц-зал она вошла первой. Хозяйка, мать её, гарема. Турок старательно лез под её узкую юбку, открыл дверь, пропустил и улыбнулся от уха до уха, буравя её взглядом.
День будет долгим… Юрист рядом вздохнул, а я машинально похлопал его по плечу, мысленно пожелав крепиться. В ответ он поднял на меня недоумённый взгляд, а я нахмурился, придав себе важности. Все эти фамильярности совершенно излишне. Всё-таки херовая затея просыпаться в день переговоров с похмельем, с переводчицей, да ещё и у неё дома.
Расселись, выложили на стол переговоров папки с документами, юристы тут же обменялись ими и ушли в себя, а я заговорил на правах принимающей стороны:
— Ещё раз примите мои соболезнования относительно безвременной кончины вашего отца, — сделал паузу, брюнетка перевела, турок скривился, брякнул что-то на своём, а его переводчик сказал серьёзно:
— Не стоит, он был тем ещё говнюком.
Мои брови взметнулась вверх. Бесспорно, я был с ними совершенно солидарен, Шахин выколупывал мне мозги два месяца, но слышать подобное в лицо от них было, всё же, странновато.