Перо и волына
Шрифт:
То он морщил разбитый лоб, то прищуривал глаза, то шевелил губами, словно плохой актер, изображающий процесс мучительных раздумий.
Наконец Айваз не выдержал и прервал процесс:
– Так что скажешь, Саша? Кто нарушил уговор насчет порта?
Порожняк засопел.
– Не знаю ни хрена.
Айваз с фальшивым сочувствием покачал головой:
– Видно, совсем потеряли страх твои бомбилы. Надо тебе портовых разводить.
– Сам знаю, чего надо, – вспыхнул Порожняк. –
Айваз решительно отодвинул от себя опустевший стакан из-под минеральной воды и встал из-за стола.
– Я человек мирный, Саша, воевать не люблю. Но, если меня вынуждают к этому, буду жесток. Даю тебе последний шанс исправиться. Наведи порядок в порту и уйми своих здесь. Наделаешь глупостей – пеняй на себя. Будь здоров.
Порожняк заскрежетал зубами, слыша за спиной звук удаляющихся шагов. Первым его желанием было запустить пустым стаканом в голову этой черномазой макаке.
Что он о себе возомнил, урод?
Безотчетно повинуясь охватившему его чувству ярости, Порожняк выдернул из нагрудного кармана рубашки мобильный телефон и нажал на кнопку.
«Сейчас, – думал Порожняк, – сейчас я позвоню своим пацанам, они из твоего «мерса» решето сделают. Там, в парке, тебя и закопают».
С трудом припоминая номер телефона, Саша стал тыкать в кнопки. Набрав последнюю цифру, он вдруг замер.
Нет, нельзя, не по понятиям это. Как ни крути, а Айваз вор в законе. Предъяву ему может сделать только бродяга, равный ему по сану. Порожняк сана не имел.
И если сейчас грохнуть Айваза, то это будет такой косяк… Из первопрестольной воры наедут, тогда все кувырком покатится. Если не чужие, так свои четвертуют.
– Але! – доносился голос из трубки. – Але, шеф, это ты?
Порожняк приложил телефон к уху:
– Зюзя, кашляни там пацанам, чтоб валили по хатам.
– Не понял, шеф, – раздался недоуменный голос Зюзи, – ты с черными перетер?
– Перетер! – взорвался Порожняк. – Всем по хатам, мудилы тупорылые!
Братва, возбужденно тусовавшаяся возле городского парка, после получения приказа Порожняка разделилась на две группы.
Одни намеревались выполнить наказ авторитета, другие, во главе с Корнем, стали шумно возмущаться.
– Порожняк опять ссыканул! – орал Корень, размахивая руками. – Опять развел гнилые базары! Верно я сбацал, Самсон?
– В натуре, – закивал тот. – Нам черные скоро на кумпол срать будут.
– Мочить надо обезьян! – шумел Корень.
И тут братва замолкла.
Из переулка, в котором располагался ресторан «Сказка», выкатился, мягко шурша шинами, черный «Мерседес» с тонированными стеклами.
Словно
– Вот, бля, сука, – сквозь зубы прошипел Корень, – доездишься…
Глава 18
Немного поколебавшись, Кинелев нажал на кнопку приемника селекторной связи.
– Людочка, – произнес он густым сиплым голосом, – меня ни для кого нет.
– Даже для областного руководства?
– Да, только для Романчука. Кстати, он не звонил?
– Пока нет, Иван Данилович.
– И сделай мне чайку.
– Я все поняла.
– Вот за это тебя и ценю, – засмеялся Кинелев.
Улыбка тотчас же сползла с его лица, как только он отключил селекторный приемник. О том, что шеф пребывает в далеко не лучшем настроении, догадывалась и секретарша, работавшая рядом с ним уже пятнадцатый год.
Председателю горисполкома Ивану Даниловичу Кинелеву было отчего потерять покой. А ведь еще час назад он сидел в своем огромном кабинете за дубовым столом таких же внушительных размеров, как и он сам, вместе с начальником городского отдела внутренних дел подполковником Сапроновым, с удовольствием предаваясь воспоминаниям о последней рыбалке с шашлыками.
Хотя Сапронов был лишь недавно назначен на свою должность, они с Кинелевым быстро нашли общий язык. Можно даже сказать, подружились семьями.
Кстати, и внешне они походили друг на друга. Оба солидные грузные мужчины в возрасте, предполагающем расцвет служебной карьеры.
Бывший секретарь городского комитета партии по идеологии Кинелев сумел вовремя сориентироваться в меняющихся жизненных обстоятельствах и перешел на работу в структуры исполнительной власти. Председателем городского исполнительного комитета он работал уже три года и успел обзавестись неплохими связями.
В прежние времена этого было бы достаточно для того, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне и потихоньку готовиться к выходу на пенсию.
Однако новые демократические веяния докатились наконец и до Запрудного. В сентябре должны были состояться первые в истории города выборы главы администрации.
Кинелев не собирался расставаться со своим мягким кожаным креслом в просторном кабинете на третьем этаже здания горисполкома. Поэтому он без колебаний принял решение выдвинуть свою кандидатуру на выборах, будучи уверенным, что с его связями, доступом к городской казне и влиянием на силовые структуры без особого труда удастся достичь нужного результата.