Перкалевый ангел. Предтечи этажерок
Шрифт:
Достигнув так называемого аэродрома, Михаил сделал над ним один круг и удостоверившись, что поле вполне приемлемо, без промедления пошел на посадку. Первоначальное удивление собравшейся публики, вызванное видом восседающего на хвосте аэроплана француза, практически мгновенно сменилось всеобщим ликованием. Обоих буквально стащили с аэроплана и на руках доставили к трибуне, где их встретил заметно озадаченный лорд Нордклифф. Чек был заготовлен только один, а предстало перед ним два пилота, к тому же прибывших на одном аэроплане.
Достигнув так называемого аэродрома, Михаил сделал над ним один круг и удостоверившись, что поле вполне приемлемо, без промедления пошел на посадку.
Обоих прибывших буквально извлекли из аэроплана и на руках доставили к трибуне, где их встретил заметно озадаченный лорд Нордклифф. Чек был заготовлен только один, а предстало перед ним два пилота, к тому же прибывших на одном аэроплане.
– Джентльмены, я безгранично рад приветствовать вас на земле благословенной Англии! Вас, первых в истории людей пересекших Английский канал на аэроплане! Ваши имена уже навсегда вошли в историю как храбрейших покорителей небес! И я с превеликим удовольствием вручу заслуженную награду победителю! Вот только помогите мне определиться, кто же из вас победитель?
– Мсье Хармсворд, безоговорочный победитель в этом состязании - настоящий русский герой и мой спаситель, мсье Буков! Когда мой аэроплан загорелся, мсье Буков, рискуя сгореть вместе со мной, подлетел вплотную к моей машине и помог перебраться к себе! Только благодаря его беспримерному мужеству и невероятным навыкам управления аэропланом я сейчас стою перед вами! Посему, я настаиваю, что единственным победителем в состязании является мсье Буков!
– все еще трясущийся от обилия адреналина в крови, Блерио все же нашел в себе силы дать короткое, но емкое пояснение.
– У меня нет слов, господа! Впрочем, нет и возражений! Коли один из соперников полностью признал победу другого, мне не остается ничего иного как поздравить победителя и вручить ему чек на одну тысячу фунтов стерлингов!
– расцвел в улыбке лорд и позируя многочисленным фотографам, протянул чек русскому авиатору.
Награждение, общение с прессой и фуршет затянулись на долгие два часа, и все это время Михаил переживал, как бы в его отсутствие с самолета что-нибудь не скрутили на память многочисленные зеваки, заполонившие летное поле. Лишь наличие рядом с машиной Никифора, прибывшего в Англию днем ранее, позволяло сохранять ему определенное душевное спокойствие. Тем не менее, он старался держаться как можно ближе к У-1, а позировать для фотографий соглашался исключительно на его фоне, а то и в кабине. Впрочем, до конца дня, приняв все возможные поздравления и дав десятки интервью, большей частью ранее оговоренных с Нелидовым, полностью охрипший победитель смог таки уделить внимание своей машине. Удостоверившись же, что с самолета ничего не скрутили и обслужив с помощью Никифора и уже отошедшего от недавнего шока Блерио двигатель, задолго до заказа смог вернуться обратно во Францию ибо ковать железо в плане аэронавтики следовало именно в ней.
– Господин Потапов, что-то случилось? Почему ваш друг вернулся обратно?
– стоило аэроплану вновь показаться над Кале, к осаждаемому репортерами Александру, пробился представитель Дайли Майл, уже давно успевший первым получить эксклюзивное интервью на правах представителя организатора данного перелета, стоило первым вестям из Англии достигнуть ближайшего телеграфа.
– Все в порядке,
– на несколько корявом английском, активно помогая себе жестикуляцией, принялся отбрехиваться Алексей.
– О, господин Потапов! Не думаю, что в старой доброй Англии когда-либо откажутся принять людей осуществивших этот исторический перелет! Я немедленно отправляюсь на телеграф, чтобы сообщить об успешном возвращении вашего друга обратно в Кале!
Алексея осаждали ровно до тех пор, как подрагивающий на неровностях поля аэроплан не остановился и из него не выбрался пилот. Ликующая толпа, лишь немногим поредевшая за прошедшее время, буквально смела Михаила и подхватив на руки, унесла к импровизированной трибуне, требуя речь. Но и вокруг аэроплана осталось немало любопытствующих, чьи шаловливые ручонки и излишне длинные носы принялись шарить по У-1. Вот только Алексей подоспел вовремя, не дав разобрать “Утенка” на сувениры, позволив лишь своим коллегам-авиастроителям, помочь оттащить машину в ангар. Теперь-то уж, выиграв гонку за ИМЯ, они могли позволить себе похвастаться конструкцией своей машины перед понимающими людьми.
К великой удаче Алексея с Михаилом, во Франции проживало или находилось по делам немало соотечественников и потому найти переводчика на смену Никифору оказалось весьма легко. Вот сейчас, не владевший французским языком, Алексей с помощью никому неизвестного студента Киевского политехнического института - Игоря Сикорского, что сам совсем недавно вновь прибыл во Францию, дабы постигать секреты аэронавтики, и вел конструктивную беседу с французскими коллегами. А люди-то подобрались действительно именитые: Габриэль Вуазен, Аллесандро Амброджио Анзани, Леон Левавассер, Уилберт Райт. Можно сказать - пионеры авиации и авиационного двигателестроения. И если авиаконструкторы все больше осматривали и щупали планер, то Анзани неприкрыто интересовался поведением своего детища во время полета и выспрашивал подробности проведенной с мотором модернизации.
Не менее полутора часов Михаил неотрывно общался, фотографировался, пожимал руки и поднимал бокалы, окруженный жаждущими его тела и общения тысячами людей, словно загнанный стаей волков отбившийся от стада ягненок. В то же самое время Алексей держал экзамен перед наиболее именитыми европейскими светилами в деле авиастроения. И надо сказать, что все без исключения оказались поражены показанными им глубокими познаниями в авиационном деле. А уж двадцатилетний Сикорский и вовсе смотрел на своего соотечественника, словно на сошедшего с небес святого, открывающего неразумным смертным секреты мироздания.
А потом примчался перевозбужденный Чарльз Девис и размахивая почтовым бланком с наклеенными на него полосами сообщения радиотелеграфа, во всеуслышание заявил не только о выполнении русским пилотом всех условий озвученных Альфредом Хармсвордом, лордом Нордклиффом, но и о чудесном спасении Луи Блерио, который также успел дать не один десяток интервью. В общем, приниматься за деловой разговор с вероятными будущими компаньонами оба смогли лишь спустя пару дней, когда головы наконец просветлели и выдыхаемые алкогольные пары более не сшибали собеседника с ног.