Перо и волына

Зверев Сергей Иванович

Завернув к своему подъезду, Самсон увидел сидящего на скамейке Корня. Швырнув на грязный, заплеванный асфальт очередной окурок, Корень встал.

– Самсон, – недовольно сказал он, – где тебя, бля, носит? Я вот уже, бля, целый час верзоху протираю.

– А че? Я, может, гулял. У меня, может, на душе паскудно. А ты тут какого хера?

– Базар есть, пошли к тебе.

Они вошли в подъезд, поднялись в квартиру Самсона. Тот долго не мог попасть ключом в замочную скважину.

– Ты че, мудила, – выругался

Корень, – я ж тебе сказал – сегодня много не бухать! Дай сюда ключ!

Он сам открыл дверь и втолкнул Самсона в квартиру.

Тот ввалился в тесную прихожую, немного потоптался на месте, потом махнул рукой и, не разуваясь, прошел на кухню.

Корень, с подозрением следя за дружком, направился следом.

Самсон извлек из замызганного кухонного шкафчика бутыль с мутной белесой жидкостью.

– Э, э, ты чего? – воскликнул Корень.

– Пошел ты, – безразлично сказал Самсон. – Я нажраться хочу, муторно мне.

– Я тебе, бля, нажрусь!

Корень вырвал бутылку из рук слабо сопротивлявшегося Самсона и заставил его сесть на табуретку.

– Ну ты, говноед, бля, я даже стакана на грудь не принял. А тебе бы только водяры наглотаться. Это че такое?

Корень вытащил из горлышка бутылки бумажную пробку, потянул носом, скривился, учуяв густой аромат самогона.

– Сделаем дело, вместе набухаемся.

– Пошел бы ты на хрен, Корень, со своим делом! Дай сюда хавку.

– Хавку тебе? – зло выкрикнул Корень. – Будет тебе завтра хавка! Порожняк на парашу посадит, бык ты доеный! Я ж зиканул, как он с тобой базланил.

– Как это ты зиканул? – подвыпивший Самсон туго соображал. – Ты ж сразу свинтился.

– Как надо, так и зиканул.

Лицо Самсона внезапно исказилось злобной гримасой.

– Сука… сказал, что завтра, бля… Жалко, я его не грохнул.

– Сам виноват! «Лимонку» надо было под ноги, на верняк кидать.

– Ну чего я, виноват, в натуре? – потух Самсон. – Там еще эта бикса хиляла. Слышь, Корень, капец нам.

– Ты чего? Какой капец?

– Просекла она меня. Она как раз в мою сторону зырила. Дай сюда «дядю Ваню», нажраться хочу.

Самсон потянулся рукой к бутылке, но Корень оттолкнул его.

– Куда нажраться? Ты че, паскуда, мне раньше про биксу не сказал? Она ж там на кресте валяется, в любой момент Порожняку настучать может.

– Я думал – ей хана.

– У тебя еще и думалка есть? Олень ты сивый!

– Хайло не разевай, – обозлился Самсон. – Еще что-нибудь вякнешь – я тебе башку отверну!

Корень быстро понял, что не стоит дразнить гусей – Самсон был намного крепче и в случае чего мог запросто свернуть ему шею.

– Ладно, ладно, не кипятись, я ж не по злобе. Мы ж с тобой корефаны по жизни. Если эта прошмандовка тебя заложит, то нам обоим хана. Надо че-то делать.

– А че делать? До пахана сейчас хрен доберешься.

– Не скисай,

мы до бабы до его доберемся.

– Как? Тубанар рвануть?

– Не, – возбужденно проговорил Корень. – Не ссы, все будет путем. У тебя вода в кране есть?

– Тока холодная.

– Что надо. Давай включай. Сунь башку под воду.

– На хрена?

– Тебе протрезветь надо. Ну давай, Самсон, не тяни кота за яйца, и так ночь на дворе, времени мало.

* * *

Молоденькая медсестра, полчаса назад вступившая на дежурство в ночную смену, сидела на вахте у входной двери городской больницы.

В такие теплые летние ночи дежурство обычно проходит спокойно, и девушка с наслаждением вчитывалась в страницы романа Даниэлы Стил.

Внезапно раздался скрип входной двери, и на пороге появились двое молодых мужчин, которые с озабоченным видом направились к медсестре.

Один из них был высокого роста, крепкий, плечистый, с грубоватым лицом и коротко стриженными волосами. Второй – поменьше ростом и пощуплее.

У того, что повыше, ладонь правой руки была перевязана грязной, испачканной кровью тряпкой.

– Слышь, сестрица, – обратился к девушке низкорослый, – где тут перевязочная?

– А что случилось? – с сожалением откладывая книгу, спросила медсестра.

– Да понимаешь, – виновато заулыбался посетитель, – мы тут с дружбаном киряли, я разливал, а он вот хотел колбаски нарубить. Ну и вот это, ножичком себе по руке шарахнул. Я ему кое-как перемотал, да вот смотрю, что кровь все идет и идет.

Высокий, как бы в подтверждение сказанных слов, продемонстрировал неумело перевязанную грязной тряпкой руку.

Медсестра брезгливо поморщилась:

– У вас что – бинта не было?

– Не-а, откуда же ему взяться?

– Хорошо, – всем своим видом демонстрируя недовольство из-за того, что ее оторвали от важного дела, сказала медсестра, – у нас там дальше по коридору приемный покой. Вы подождите пока, а я вызову кого надо.

Низкорослый с радостной улыбкой похлопал высокого по плечу.

– Пошли, братишка, все будет нормалек.

Сестра, заметившая на пальцах посетителей синие татуировки-перстни, с неприязнью посмотрела им вслед и потянулась к трубке телефонного аппарата.

– Алла Ивановна, тут надо срочную перевязку сделать. Да, в приемном покое.

Исполнив свой служебный долг, девушка снова погрузилась в чтение популярного романа.

Там, в далеком воображаемом мире, все было гораздо интересней. Балы, приемы, зависть, интриги, изощренные многоходовые комбинации и, наконец, любовь, не знающая преград.

А здесь было скучно и тоскливо: протертый скрипучий стул, настольная лампа с кривым абажуром, допотопный телефонный аппарат, выкрашенные унылой зеленой краской стены, неистребимый едкий запах дезинфекции.