Переяславская Рада (Том 1)
Шрифт:
Нечипор не знал, что сто казаков из Белоцерковского полка челом били гетману, просили уважить прежние заслуги Галайды и взять во внимание то, по какой причине он поднял оружие на полковника.
...Посреди ночи Галайду, дремавшего на гнилой соломе, разбудили дозорцы. Нечипор увидал лица казаков, озаренные пламенем факелов, и сердце упало. Он переступил порог своего страшного жилища, думая, что ему предстоит уже последний путь. На дворе пошатнулся, вдохнув свежий воздух, темное синее небо показалось ему солнечно-светлым,
Один из казаков поровнялся с повозкой, наклонился к Нечипору:
– К гетману везем тебя. Улыбнулась тебе доля. Ты в ноги пади, вымоли себе жизнь...
...Нечипор Галайда, очутившись с глазу на глаз с гетманом, в ноги не упал.
Прислонившись спиною к стене, он закрыл глаза и стоял так несколько минут, ожидая, пока утихнет страшный шум в голове. Нечипор ждал всего, но не мог и думать, что встретится с гетманом. Открыл глаза, увидел: прямо перед ним стоял гетман, заложив руки за пояс кунтуша, и, слегка наклонив голову, пристально разглядывал Нечипора.
– Вот ты какой! – услыхал Нечипор густой, зычный голос. – А я думал – страшнее.
Повернулся спиной к Нечипору, прошел в другой конец светлицы, к столу, поставил по правую руку от себя пятисвечник, сел.
– Подойди ближе, сядь вон там, – он указал рукой, прикрыв глаза от света краем ладони.
Нечипор послушно оторвался от стены, сел у края стола на скамью.
Гетман молча разглядывал Нечипора. Сверлил пытливым взглядом из-под седых бровей.
– Это ты под Берестечком в табор Богуна через вражеские окопы пробрался?
У Нечипора защекотало в горле. Одними губами, беззвучно выговорил:
– Я, гетман.
– Помню, хорошую службу сослужил войску... Женатый?
– Нет, гетман...
– Выпей, – гетман налил кубок и протянул Нечипору, – мед добрый, субботовский, пей...
Нечипор несмело взял дрожащими пальцами кубок. Какая-то надежда теплою волною шевельнулась в груди.
– Пей, пей, – сказал Хмельницкий, налил себе, поднял кубок и выпил одним духом. Поставил, вытер платком усы, покачал головой:
– Зачем бороду отпустил?
«Смеется», – недобро подумал Нечипор.
Тихо ответил:
– В тюрьме не бреются, пан гетман.
– А ты живи так, чтобы в тюрьму не попадать. Разве казаку место в тюрьме? Казак в седле должен быть, посреди степи, чтобы путь стлался перед ним далекий, чтобы конь копытом землю пробовал, чтобы ветер в лицо крылами бил. А ты какой казак? Ты теперь не казак...
– Я не в реестре, – сказал Нечипор, отодвигая кубок, – мне счастье не улыбнулось, гетман...
– Ты не один, Галайда, паны сенаторы в Варшаве на сейме снова приговорили, чтобы реестр был только в
То, что гетман до сих пор ни словом не обмолвился про Громыку, наполняло сердце Нечипора дурным предчувствием. Хмельницкий продолжал:
– Снова быть войне, Нечипор Галайда. Или, может, думаешь, лучше панам покориться? Они уже и гетмана нового нашли, сотника Забузского, может, слыхал? Так как же ты, Галайда?
– Мне все равно, гетман, мне одна дорога...
– Куда ж твоя дорога пролегла, Галайда?
В глазах Нечипора запрыгал потолок, заколыхался стол, гетман отплыл куда-то далеко в угол, потом приплыл снова на то место, где был. Галайда зажмурился.
– Моя дорога, видать, – на виселицу, гетман...
Так он сам начал разговор, невмоготу было уже.
– Сам выбрал себе ту дорогу, казак, – сурово проговорил гетман.
Охваченный отчаянием, Нечипор вскочил на ноги. Ударил себя кулаком в грудь...
Хмельницкий прищурил глаз, откинулся на спинку кресла, процедил:
– Что, может, и на меня с ножом?
Нечипора эти слова пригвоздили к месту. Упал головой на стол, потом заставил себя подняться. Показал Хмельницкому багровое пятно на виске.
– Он ударил меня, ударил, обесчестил. Я грудью от смерти его закрыл... Под Зборовом...
– Знаю! – Гетман хлопнул ладонью по столу, как бы приказывая Нечипору молчать.
– Знаю, Галайда. Но кто тебе дал право подымать руку на полковника?
Нечипор молчал.
– Поступил Громыка негоже, должен мне челом бить! Есть на всех суд и расправа. Все должно делаться по закону... Знаешь ли ты, что паны только о том и мечтают, чтобы раздор и смуту посеять в нашем войске? Ты что ж, им на помощь стал?
– Гетман, – хрипло проговорил Галайда, – взгляни, гетман, что вокруг тебя творится. Ты пойди сам по селам, послушай, о чем народ толкует, погляди, сколько полковников твоих плохому научились у панов...
Все, что думал в эти дни, все, что испытал злого и страшного, про ту ночь на гуте, про расправу Гармаша и Тикоцинского, про сестру Килыну, про нищету отца и матери, про свои надежды несбывшиеся – обо всем горе и обидах сказал Нечипор.
– Все тебе поведал, гетман. Можешь посылать меня на виселицу или на кол, выбирай сам, какой смерти достоин я.
Голос Галайды прозвучал твердо, и Хмельницкий, глянув на него исподлобья, вдруг сказал:
– Нет, ни виселицы, ни кола тебе не выберу, хоть и заработал ты одно из двух. Волю даю тебе, Нечипор Галайда, сам выбирай себе дальше дорогу...
Хмельницкий хлопнул в ладоши. Нечипор Галайда, широко раскрыв глаза, глядел на гетмана. Джуре, появившемуся в дверях, Хмельницкий приказал:
– Скажи есаулу – одеть казака Галайду, дать саблю, коня...
Джура скрылся за дверью. Нечипор, не сводя глаз с гетмана, прижал руку к сердцу: