Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
берегите ваши милости для тех, кто их оценит, а еще лучше
вы сделаете, если отдадите время и силы другим, более
благородным устремлениям – защите родины, заботе о
счастье ваших подданных. Ах, милорд! С какой готовно-
стью ликующий народ назвал бы вас тогда своим вождем!
Как радостно сплотился бы он вокруг вас, если бы вы по-
желали стать во главе его для борьбы с угнетением слабого
могущественным, с насилием беззаконника, с порочностью
совратителя, с тиранией лицемера!
Жар ее слов не мог не подействовать на герцога Ротсея,
в ком было столь же легко пробудить добрые чувства, как
легко они в нем угасали.
– Прости, если я напугал тебя, девушка, – сказал он. –
Ты слишком умна и благородна, чтобы делать из тебя иг-
рушку минутной утехи, как я хотел в заблуждении. И все
равно, даже если бы твое рождение отвечало твоему вы-
сокому духу и преходящей красоте, – все равно я не могу
отдать тебе свое сердце, а только отдавая свое сердце,
можно домогаться благосклонности таких, как ты. Но мои
надежды растоптаны, Кэтрин! Ради политической игры от
меня отторгли единственную женщину, которую я любил в
жизни, и навязали мне в жены ту, которую я всегда нена-
видел бы, обладай она всей прелестью и нежностью, какие
одни лишь и могут сделать женщину приятной в моих
глазах. Я совсем еще молод, но мое здоровье увяло, мне
остается только срывать случайные цветы на коротком
пути к могиле… Взгляни на мой лихорадочный румянец,
проверь, если хочешь, какой у меня прерывистый пульс.
Пожалей меня и прости, если я, чьи права человека и на-
следника престола попраны и узурпированы, не всегда
достаточно считаюсь с правами других и порой, как се-
бялюбец, спешу потешить свою мимолетную прихоть.
– Ах, господин мой! – воскликнула Кэтрин с присущей
ей восторженностью. – Да, мне хочется назвать вас моим
дорогим господином… потому что правнук Брюса поис-
тине дорог каждому, кто зовет Шотландию своей матерью.
Не говорите, молю вас, не говорите так! Ваш славный
предок претерпел изгнание, преследование, ночь голода и
день неравной борьбы, чтобы освободить свою страну, –
проявите подобное же самоотречение, чтобы освободить
самого себя. Порвите со всяким, кто прокладывает себе
дорогу к возвышению, потакая вашим безрассудствам. Не
доверяйте этому черному Рэморни!. Я уверена, вы этого не
знали… не могли знать… Но негодяй, который склонял
дочь на путь позора, грозя ей жизнью старика отца, – такой
человек способен на все дурное… на любое предательство!
– Рэморни тебе этим угрожал? – спросил принц.
– Угрожал, господин мой, и он не посмеет это отрицать.
– Это мы ему припомним, – сказал герцог Ротсей. – Я
его разлюбил, но он тяжело пострадал из-за меня, и я
должен честно оплатить его услуги.
– Его услуги? Ах, милорд, если правду рассказывают
летописи, такие услуги привели Трою к гибели и отдали
Испанию во власть неверных!
– Тише, девочка! Прошу, не забывайся, – сказал принц,
вставая. – На этом наша беседа кончена.
– Одно только слово, мой государь, герцог Ротсей! –
сказала Кэтрин с воодушевлением, и ее красивое лицо за-
горелось, как лик ангела – провозвестника бедствий. – Не
знаю, что побуждает меня говорить так смело, но горит во
мне огонь и рвется наружу. Оставьте этот замок, не медля
ни часа! Здешний воздух вреден для вас. Прежде чем день
состарится на десять минут, отпустите Рэморни! Его бли-
зость опасна.
– Какие у тебя основания так говорить?
– Никаких особенных, – ответила Кэтрин, устыдившись
горячности своего порыва, – никаких как будто, кроме
страха за вашу жизнь.
– Пустому страху потомок Брюса не может придавать
значения… Эй, что такое? Кто там?
Рэморни вошел и низко поклонился сперва герцогу,
потом девушке, в которой он, может быть, уже видел воз-
можную фаворитку наследника, а потому счел уместным
отдать ей учтивейший поклон.
– Рэморни, – сказал принц, – есть в доме хоть одна по-
рядочная женщина, которая могла бы прислуживать юной
даме, пока мы получим возможность отправить ее, куда она
пожелает?
– Если вашему высочеству угодно услышать правду, –
ответил Рэморни, – ваш двор, боюсь я, в этом отношении
небогат, откровенно говоря, приличней бродячей певицы
тут у нас никого не найдется.
– Так пусть она и прислуживает этой молодой особе,
раз нет камеристки получше. А тебе, милая девушка, при-
дется набраться терпения на несколько часов.
Кэтрин удалилась.
– Как, милорд, вы так быстро расстаетесь с пертской
красавицей? Вот уж действительно – прихоть победителя!
– В этом случае не было ни победителя, ни побежден-
ной, – ответил резко принц. – Девушке я не люб, а сам я не
настолько люблю ее, чтобы терзаться из-за ее щепетиль-
ности.
– Целомудренный Малькольм Дева*, оживший в одном
из своих потомков! – сказал Рэморни.
– Сделайте милость, сэр, дайте передохнуть вашему