Перстень без камня

Китаева Анна

— О! — Геберт выглядел огорченным. — Значит, он не рассказал вам про воришку.

— Какой еще воришка? — Йемителми навострил уши.

— Крандж привез на архипелаг проклятого мальчишку, — пояснил Геберт. — Мальчишка думал, что едет зайцем, но за него заплатила гильдия. Мы видели, как он покидает корабль, и я еще спросил — может, это он лишний пассажир, а Крандж ответил, что не он.

Сударь начальник порта сильно задумался. Глубокая вертикальная морщина прорезала его

переносицу.

— Вернемся к мальчишке, — предложил почтальон.

— Да-да, — согласился Геберт. — Потом я видел его еще раз. Точнее — их. Крандж куда-то тащил воришку, чуть ли не за шиворот. Я хотел окликнуть его, но… Хм… Знаете, мы с капитаном вообще-то давние приятели. Когда долго знаешь человека, то сразу видишь, в каком он настроении. Так вот, мне показалось в тот момент, что Крандж будет не рад меня видеть. У него было такое выражение лица… Хм… Простите, я плохой рассказчик. В общем, я его не окликнул.

— Когда это было? — напряженно спросил Йемителми.

— Кажется, в последний день зимы, — Гайс Геберт наморщил лоб. — Накануне мы с сударями Кранджем и Атеном посидели в кабачке, а на следующий день я встретил Кранджа с мальчишкой. Да, вроде бы так. Вы знаете, сударь, я занят работой и мало чему придаю значение помимо нее. Если бы не лишний пассажир, отмеченный в моей тетради — ну, понимаете, воришка у меня как-то связался с этой историей, а Крандж… Не могу объяснить, но что-то здесь есть необычное. Поговорите с ним, сударь. Возможно, капитан добавит подробностей.

— Спасибо, сударь Геберт, — сказал королевский почтальон, и в голосе его прорезались зловещие нотки. — Я и впрямь очень хочу поговорить с капитаном Кранджем.

* * *

Начальник тюрьмы две минуты смотрел в зарешеченное окошко, прижимая платок к лицу, затем не выдержал и раскашлялся. Вонь была невыносимая. Он поспешно покинул отделение и спустился во двор, подышать. Все равно ничего в камере видно не было, кроме ядовитого зеленовато-желтого дыма. Кааренбейм порадовался собственной предусмотрительности. Если бы он не велел перевести заключенных из камер этого коридора в самом начале, пришлось бы это делать сейчас.

На крыльце жадно глотали воздух четверо — оба его помощника, дежурный надзиратель по отделению и по корпусу. Поймав взгляд начальства, дежурный по корпусу мигом исчез — вернулся на пост. Дежурный по отделению пробормотал, что уже сменился с поста, но все же и он поспешил убраться с глаз начальства.

Кааренбейм откашлялся, вытер глаза и распорядился:

— Удвоить охрану у заградительного щита.

Один из помощников бросился выполнять.

— Сударь начальник? — осмелился заговорить второй. — Так ведь загнулся старикан!

— Молчать! — рявкнул начальник тюрьмы, багровея лысиной. — Идиоты вы все!

— Живое так не пахнет, — проворчал помощник, не желая сдаваться. — А полдень-то миновал, значит, магия все уже, закончилась…

— Молчать,

кретин, — безнадежно повторил Кааренбейм и до объяснений не снизошел.

Он напряженно думал, расхаживая по крыльцу. Остановился, только когда завидел двоих надзирателей, которые тащили из магического арсенала сундук по его приказу.

— Пойдешь со мной, — буркнул начальник тюрьмы помощнику. — Одевайся.

И сам первый сунул голову в отверстие, прорезанное в квадратном куске старой дерюги. Получилась неопрятная накидка, но внешний вид сударя Кааренбейма сейчас беспокоил меньше всего. На голову он надел колпак из той же ткани и стал окончательно похож на пугало. Помощник тоже послушно облачился в дурацкое одеяние.

Не теряя времени, начальник тюрьмы поднялся обратно на второй этаж и махнул рукой, чтобы охрана отодвинула щит, закрывающий вход в отделение.

— Рядом, — небрежно бросил он помощнику, как собаке.

Тот задышал ртом от унижения, утешая себя мыслью, что надзиратели этого не слышали, и не сразу сообразил, что глаза не слезятся от вони и чихать не тянет. На этот раз даже его малого умишка хватило, чтобы понять — с магией что-то неладно. Во всяком случае, здесь, в коридоре, ведущем к камере южного колдуна, она действовала. Тюремщик засопел сильнее, но сказать ничего не посмел.

— Открой, — кивнул Кааренбейм на дверь и сунул ему ключи. — Иди первый.

Чувствуя неприятное томление в животе, помощник переступил порог. Начальник тюрьмы шагнул следом за ним. Густые клубы отвратительного дыма по-прежнему наполняли комнату, но почему-то не мешали видеть, словно дым был желто-зеленым и прозрачным одновременно — или он одновременно был и его не было.

Койка Бенги была пуста. Скрюченное судорогой тело старого мага исчезло, словно превратилось в этот самый магический дым.

— Вместе с кандалами? — подумал вслух Кааренбейм.

Он отодвинул помощника, подошел, склонился над койкой.

— Возьми.

Надзиратель не сразу понял, на что показывает начальник. Приглядевшись, он заметил на койке небольшую куколку из соломы, что-то вроде игрушки, какие делают бедняки своим детям. Грубое подобие человеческой фигуры, ни одежды, ни лица.

— Бери, я сказал!

Окрик начальника тюрьмы хлестнул, как плетью. Тюремщик схватил соломенную куклу и тотчас выронил с воплем:

— Ааа! Она меня цапнула! За ладонь меня укусила, мерзавка!

— Хорошо, — кивнул сударь Кааренбейм, не удостаивая помощника взглядом.

Он нагнулся и поднял куклу с пола. Как видно, она была сделана из прелой соломы, которой был набит тюфяк, потому что в руках у Кааренбейма мгновенно распалась. Гнилая солома просыпалась на пол, а на ладони начальника тюрьмы остался серый камушек — обыкновенная морская галька. На вид ничего особенного в нем не было, и слабенькое магическое чутье Кааренбейма тоже молчало.