Перо на Луне
Шрифт:
— Расскажите мне о Бразилии, — предложила я. — Об экспедиции с Франком Карстеном, в которой вы участвовали. Почему вы поехали с ними?
Это тоже не выбило его из колеи. Он ответил довольно бойко.
— В то время я уже хорошо знал Пиони, она работала со мной. И подобные поездки были совсем не для нее. Эдвард Ариес показался мне беспечным молодым человеком, зацикленном на себе. И, готов признаться, я ужаснулся, когда она вышла за него замуж. Он ей абсолютно не подходил, а она была им увлечена, как дурочка. Безусловно, к тому времени она была мне уже далеко не безразлична. Эдвард был богачом — или, по крайней мере, должен был им стать после смерти своей бабушки.
В голосе Фарли звучали неподдельная грусть и сожаление — настоящий иллюзионист в словах и делах, он промахнулся с аудиторией. Его длинные, изящные пальцы щелкали в воздухе, словно собираясь привнести нечто неожиданное. Меня бы не удивило появление из ниоткуда какого-нибудь шелкового платка. Но в данный момент фокусы его не интересовали.
— Под влиянием внезапного вдохновения я решил наняться поваром в эту экспедицию. Мне не впервой было заниматься готовкой. Я отличный повар, а в походных условиях еду готовят вообще без изысков. Думаю, Эдвард несколько приревновал, когда я к ним присоединился. Но это неважно, главное, что я был рядом, когда она во мне нуждалась. И, как оказалось, я поехал не зря.
Я вспомнила слова Кирка о дневнике Эдварда и "спланированном несчастном случае", который, тот предполагал, может случиться.
— Как умер Эдвард? — прямо спросила я.
Фарли ответил без малейшего колебания. Естественно, а как же иначе.
— Никто не знает, как все произошло. С ним на реке был один из проводников-индейцев, но он тоже погиб. Видимо, что-то случилось с их лодкой. К тому моменту Пиони была его женой всего два месяца, и уже ждала ребенка. Мне удалось увезти ее в более цивилизованное место.
Кирк не говорил, что в дневнике Эдварда есть что-то о беременности его жены. Если это правда, я не готова посмотреть ей в лицо.
А Фарли тем временем продолжал.
— После того, как обнаружили останки Эдварда, мы с Пиони отослали его вещи бабушке и написали ей о ребенке, который должен был скоро родиться. Но миссис Ариес не захотела ее видеть. — Он покачал головой, казалось, выказывая грустное недоумение. — В то время она не проявила никакого интереса к ребенку Эдварда. У меня еще оставались обязательные выступления в небольших городах, где магия была очень популярна. И ребенок Пиони родился в одном из прибрежных городков Бразилии. Возвращаться Пиони было уже некуда, и она вышла за меня замуж. Она всегда на меня заглядывалась.
История получилась спокойная и складная — идеальная иллюзия правды. Слушатель, как предполагается, отвлекается на второстепенное, а фокусник, тем временем, скрывает то, что никто не должен заметить. Но я не настолько легковерна.
— И что, действительно родился ребенок? — поинтересовалась я.
Его удивление, казалось, выглядело совершенно искренним.
— Конечно. У моей жены есть все необходимые документы. Хотя, конечно, прошли годы, прежде чем миссис Ариес согласилась увидеть свою правнучку.
Рассказ Фарли звучал вполне правдоподобно, и обращался он со мной почти по-дружески.
— Мне жаль, миссис Торн. Думаю, миссис Ариес не стоило приглашать вас сюда и внушать бесплодные надежды. Я знаю, что она меня не любит. И считает Пиони недостойной ее внука. Но факт остается фактом: Элис — дочь Эдварда, и это главное. Вы можете возвращаться домой, Дженни Торн.
Мне нечего было ему возразить. Против его лжи у меня была только все усиливающаяся убежденность.
Не в силах больше сидеть с ним за одним столом, я вскочила на ноги и подошла к высокому окну с задернутыми из-за уличной темноты портьерами. Я проскользнула между фалдами тяжелой парчи, словно могла таким образом спрятаться от коварных аргументов Фарли и услышать свой яростно протестующий внутренний голос. Я сказала себе, что главное здесь — моя интуиция. Если я сейчас сдамся, то никогда не узнаю, действительно ли Фарли с Пиони устроили тот чудовищный маскарад, в котором пострадали мы с Дебби — и который теперь прихватил и Коринтею Ариес.
Я все еще стояла у окна, наполовину скрытая длинными портьерами, когда в комнату ворвалась Пиони. Не заметив меня, она бросилась на шею Фарли, я же тихо повернулась, чтобы понаблюдать за ними.
— Все будет отлично! — закричала Пиони. — Она собирается признать Элис своей правнучкой. Теперь у моей девочки будет все, чего я никогда не могла ей дать!
Моя рука вцепилась в складку портьеры. Я слышала голос любящей матери, а не злобной похитительницы детей. Фарли обнял Пиони и, зная о моем присутствии, стал ее успокаивать.
— Я тоже очень рад, — сказал он. — Рад, что у миссис Ариес проснулся здравый смысл и она наконец приняла правду. Но, Пиони, дорогая, миссис Торн тяжело тебя слушать. Она как раз ужинает со мной. Очевидно, она приехала сюда, думая, что Элис — это ее ребенок, которого она когда-то давно потеряла.
И он развернул жену так, чтобы она увидела меня в окне. Мне удалось поймать тревожный взгляд, который она не успела скрыть. Пиони была в их тандеме пресловутым "слабым звеном".
Фарли слегка встряхнул ее, словно предупреждая.
— Что еще сказала миссис Ариес? Когда ты оставишь у нее Элис, и мы сможем уехать? Сколько займет оформление?
Пиони напряглась в его объятиях и испуганно подобралась. Но проявила готовность на этот раз твердо отстаивать свою позицию.
— Извини, Фарли. Миссис Ариес хочет, чтобы я осталась. Элис нужно, чтобы рядом была ее мать, и миссис Ариес это понимает. Но она не хочет, чтобы в доме оставался ты. Не сейчас.
Казалось, кролик внезапно восстал против фокусника. Однако Фарли Корвин все еще играл на публику — для меня.
— Мы все уладим, дорогая. Когда миссис Ариес будет готова обсудить со мной детали, мы обо всем договоримся.
— Я никогда не хотела оставлять Элис, — сдавленно проговорила Пиони. — Это была твоя идея. Но ты, конечно же, сможешь навещать нас в любое время. Ты ведь знаешь это.
— Конечно, — без запинки отозвался Фарли, но я ощутила поднимающийся в нем гнев. Пиони, должно быть, тоже его почувствовала. Сумеет ли она выстоять против его желания? Хотя на ее стороне Коринтея Ариес, что должно быть ей хорошим подспорьем. Сильная любовь подоспела к маленькой девочке. В этой комнате было две матери — и ни одного библейского судьи.